Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Кравченко Е. Д. Карпий В. М. С Антарктидой — только на «Вы»

 Записки летчика Полярной авиации-2.jpg
 Записки летчика Полярной авиации-1.jpg
Посвящается 50-летию отечественных исследований Антарктиды
Кравченко Е. Д. Карпий В. М.
С Антарктидой — только на «Вы»: Записки летчика Полярной авиации / Кравченко Е. Д., Карпий В. М. — М.: «Издательский дом «Парад», 2006. — 688 с.


Эта книга о мужестве и героизме, о верности долгу и высочайшем профессионализме, о победах и поражениях, одержанных летчиками отечественной Полярной авиации в небе Арктики и самого сурового, загадочного и жестокого материка Земли — Антарктиды. В книге нет ни одного вымышленного персонажа, ни одной выдуманной истории — в ней правда и только правда, рассказанная одним из самых выдающихся полярных летчиков страны Е. Д. Кравченко.
Каждый из читателей найдет в ней для себя то, что хочет, если ему близки такие понятия, как романтика, любовь к небу и высоким широтам, честь, совесть, дружба...
В этой книге собрана мудрость нескольких поколений авиаторов, служивших верой и правдой делу освоения высоких широт. В ней — пример того, как можно и нужно прожить свою жизнь...


УДК 91/882 ББК 26.89(0)/84(2Рос-Рус)
© В. Д. Кравченко, 2006 © В. М. Карпий, 2006 ISBN 5-8061-0068-5


