Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Колесников В. Д. Записки о южном рейсе.

Колесников В. Д. Записки о южном рейсе. Мурманск: Кн. изд-во, 2003. — 64 с: ил. ISBN 5-85510-279-3
scan: porollo http://www.mmflot.com/forum/viewtopic.p ... t=40#p4857
OCR: polarpost.ru

Предлагаемая книга написана в жанре дневника. Автор — капитан даль­него плавания, работник Мурманского морского пароходства.
В основу сюжета положены подлинные события 1973 года, происходив­шие в период 18-й антарктической экспедиции по освобождению из ледово­го плена дизель-электрохода «Обь». Участником этого легендарного рейса был автор книги.
Книга будет интересна широкому кругу читателей.
Оглавление:
  1. От автора
  2. Совсем простое начало
  3. Антарктика. Знакомства и сюрпризы
  4. Есть остров среди океана
  5. 6000 миль до магазина
  6. Март, апрель, май — это осень
  7. Загадка для кенгуру
  8. Зимой в Антарктике яснее, кто is who
  9. Мы выведем вас на чистую воду
  10. Сделал дело, можешь уходить
  11. Эпилог

Антарктика. Знакомства и сюрпризы


18 декабря на моей, старпомовской, вахте после 16 часов подошли к большому полю старого мощного льда. До станции «Молодёжная» отсюда почти 200 км. Учитывая тяжелую об­становку: лёд толщиной около метра и невозможность пробиться через сплошные ледовые поля ближе к станции, завели швартовы на «мертвяки».

«Мертвяк» — обрезок толстого бревна, длиной около метра, к которому закреплён кусок стального троса с петлёй, в него и заво­дится швартов. «Мертвяк» заталкивают в высверленную во льду лун­ку. В воде подо льдом бревно занимает горизонтальное положение, и швартов обжимают судовой лебёдкой. Бур для сверления лунок удобный и лёгкий: говорят, изобретатель сверлил таким буром лёд толщиной до трёх метров. А мы в Арктике пробивали лунки пешня­ми и ломами — труд, поверьте, тяжелый.

Первое время вокруг судна — белое безмолвие. Но вот, откуда-то появились несколько пингвинов — аделей. Адельки ростом до полуметра. Приковыляли поближе к судну, постояли, внимательно всё осмотрели и ушли, оставив одного, видимо, вахтенного: он так и стоял чёрным столбиком чуть в стороне. А потом вдали появилась чёрная, медленно приближавшаяся полоска — это один за другим двигались к нам более сотни пингвинов, которых известили о нашем прибытии пингвины-разведчики.

В спокойной обстановке пингвины ходят, переваливаясь на ла­пах, как маленькие забавные человечки, одетые в белые рубашки и чёрные фраки. Они уходят на кормёжку в открытые полыньи или на край припая. Идут обычно цепочкой, иногда до ста особей. В такой колонне всегда строгий порядок, за которым все внимательно сле­дят, и если какой-либо разгильдяй покинет строй и нарушит поря­док, он тут же и без церемоний получит трёпку от товарищей.

Плавают они очень быстро, выпрыгивают из воды на лёд и сразу становятся вертикально. Но если напуганы, падают на живот и сколь­зят по льду или насту, быстро отталкиваясь крыльями. В такие мо­менты они напоминают бегущих крыс. Если подойти близко, пинг­вины начинают кричать, стараются убежать, падают, отползают, быстро перебирая по насту крыльями. Но если в ваших руках фото­аппарат, и вы ведёте себя спокойно, пингвин подпустит к себе и на полметра. И кажется, будто они с удовольствием позируют: вытяги­ваются столбиком, поворачиваются в разные стороны, «целуются» или начинают драться между собой.

И ещё о пингвинах.

Недалеко от станции «Мирный» находятся две большие колонии императорских пингвинов. Это довольно крупные птицы, размером до метра. Всего в Антарктике их не больше 20 тысяч, и прироста численности не отмечено. Обычно самки ухаживают за самцами. Весной самка откладывает одно яйцо: продолговатое, белое, при­мерно 15x10 см, и тут же отдаёт самцу, который стережёт и вынаши­вает его полтора месяца, постоянно держа на перепончатых лапках, согревая тёплым брюшком и бережно переворачивая, чтобы равно­мерно сохранить тепло. Самки в это время уходят на отдых — «ку­рорт», но через полтора месяца возвращаются отдохнувшие и отъев­шиеся и забирают яйца у самцов на две недели. Теперь самцы от­правляются в отпуск, питаться и восстанавливать силы. К их возвра­щению на свет появляются птенцы, дальнейшее их взращивание ве­дётся уже совместно.

Моряки спустились на лёд, фотографируя этих забавных птиц. Я истратил целую пленку. А наш первый помощник попробовал было познакомиться с каким-нибудь пингвином поближе, но тот стукнул его крыльями так, что у помполита ненадолго онемела рука.

