Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Стругацкий В. «Ленин» жив

(Продолжение. Начало в номерах за 11, 18, 25 января, 2, 8 и 15 февраля)

В 1960 году у мыса Щербина льды сдавили два парохода, и даже ледоколы, двинувшиеся им на помощь, сами попали в сжатие, течение повлекло их на берег. Спас суда атомоход. Тогда впервые все поняли, на что способен он в Арктике. Сколько таких случаев было!

Все - впервые

На людей, под руководством главного инженера-механика осваивавших атомоход, легла самая тяжелая работа. Главному механику еще самому не хватало опыта - всего два месяца стажировался он на атомной электростанции в Обнинске. Но надо было учить других.
Всем не хватало опыта. Его неоткуда было взять. Тогда все приходилось делать впервые. Впервые на плаву была произведена уникальная операция - замена сломанной льдами лопасти. Впервые прямо в море был произведен ремонт одного из трех реакторов.

- Все новое имеет свои детские болезни, - говорил мне Следзюк. - Ледокол «Ленин» от таких болезней не был застрахован. От многих из них мы избавились прямо в море... «Арктику» и «Сибирь» от этих болезней мы уже уберегли.

Я помню, как в феврале 1976 года вместе с Александ­ром Калиновичем мы поднялись на палубу «Сибири». Только что она сошла со стапеля в Неву, встала у причала Балтийского завода, где много лет назад строился первый советский ледокол - тоже «Сибирь». И Следзюк вспомнил ту первую «Сибирь» не только потому, что рождалась она здесь же, в Ленинграде, не потому, что на ней плавал первый капитан атомохода «Ленин» Павел Акимович Пономарев. Он вспомнил об этом, чтобы я представил себе, какой огромный скачок сделало за короткий срок отечественное судостроение. Та первая «Сибирь» имела мощность 10 тысяч лошадиных сил.
«Сибирь» нынешняя - 75 тысяч.

Мы стояли на палубе атомохода. По палубе несся холодный невский ветер. Мы согревали дыханием руки. Александр Калинович говорил:

- Для нашей «Сибири» испытания начались еще задолго до Арктики...

Следзюк рассказывал о том, как налетали ураганы, Нева дважды выходила из берегов, подступала к стапелю «Сибири»... Как точили гребные валы, каждый из которых весит больше пятидесяти тонн, и надо было предусмотреть, как на морозе металл сожмется. Как испытывали отсеки на прочность, заполняя их водой, и вода превращалась в лед. Руководитель группы технического надзора за проектированием и строительством «Сибири» Александр Калинович Следзюк рассказывал о людях, с которыми он работал еще на строительстве «Арктики».

Я вспомнил об этом нашем давнем разговоре, когда мы сидели ночью в каюте главного инженера-механика и «Сибирь» с очередным караваном шла к берегам Ямала. Следзюк улыбнулся:

- Да, тогда времена были тоже тяжелые.

Двенадцать лет работал Следзюк вместе с конструкторами, учеными, инженерами, строителями, создавая «Арктику» и «Сибирь». Его можно было встретить в ледовом бассейне Арктического и антарктического института, где с помощью моделей шли поиски наиболее удачной формы корпуса будущих атомоходов. В кабинете отца ядерных установок для ледоколов «Ленин», «Арктика» и «Сибирь» академика Анатолия Петровича Александрова. В КБ, где работал главный конструктор «Арктики» и «Сибири» Герой Социалистического Труда Андрей Егорович Перевозчиков. Рядом с токарным станком, за которым трудился дважды Герой Социалистического Труда Алексей Васильевич Чуев, обрабатывая валы для ледоколов. На стапелях Балтийского судостроительного завода. Его можно было встретить на многих из трехсот предприятий и в сотне конструкторских организаций и институтов, принимавших участие в создании «Арктики» и «Сибири». И всюду интересовались его мнением. И не только потому, что он осваивал первый атомный ледокол, но еще и потому, что он изобретательный инженер, способный предложить свои оригинальные решения. И еще потому, что он интеллигентный, доброжелательный человек, умеющий в споре не задевать самолюбие того, с кем не согласен.

Однажды Александр Калинович пришел к одному из проектировщиков нового судна вместе с капитаном, которому на этом судне предстояло работать. Надо было вместе отстаивать необходимость установки на ледокол одной, по их мнению, облегчающей плавание системы. И в пылу спора капитан не выдержал:

- Только ничего не смыслящий в этом деле человек, только тот, кто Арктику лишь в кино видел, может возражать против этой установки.

Из-за горячности капитана бой проиграли с первого удара. Таких проигрышей у Следзюка не бывало. Он прекрасно понимал, что прогресс порой зависит не только от веления времени, но и от отношений между людьми. Говорят, что у Следзюка сколько было знакомых - столько было и друзей.

Его уважали даже за его чудачества.