  1. К читателям [3]
  2. Вместо предисловия [5]
  3. От авторов [7]
  4. Первая встреча [13]
  5. Прощание с иллюзиями [17]
  6. Посадка с неисправным шасси [21]
  7. Идем на «Восток» [25]
  8. В погоне за тенью [34]
  9. Ошибка на «Комсомолке» [38]
  10. Черная дыра [43]
  11. На одном крыле [48]
  12. Письма домой [55]
  13. «Золотая» осень [57]
  14. Пурга [59]
  15. Летим к Солнцу [61]
  16. Лыжи с фторопластом [65]
  17. О пользе труда [67]
  18. Со взрывчаткой на борту [69]
  19. Полет с красными лампочками [82]
  20. Остаемся на новый сезон [101]
  21. Минирую карниз [104]
  22. Домой! [105]
  23. Как все начиналось [109]
  24. Из воспоминаний М. И. Шевелева (1989 год) [109]
  25. Выбираю свой путь [113]
  26. Ледовая разведка [117]
  27. На поиск — с «мечтателем» [128]
  28. Из воспоминаний М. И. Шевелева [131]
  29. Уроки «стариков» [132]
  30. Из воспоминаний И. П. Мазурука [134]
  31. Хорошая работа [137]
  32. Из воспоминаний М. И. Шевелева [139]
  33. Взлет «по-полярному» [140]
  34. Избушки на курьих ножках [147]
  35. Из воспоминаний М. И. Шевелева [151]
  36. В Нагурской [151]
  37. Из воспоминаний И. П. Мазурука [153]
  38. На «бревне» [156]
  39. Возвращение [158]
  40. Сюрприз под Новый Год [165]
  41. Прощай, «Полярка» [168]
  42. Из архива Д. Ф. Островенко (1970 г.) [170]
    Письмо к Л. И. Брежневу [170]
  43. Из воспоминаний М. И. Шевелева [173]
  44. Будем жить [176]
  45. Из воспоминаний М. И. Шевелева [177]
  • Как менялись акценты [181]
  • По морям и океанам [185]
  • Инспекционный рейс [192]
  • Восток — дело тонкое [198]
  • Подарок судьбы [201]
  • Разлетаемся «по углам» [206]
  • «Грязное» топливо [208]
  • Загадка «Вилки» [214]
  • «Обь», чай и Москаленко [218]
  • День «икс» [221]
  • Спасение с «пересадкой» [223]
  • Хуже нет, чем ждать [224]
  • Обстоятельства — против нас [230]
  • Плотников и его эпопея [233]
  • «Зимовка» на зимовке [235]
  • Летчики-водопроводчики [238]
  • Трещина на «кабане» [239]
  • Фляжка из нержавеющей стали [246]
  • Когда дела идут и вкривь, и вкось [257]
  • Осечка [263]
  • Над хаосом [265]
  • «Гейзеры» в горах Страткон [269]
  • В пустыне [272]
  • Спасти человека [278]
  • Дурак с инициативой [298]
  • Потери [301]
  • Даешь «двадцать четвертую»! [302]
  • Загадка гибели Заварзина [307]
  • Авиацию «нельзя насиловать» [317]
  • Идем на помощь полякам [325]
  • По лезвию бритвы [328]
  • На бюрократических рельсах [330]
  • Удары судьбы [335]
  • Гости из Москвы [345]
  • Неожиданный подарок [349]
  • Решение на вылет [351]
  • В «плену» у капитана «Гижиги» [354]
  • Антарктический отряд: планы и перспективы [357]
  • Сюрпризы, сюрпризы [364]
  • Антарктическая легенда [376]
  • Удар в спину [414]
  • В отступление от правил [420]
  • Опять аврал [423]
  • Бери больше — вези дальше [430]
  • В лапах «ротора» [435]
  • Неоправдавшийся прогноз [439]
  • О бане [441]
  • В гостях у австралийцев [442]
  • Верь интуиции [444]
  • Рейс на купол «С»[447]
  • Без промежуточной посадки [450]
  • На финише [454]
  • «Играющий тренер» [456]
  • Странное назначение [461]
  • В ловушке [463]
  • Спасательная экспедиция [465]
  • Стоит ли лезть на рожон? [466]
  • Еще одна потеря [471]
  • Как мы «выпрыгнули» из реки [472]
  • "Песчинка" в космосе [475]
  • Рейс в неизвестность [479]
  • Гибель экипажа Петрова [487]
  • Ил-76ТД — первый визит [494]
  • Из дневников В. Карпия, участника первого сверхдальнего перелета Ил-76ТД из Москвы в Антарктиду [495]
  • Легких экспедиций не бывает [516]
  • На «Дружной-3» [530]
  • На охоту за «Дружными» [533]
  • Чудеса бухты Нурсель [536]
  • Прощание с «808-й» [540]
  • Встреча с министром [544]
  • Осталось три Ил-14 [557]
  • Годен. По индивидуальной оценке [565]
  • Театр абсурда [568]
  • Испытания «Чебурашки»[570]
  • Там, где никто не летал [571]
  • Тяжкий груз «Метелицы» [575]
  • Маховик раскручивается [578]
  • Пожар [582]
  • В гостях на «Халли-Бей» [587]
  • Неожиданный «гость» [589]
  • Героизм есть героизм [592]
  • О нашем «комиссаре» [598]
  • Неожиданное приглашение [599]
  • Во власти врачей [600]
  • Загадка Голованова [602]
  • Ил-14: легендарная эпопея завершена [610]
  • Вместо эпилога [615]
  • Командиры летных отрядов и их заместители в Советских и Российских антарктических экспедициях [619]
  • Иллюстрации (вклейка 1)
  • Иллюстрации (вклейка 2)

  • Гибель экипажа Петрова


    ... Петров молчит вторые сутки. Подошел циклон, завыла метель, видимость — ниже нижнего предела, летать нельзя. Бездействие мучит, рвет душу. Из домика выйдешь — вот он, твой враг, хлещет снегом в лицо, бьет наотмашь, срывает куртку, слепит глаза. Протянешь руки, чтобы схватить его, в руках — пустота и больше — ничего. А в это время, быть может, твои друзья ждут — не дождутся помощи... Воображение включается на полную мощность, картины одна страшнее другой вспыхивают в мозгу, и ты возвращаешься в комнатку, где стоит маломощная полевая радиостанция. У нее дежурят геологи, и всякий раз, когда я захожу, «радист» прячет глаза и тихо качает головой: «Пусто. Ничего нет...»

    Мучает неизвестность, тревожит мысль, что если мы не ошиблись, район, где планируем найти Ил-14 Петрова, изрезан, изрыт невероятно. Самый фантастический ландшафт по сравнению с трещинами этого ледника — ничто, потому что там — первозданный хаос. Если мы найдем их в этом хаосе, все равно сесть на Ил-14 не сможем ни я, ни Голованов. Значит, придется тащить туда вертолет...