19 декабря — начало выгрузки. Выгрузили на лёд оба вертолёта Ми-8. Техники установили несущие винты и запустили двигатели. Пилоты подняли машины в воздух, сделали пробный полет. И для экипажа началась непрерывная работа — выгрузка на лёд всего, до­ставленного для зимовщиков. Теперь экипаж превратился в докеров: работаем в две смены по восемь часов. А на станцию «Молодёжная» грузы доставляются нашими вертолётами. Они взлетают и садятся менее, чем в ста метрах от судна.

Пингвины совсем перестали бояться нас: как экскурсанты, понаб­людав за нами, они ушли, оставив возле судна то ли наблюдателей, то ли самых любознательных. Эти подходят и к людям, и к грузам и рассматривают внимательно, забавно, почти по-людски наклоняя голову. Вертолёты их интересуют особенно: видел, как один пинг­вин, задрав голову, глядел на снижавшийся вертолёт, пока струёй воздуха от винта не был свален, упал, заскользил по насту и замер, потом поднялся и, хромая, как человек, отошёл подальше. Через не­которое время он всё же вернулся к судну, но теперь, увидя снижаю­щийся вертолёт, всегда отходил подальше.

По распоряжению нашего капитана Юрия Константиновича Кар­лова мне довелось слетать на станцию «Молодёжная», сопровождая груз. Летели 45 минут на вертолёте Ми-8. Экипаж вертолёта — ко­мандир, второй пилот, механик и бортрадист.

Станция «Молодёжная» более комфортабельна, чем подобные в нашей Арктике. Расположена она в гористой местности. В скале вы­рублен холодильник для хранения продуктов. Есть теплица, где вы­ращивают огурцы и помидоры. Земля привозная, конечно: здесь вок­руг только голые скалы. Рядом со станцией два небольших озера с пресной водой. Домики на станции стоят на сваях, но зимой их зано­сит так, что по 4—6 часов приходится расчищать снег бульдозером. Есть отличная баня. На «Молодёжной» зимуют 190 человек. Есть иностранцы: народ, как и у нас, разный и не всегда психологически подготовленный для зимовки.Наши полярники рассказывали: с ними зимовал Макнамара — американец. Он никому не давал покоя, дошло до того, что пришлось его поколотить. Только тогда он успокоился. Факт сам по себе не­приятный и на зимовках крайне редкий, а тут ещё — побит амери­канский коллега-учёный. Неучтиво, негостеприимно и вообще, как сказал помполит, может выйти международная неприятность. И вот при возвращении наших зимовщиков из Антарктиды, на Канарских островах, в Лас-Пальмасе, на д/э «Обь» пришёл американский кон­сул и, в частности, сказал, что хотел бы познакомиться с человеком, который поколотил Макнамару. На осторожный вопрос: «Зачем?» — консул ответил, что хочет пожать этому человеку руку и ещё поблаго­дарить тех, кто зимовал с Макнамарой целый год. «Это потому, — объяснил консул, — что Макнамара прожил в консульстве только два дня, а все мы уже не знали, как от него поскорее избавиться!»

Впрочем, «трудные мальчики» попадаются и среди наших зимов­щиков. На «Молодёжной» мне рассказали и такую историю...

В одну из зимовок оказался на станции человек, назовём его Юрой, который так всем надоедал вопросами, замечаниями и претензиями, что полярники просто не знали, куда от него деваться. Зимовщики на «Молодёжной» размещены по двое в комнате, но этот не мог ужиться ни с кем из-за постоянного недовольства всем и вся. Он, ви­димо, принадлежал к тому сорту людей, которые слишком хорошо знают свои права, но ещё лучше — чужие обязанности. И претензий у него не было только к начальству, куда он регулярно ходил жало­ваться на трудности и ущемления со стороны товарищей. Но в своём деле Юра был специалист неплохой: в определённые часы, ежеднев­но, независимо от погоды он исправно проводил наружные наблю­дения и снимал показания приборов. И вот однажды, возвратясь с наблюдений, он пожаловался соседу по комнате, что морозы слиш­ком уж сильные, и у него мёрзнет очень важный для любого мужчи­ны орган, и этот факт беспокоит его в аспекте будущего возвраще­ния к супруге.

Получив столь ценную информацию, сосед просто не смог не по­делиться ею с товарищами. И так как Юра продолжал жаловаться на недостаточно тёплую одежду и изрядно всем надоел, решено было «слегка вправить ему мозги». Предложения поступали разные. Но кто-то из старожилов вспомнил про подобную ситуацию, случившу­юся в четвёртой континентальной экспедиции, в «Мирном». Тогдаш­ний «сценарий лечения» был обсуждён и принят к новой постановке. И вот, выслушав очередную Юрину жалобу, сосед говорит ему:— Слушай-ка, Юра. А ты тёплые плавки на складе получал?