- Не ошибается, как известно, только тот, кто ничего не делает, - говорил мне на «Сибири» мой сосед по каюте старший вахтенный механик Борис Гирш, плававший со Следзюком много лет. - Так вот однажды и наш Калиныч ошибся - не записал в журнал распоряжение по вахте, и поэтому вахта не сделала какой-то пустяковый ремонт, с которым можно было еще сто лет не спешить. А на следующий день приходит в ЦПУ: «Почему не сделано то-то и то-то?» Вахтенный механик отвечает: «Так я и не знал, что это надо было сделать. В журнале ничего не записано». - «Как не записано?» Открыл Калиныч журнал - пусто. Взял ручку и написал:
«В связи с невыполнением требований главному инженеру-механику атомного ледокола «Ленин» объявляется выговор». Поставил число и свою подпись. И очень расстроенный ушел к себе в каюту.

Уважали за то, что к нему можно было прийти с любой просьбой. Морякам удалось перед выходом «Сибири» из Ленинграда договориться в яхт-клубе о покупке старенькой яхты. На «Сибири» яхтсменов много, и они решили во время рейсов яхту отремонтировать. Но покупать парусник, брать его на борт «Сибири» пароходское начальство отказывалось. Когда пришли с такой просьбой к Следзюку, хотя был уже поздний вечер, Александр Калинович дозвонился до Мурманска, домой начальнику пароходства, и доказал, что яхту надо купить. И она путешествовала в ангаре «Сибири» по высоким широтам, и свободные от вахты яхтсмены при мне заделывали на ней щели, ставили мачту. Собирались летом отправиться на ней в поход...

Он не любил тишину

Уважали за то, что Следзюк не любил слишком уж дисциплинированных бездумных исполнителей. Он каждому давал свободу. И терпеть не мог, когда на центральном пульте управления стояла тишина.

- Обычно когда наше ЦПУ в кино показывают - тишина загробная. И только тихая-тихая музыка льется. Будто не люди работают, а маги. Но так только в кино. Постойте вахту в ЦПУ - и смех услышите, и шутки.

Я простоял однажды вахту в ЦПУ. И хотя видел, как напряженно люди работают, как управляют атомными реакторами и сотнями сложнейших механизмов, слышал я и как они при этом подшучивают друг над другом.

- Когда человек чувствует себя свободно, он чувствует себя и увереннее, - сказал мне молодой инженер-оператор атомного реактора Феликс Ракицкий. - Поэтому у нас такая демократическая обстановка.

Следзюк любил повторять:

- От мрачных людей пользы мало.

Когда я спросил у Александ­ра Калиновича, какие обязанности у главного инженера-механика «Сибири», он улыбнулся:

- Задача простая - чтобы все крутилось и вертелось. Заботятся об этом у нас на «Сибири» 102 человека - это почти две трети всего экипажа. Заботятся об этом несколько служб: атомно-механическая и электромеханическая, службы радиационной безопасности и контрольно-измерительных приборов и автоматики...

За несколько лет до ямальского рейса Александру Калиновичу пришлось подробно рассказывать о том, как на «Арктике» и «Сибири» все бесперебойно крутится и вертится. Это было в ФРГ, где проходило заседание международной группы по безопасности атомных судов. Группа эта разрабатывает международные правила проектирования, строительства и эксплуатации атомоходов. В нее входят крупнейшие в мире специалисты по атомному флоту. Входил и Александр Калинович Следзюк.

На один день Следзюк вместе со своими коллегами вышел в Балтику на западногерманском атомном рудовозе «Отто Ган».

- Наш рудовоз небольшой, - объясняли гостям, - всего десять тысяч лошадиных сил его мощность, может перевозить шестнадцать тысяч тонн груза. Но беда в том, что он нерентабелен, перевозки на нем очень дороги. Мы пошли на это потому, что хотим накопить опыт для создания более совершенных судов, более совершенных атомных установок.

- А ваши атомоходы оправдывают себя? - спросили у Следзюка.

- Не только оправдывают, но и приносят прибыль. Благодаря им значительно увеличилась скорость проводки судов. Расширились сроки арктической навигации. Без атомоходов мы не можем успешно осваивать богатейшие месторождения Сибири, Крайнего Севера.

Александр Калинович плыл на «Отто Гане» и вспоминал, как в 1959 году, когда только испытывался ледокол «Ленин», он вышел в плавание по Балтике вместе с делегацией американских ученых-атомщиков. Следзюк водил их по судну, а когда все вопросы иссякли, он сказал:

- Как видите, господа, адмирал Рикоувер ошибся в своих предположениях.

И все понимающе улыбнулись... Эту историю знали многие не только в Советском Союзе, но и в Америке.

На борту «Отто Гана» Следзюк вспомнил о визите Рико­увера на ледокол «Ленин» еще и потому, что накануне американские ученые делали доклад об опыте работы «Саванны».

Она отправилась в первое плавание в 1962 году, затем пять лет совершала рейсы между Америкой и Европой. Вот и вся ее короткая биография. «Саванна» приносила одни убытки, и ее поставили на прикол, сняли атомный реактор.

(Продолжение в следующем номере)

Пред.След.