    Снова и снова просматриваю, анализирую радиограммы экипажа Петрова. Я знаю их наизусть, но проходит час-другой, и опять тянусь к ним в надежде, что не заметил какой-то «мелочи», которая даст нам ключ к разгадке молчания пропавшего экипажа. Хочется надеяться на чудо, но, похоже, от Антарктиды его не дождешься. Она заперла нас — меня на «Союзе», Голованова — в «Мирном», не давая возможности сделать хоть один полет.

    Прошло двое суток... Хуже всего Белову. Несмотря на все мои доводы, он по-прежнему во всем случившемся винит себя и уходит от радиста только тогда, когда я прошу его идти спать. Выматывает ожидание метеорологической информации. На «Союзе» снимки со спутника принимать нет возможности, метеоролога нет, синоптика тоже нет. «Мирный» на «Союзе» не слышно — не проходят радиоволны. Вот и ждем, пока на «Мирном» и в «Молодежной» составят прогноз погоды и передадут нам на «Союз». Голованов несколько раз пытался прорваться в район поиска — ничего не получилось: снег, метель, видимости никакой... В «Мирном» садился в очень тяжелых погодных условиях, рискуя по самой высшей мерке.

    А 20 февраля Голованов обнаружил обломки самолета. Самое худшее произошло.

    21 февраля забрезжила надежда на то, что сможем провести операцию по проводке вертолета Ми-8 Юрия Зеленского в район поиска. Именно операцию... Для этого пришлось снимать с геологических работ Ан-2 Коли Пимашкина. Он должен перебросить топливо для вертолета в пункт первой посадки Ми-8. Я ухожу дальше, туда, куда Пимашкин на своей «аннушке» не достает, и сбрасываю бочки там. После этого возвращаюсь навстречу экипажу Ми-8 Юры Зеленского и тащу за собой к леднику. Там этот экипаж должен успеть осмотреть местность и тем же путем возвращаться на «Союз». Оставлять его на ночевку в том районе нельзя, поскольку жизнеобеспечения не хватит на несколько дней, а погода держится на пределе допустимого. Останутся, задует пурга, и что тогда? Спасать уже два экипажа?

    Как только появились первые «окошки» в сплошной серой мути, накрывавшей «Союз», я дал команду: «По машинам!» Пимашкин ушел первым. Через «Молодежку» я связался с «Мирным», чтобы узнать, где Голованов. Он вылетел к Гауссбергу... Я чувствую, как в душе нарастает напряжение — кто-то, пытавший нас все эти дни молчанием экипажа Петрова, доводит наши муки до последней точки. Каждый раз, когда радист хватается за карандаш, внутри что-то обрывается и холод сжимает сердце.

    Ан-2 Пимашкина сделал две попытки создать подбазы топлива для Ми-8, но дальше Дэйвиса пройти не мог — очень сильный порывистый ветер бил и трепал машину. Посадка была невозможна, топливо для Ми-8 вернулось на «Союз». Теперь наш черед. Сделали попытку начать операцию, но когда прошли Дейвис, Гамов, назначенный руководителем спасательной операции, вернул нас назад. Теперь опять несколько дней надо ждать погоду. Но в этом полете мы сбросили топливо для Ми-8 на первой подбазе. Теперь сидим вместе с экипажем Зеленского на «Союзе».

    Не спалось. Все попытки хотя бы ненадолго забыться разрушала одна и та же мысль: «Что с людьми? Они должны были услышать гул головановского Ил-14. Почему не дали о себе знать?!»

    27 февраля погода несколько улучшилась, и, еще раз обговорив с Зеленским детали полета, взлетели. Первым ушел Ми-8, мы через 40 минут, поскольку скорость самолета больше. Догнали Зеленского над первой подбазой, сбросили топливо над второй. Шли с постоянной двусторонней радиосвязью. Не давала покоя команда Гамова на наш возврат.