— Не-ет, — отвечает Юра. — А что, есть такие?

— Конечно, есть, — говорит сосед очень уверенно. — Только их нам не дают, экономят на нашем мужском здоровье. Выдают поход-никам, которые на ледник внутрь континента уходят. Такая вот дис­криминация и ущемление наших прав.

— Безобразие! — возмущённо определяет Юра. — Немедленно пойду на склад и вытрясу из бюрократа-кладовщика эту важную спецодежду.

Сказал и пошёл. А сосед тут же позвонил кладовщику и всё глав­ное изложил коротко и доходчиво.

Кладовщик встретил Юру довольно хмуро, велел написать заяв­ку и обосновать просьбу. А когда это было сделано, повертел бума­гу в руках и неохотно признал, что плавки есть двух видов: обычные байковые — для рядовых зимовщиков, и меховые с подстёжкой из гагачьего пуха — для начальства, и вот гагачьих осталось наперечёт и без личного распоряжения начальника зимовки он, кладовщик, выдать ни одного комплекта не может.

Юра обозвал кладовщика бюрократом и отправился в штаб за справедливостью. А кладовщик позвонил начальнику зимовки и сжато изложил ситуацию.

Начальник встретил Юру приветливо, к заявке отнёсся с понима­нием, назвал кладовщика скрягой, обещал разобраться и по возмож­ности удовлетворить просьбу. А ещё посоветовал получить на скла­де меховой чехольчик и даже написал на бланке записку: «Подателю сего, как особо ценному сотруднику, выдать 1 (один) мех. чех».

Пока Юра возвращался на склад, начальник позвонил кладов­щику и тот, ссылаясь на обеденный перерыв, велел борцу за здоро­вье и справедливость наведаться через часок-другой.

За час кладовщик успел из большого пальца от меховой руковицы изготовить «чехольчик», пришить к нему две тесёмочки и от­печатать на машинке «Инструкцию по эксплуатации». Всё это он упаковал в целлофан и выдал «особо ценному сотруднику» под рас­писку.

Коллектив крепился два дня, но когда на третий день Юра пришёл в кают-компанию на обед и на чей-то осторожный вопрос: «Не отморозил ли он чего?», счастливо объявил: «Я теперь в чехоль­чике нигде не мёрзну!», кают-компания взорвалась гомерическим хохотом.Справедливости ради скажу, что розыгрыш пошёл Юре на пользу: повышенной заботы о себе и особых благ он больше не требовал.

Через два дня мы закончили выгрузку основных продуктов и на­учного оборудования для станции «Молодёжная». Обратными рей­сами вертолёты привезли взрывчатку, которую еще нужно доставить на станцию «Эймери» для сезонной работы геологов. Но тут Антарк­тида приподнесла нам сюрприз.

Северо-западный ветер неожиданно и резко усилился. Едва мы успели загрузить и отправить на «Молодёжную» вертолёты, как на­чалось сильнейшее сжатие и подвижка льда. Вскоре лопнул сталь­ной носовой швартов диаметром 27 мм, судно пришло в движение, и тогда лопнул кормовой «мертвяк». Корабль быстро зажало льдом, и даже работа обоими дизелями не дала результатов: оно не смогло двинуться с места. Когда на следующий день в этот район подошло исследовательское судно «Профессор Зубов», наша попытка пробить­ся к нему тоже не увенчалась успехом.

23 декабря погода слегка улучшилась. К нам на «Наварин» при­было на вертолёте начальство: заместитель начальника Гидрометео­службы Ю. А. Израэль, начальник 17-й антарктической экспедиции В. Г. Аверьянов и еще несколько полярников. Их цель — познако­миться с обстановкой и согласовать дальнейшие работы. Ознакоми­лись и согласовали, но выполнить не удалось: опять поднялась ме­тель, ветер зашел на северо-восток, началось новое сжатие. Всё это длилось почти двое суток, и только 25 декабря мы с помощью наших вертолётов закончили грузовые работы, доставили смену для стан­ции «Молодёжной». А с «Зубова» к нам пересадили 20 полярников для доставки на другие антарктические станции. Полярников рассе­лили по каютам экипажа: второй штурман и второй механик недо­вольно ворчат.