    «Если Гамов дал такую команду, значит, никого в живых там нет, — холодная логика этого простого вывода полоснула по сердцу острой болью. — А если кто-то ранен и не может дать знать о себе? Если чудом дотянул до сегодняшнего дня, а до завтра замерзнет?...»
    — Валерий Иванович, — окликнул я Белова.
    Он смотрел в одну точку перед собой и не слышал меня.
    — Валера, — я дотянулся к нему через колонку бортмеханика и тронул за руку.
    — Я здесь... — сказал он, но я понял по его глазам, что он сейчас далеко от кабины нашего Ил-14. В другом самолете...
    — Пойди попей кофейку. И позови Сапожникова....

    Накануне вечером мы получили радиограмму от Голованова, в которой он рассказал о том, что увидел. Ил-14 лежит в 10-15 километрах от горы Гауссберг. Удар был страшной силы — машину разметало в прямоугольнике длиной около 1500 м. Живых не обнаружили, да и не мог бы никто выжить при таком ударе. Кругом — сплошные трещины, хаос вселенского масштаба. Даже если бы экипаж попытался посадить там самолет, уцелеть у них не было никаких шансов. Но, судя по залеганию обломков, они не видели, что находится под ними... Без вертолета в районе падения Ил-14 делать нечего, но и он должен работать очень осторожно. Метеоусловия стали ухудшаться, и Гамов решил не рисковать.

    ... День, как мы говорим, стоит серенький. Даем рекомендации и фактическую погоду Зеленскому. Вышли в район беды. Нашли, да — это трагедия. Надежда застать кого-то живым пропала. При таких разломах и мухе не уцелеть. Около двух часов ходили над этим местом. Сделали фотоснимки. Вывели на себя по рации Зеленского, пошли в «Мирный». Дозаправились, выгрузили моторное масло, поговорили с Головановым. Ничего нового не прояснилось. Ушли из «Мирного». Связи с Зеленским, работавшим на месте катастрофы, не было ни у нас, ни у «Мирного». Тоже начали волноваться — район-то в трещи¬нах. Подошли на 100 километров, услышали Зеленского.

    Рискуя собой, экипаж, врач и один из геологов, обладавший навыками альпиниста, провели осмотр того, что осталось от машины. Нашли погибшего бортрадиста, его журнал. Людей больше обнаружить не удалось, а «черные ящики», которые вели бы запись параметров полета и переговоров экипажа, на Ил-14 не предусмотрены. Низкое, угрюмое небо висело над нами, то и дело срывалась поземка, рваные глубокие трещины лежали так, словно ждали очередную жертву. «Хаос, наверное, существует, — подумал я. — И он находится здесь...»

    Ми-8 взлетел. Погода опять портится, гору Гауссберг закрывают облака. Мы прошли над местом катастрофы, попрощались с погибшим экипажем. Ми-8 вернулся лишь к наступлению ночи.

    Позднее, анализируя эту катастрофу, я мысленно раз за разом пытался найти причину гибели экипажа Петрова.

    Почему они погибли? Мне нужно разобраться в этом не для того, чтобы определить, кто виноват в случившемся, а чтобы понять, как мог отличный, слетанный экипаж попасть в ситуацию, из которой не сумел выбраться. Для себя я должен сделать выводы из этой катастрофы, чтобы не дать родиться другим бедам — с теми, у кого еще не хватает опыта полетов здесь или кто придет в Антарктиду впервые.

    Мне не надо перечитывать радиограммы — я знаю их наизусть, но до чего же они скупы: координаты, высота полета, скорость, действия экипажа... Ничего лишнего, только те данные, которые нас и учили передавать, выходя на связь, но как мне сейчас не хватает хотя бы проблеска тех чувств, что владели душой командира экипажа, второго пилота, штурмана, бортмеханика... Владели... В памяти встают лица погибших — веселые, грустные, усталые, задумчивые — живые лица отличных мужиков. Вместе с В. Петровым погиб второй пилот А. Кладов, штурман А. Пучков, бортмеханик В. Романов, бортрадист В. Пономарев, авиатехник В. Еремин...

    Никто из них никогда уже не расскажет, что же произошло в то утро, когда они пробивались в «Мирный». По крупицам восстанавливая ход их полета, я смогу выстроить его лишь так, как подсказывает мне мой опыт и логика размышлений, хотя в Антарктиде часто случаются вещи, не поддающиеся логике.

    Вылет. Они взлетели, имея летный прогноз, практически ничем не отличающийся от десятков других, по которым уходили в рейс на «Мирный» все, кто туда летал. Вначале все шло гладко, но где-то в районе «Моусона» они определили, что «в лоб» Ил-14 начинает дуть встречный ветер. Это их насторожило, но не очень... Ведь по прогнозу никакого циклона здесь быть не должно, а ветры в Антарктиде явление обычное.

    Появилась облачность. Тоже вроде ничего страшного. К тому же «Мирный» передает, что погода там хорошая. Да и машину ждут не дождутся. Ветер усиливается, но они по-прежнему идут на восток. Антарктида словно заманивает их в самое «гнилое» место на этой трассе — на Западный шельфовый ледник. В моей памяти снова оживает наш полет с Костыревым из «Молодежки» в «Мирный» в 9-й САЭ с двумя тоннами взрывчатки на борту. Если они попали в такие же условия, им пришлось туго.

    Почему они не вернулись? Я же рисовал Петрову, что, где и как может с ними случиться. Рассказал и о том полете в 9-й экспедиции. Судя по радиограммам, они тоже попали во встречный ветер, началось обледенение. Показания ДИСС-013 застыли на отметке 140 км/ч, а это значит, что путевая скорость у них упала ниже этих значений. Насколько ниже? Никто не знает. Они пытались выбраться из этой мути и потому меняли высоту полета, курс, ища лазейку в «Мирный». Ведь вот он, почти рядом — в каких-нибудь 300-400 километ¬рах... Пролезем — не лазили, что ли, и в худших условиях? Заключительный полет, долетим, передадим машину и будем спокойно ждать корабль. Каюты заказаны, деньги заработаны, на Большой земле ждут родные — и от всего этого рая отделяют каких-то два-три часа полета.

    Вернуться? И начинать все заново? Или, того хуже, если не хватит топлива до «Молодежки», садиться в поле, ждать, пока подвезут горючее, печку для подогрева двигателей... А мы ведь уже почти дома. Дома! К тому же этот Ил-14 ждут как манны небесной и руководство САЭ, и свои ребята, и «восточники» — программы рушатся к черту, обеспечение «Востока» срывается, люди уйдут в зимовку на Полюсе холода без каких-то необходимых продуктов, медикаментов... И все из-за того, что мы вернулись?!

    Я почти уверен, что такие мысли были у каждого члена экипажа в самом начале той трагедии, сценарий которой уже написала Антарктида. Она как будто знала, чувствовала, что на этот экипаж давят несколько мощных психологических факторов, которые заставят его рисковать. И потому обманула метеорологов и «Молодежной», и «Мирного», выпустив из засады циклон, который невозможно было спрогнозировать. Позже на снимках из космоса мы увидели этого убийцу. Он возник неожиданно быстро и бросил навстречу Ил-14 Петрова мощнейший встречный ветровой поток. А вместе с ним подошли облачность, белизна... Когда экипаж понял, в какую западню он попал, — перед ним встал очень жесткий вопрос о жизни и смерти. И он боролся до конца.

    После того, как ударил встречный ветер, поползли облака и началось обледенение, они стали менять высоту и направление полета, пытаясь обойти непогоду. Выйти выше облачности, похоже, не смогли, а это значит, лед нарастал стремительно, машина быстро тяжелела.

    Соскальзываниями к северу можно объяснить то, что связь с ними то пропадала, то восстанавливалась.

    Почему не ушли вправо, на купол? Ведь от Дэйвиса можно было подняться вверх и выйти к чистому небу. Но в это время еще ничего настораживающего не происходило, а потом уже было поздно. Да и куда лететь? С «Мирным» связи нет. Поднимешься на купол, сядешь там, а кто тебя найдет в этой пустыне? Поезда туда не ходят, дорог нет, ориентиров никаких. Спускаться вниз к морю? Но облака в первую очередь прикрывают прибрежную зону, залив, острова, по которым можно восстановить ориентировку. А они ее потеряли — об этом говорят и радиограммы. Да и как не потерять — болтанка, где летишь, куда летишь, какой снос, куда тебя ветер тащит, узнать нельзя. Хотя штурман сработал выше всяких похвал — когда мы с Головановым просчитали прокладку маршрута, оказалось, они шли правильно. Поэтому Виктор Иванович и нашел их в той точке, которую мы вычислили... С Сашей мне пришлось работать в Союзе на аэрофотосъемке в «медвежьем углу» — над Новоземельской тундрой, в районе Архангельска, Мезени, Печоры. Туман, пурга, но ни разу мы не сбились с курса... Нет, Саша сработал отлично.

    И все же... Похоже, пока они искали лазейку в «Мирный», меняли высоту, уходили в море, топливо-то сожгли. Надо было куда-то уходить и искать площадку для вынужденной посадки. Они приняли правильное решение — уходить на купол. И здесь Антарктида дожимала Ил-14, не оставив практически ни единого шанса на жизнь. Тросы управления, как плети, лежат вытянутыми в сторону горы Гауссберг. Значит, экипаж шел именно туда. Если бы они что-то видели спереди и под собой, Петров не допустил бы такого страшного удара машины о ледник. Следовательно, там где они шли, все накрыла белизна.

    Видимо, они летели на одной высоте, и Антарктида как бы подползала под них — ведь высота ледников от побережья к югу увеличивается. Возможно, они и увидели лед с двух-трех метров... Можно ли вытащить Ил-14 с такой высоты? Теоретически да, но только с помощью колоссального напряжения мозгов, задушив в себе все эмоции. Когда неожиданно близко под тобой появляется земля, пилот непроизвольно рвет штурвал на себя, стараясь быстро уйти вверх. Вот тут-то машина делает просадку. Если дело было именно так, то от удара хвостовая часть фюзеляжа обломилась, двигатели рванули машину вверх. Вот почему Ил-14 разметало на дистанции в 1,5 км и кабина пилотов превратилась в крошево — она ударилась под большим углом об лед. Будь у них выпущено шасси, может, вначале снесли бы их, а сами с отскока ушли вверх и уже садились бы «на брюхо». Может, так, а может, и нет... У Склярова и Голованова есть другая версия, но тоже — всего лишь версия.

    За окном воет пурга, словно Антарктида оплакивает тех, кого сама же и погубила. Этот тоскливый вой не дает уснуть, забыться, уйти от печальных и грустных дум. Мы все словно придавлены какой-то невидимой тяжестью, хочется сбросить ее, избавиться от нее любым способом, но нет его, потому что никто не сможет вернуть к жизни погибших друзей.

    Как странно подтвердилась старая истина: в начале и в конце сезона жди беды. Антарктида их подловила в рядовом, обычном полете, который, казалось бы, не требовал от экипажа ни особой подготовки, ни проявления высших профессиональных качеств. И все же она непостижимым каким-то образом сумела за несколько часов создать условия, сквозь которые Петрову и его товарищам пробиться не удалось. Я почти уверен: если бы этот полет выполнялся в середине сезона, они бы вернулись в «Молодежную». Дошли бы до западного берега залива Прюдс и — вернулись. Но сейчас на них давил груз ответственности, тот цейтнот, в который попала группа «Мирного». И они решили прорываться. Даже рискуя собой. Не удалось — Антарктида оказалась сильнее и коварнее. Я понимаю, что наделяю ее человеческими качествами, но ничего не могу с собой поделать: слишком серьезный и сильный она противник, который не раз показывал нам, кто здесь хозяин, чтобы относиться к ней как к чему-то стихийно-безмозглому. Вот и теперь меня не покидает ощущение, что она давно уже охотилась за нами на этой трассе, что сумасшедший рассвет, который мы видели две недели назад, был каким-то знаком с ее стороны, но мы не сумели его прочитать...

    Сумеем ли? Сможем ли когда-нибудь разгадать, узнать, зачем был сотворен этот суровый континент на, в общем-то, теплой и ласковой Земле? Хочу надеяться, что сможем, иначе, к чему тогда гибель экипажа Петрова и десятков других людей разных специальностей? Зачем нужна тогда работа «науки», которая, рискуя собой, вкалывает здесь десятилетиями, пытаясь понять, что же это такое — Антарктида? Не может быть, чтобы мы не нашли с ней общего языка, не научились относиться друг к другу с должной мерой уважения. А когда это произойдет, возможно, жизнь человечества станет немного лучше. Ведь ради этого мы и ходим сюда...

    Пред.След.