Вплоть до 26 декабря стояли во льдах, в ожидании видимости: плотный туман. Теперь в Антарктике лето, и в день прихода я даже обгорел под лучами яркого солнца. В ясную погоду ходить без тём­ных очков опасно: начинается резь в глазах. Но чаше температура воздуха за сутки меняется от минус 5° до плюс 9° по Цельсию. Потом наползают туманы. Сегодня видимость лучше. Утром наблюдал с мостика, как по корме, вплотную к судну, три кита плескались в по­лынье, ныряя и выпуская фонтаны. Позже морской лев охотился на пингвинов: эти, как ошпаренные, в ужасе выпрыгивают на лёд и кру­тят головами, будто проверяя, все ли спаслись, и подсчитывая много ли собратьев пропало в львиной пасти. Затем, к радости льва, снова ныряют и снова выпрыгивают на лёд, но, конечно, не все.

Утром следующих суток опять застряли в торосистых льдах, и по­пытки освободиться долго были безрезультатны. Наконец, когда пе­ременился ветер и раздвинул льды, пошли в район станции «Эймери».

На переходе слушали интересную лекцию об Антарктике. Здесь много полезных ископаемых: цветных металлов, алмазов, золота, угля и нефти. Американцы бурят разведочные скважины на матери­ке и на шельфе. На континенте работают экспедиции и зимовки аме­риканцев, немцев, чилийцев, англичан, африканцев, французов, шве­дов и поляков. Две самые крупные наши станции — «Мирный» и «Молодёжная». Вот и мы пробиваемся сейчас к станции «Эймери», где будут работать геологи. Среди них известный наш специалист Дмитрий Соловьёв — хороший, душевный человек.

28 декабря. Наконец-то погода лётная. Вывезли вертолётами ап­паратуру и грузы. Возвращался на судно на вертолёте. На «Моло­дёжной» делали две посадки: заправлялись топливом и брали груз для «Эймери». На обратном пути сидел на месте второго пилота, выполнял ледовую разведку. Сверху видимость и обзор замечатель­ные. Разговаривал по радио с судном, прекрасно слышно. Скорость полёта около 180 км/час.

Всего с научно-исследовательского судна «Профессор Зубов» при­няли 37 человек для доставки на станцию «Эймери». Среди них один занятный американец, человек очень тихий и незаметный и на аме­риканца Макнамару поведением не похож.

Наш капитан сегодня не в духе, рычит на всех. Я ушёл с мостика: не моя вахта. Он это почувствовал и позже признался, что сам не поймёт, с чего так завелся. Человек деловой, добрый, и работать с ним приятно (не сглазить бы!). Возможно, не получает вестей из дома. Я тоже беспокоюсь о своём семействе: за 47 суток рейса получил все­го две радиограммы.

Авиаразведка показала, что в ледяных полях появились разрывы и разводья, и восточнее нашего судна обнаружили трещину мериди-анального направления. Развернулись, и через четыре часа вырва­лись в разводья. К полудню 29 декабря, пройдя во льдах 286 миль, вышли на чистую воду. Идём вдоль ледовой кромки к леднику Эй­мери. В 21 час заметили небольшое судёнышко, чье неизвестно и на вызовы не отвечает.

2 января 1973 года, оставив позади 350 миль дрейфующих льдов, подошли к припаю в бухте Санне-фьорд, вблизи станции «Эймери».Врезались форштевнем в припай, завели швартовы на «мертвяки». Снова выгрузка: начали с Ми-8 и Ан-2.

3 января в пять часов утра припайный лёд стал ломаться. Хоро­шо, что самолёт и вертолёт были уже собраны и успели улететь на ледник Эймери. А нам пришлось снова пробиваться в припае и сно­ва начинать выгрузку оборудования, продовольствия, палаток и баллонов с газом для сезонного лагеря геологов. И опять взломало припай, и опять пробивались к берегу, начиная новую выгрузку.

10 января. Проводим выгрузку у лагеря «Эймери», время от вре­мени меняя место стоянки из-за взлома припайного льда. Работа почти без остановок и, конечно, без развлечений. Впрочем, несколь­ко дней назад явилось датское судно, зафрахтованное австралий­ской экспедицией. Их лагерь в 550 км от побережья. Утром по радио­телефону они попросили нас доставить вертолётом на берег их вра­ча и пару бочек бензина. Мы сделали. А немного времени спустя, за ними прилетел австралийский самолёт. Теперь у нас на борту гость — американец Грэг Вейн, он пойдёт с нами на Канарские ост­рова до Санта-Круса.

11 января закончили выгрузку для «Эймери» и снялись курсом на «Мирный». Днём наш капитан Ю. К. Карлов полетел на вертолёте смотреть ледовую обстановку и обнаружил айсберг с пресной во­дой. В ночь на 12-е подошли к этому айсбергу, упёрлись в него фор­штевнем и, работая малым вперёд, удерживая судно в таком положе­нии, спустили на айсберг шторм-трап. Трое из команды сошли на айсберг, попробовали воду: вода хорошая. На айсберге сразу два пресных озера, всего в 100 и в 50 метрах от судна, поэтому с помо­щью двух насосов стали заполнять питьевые и мытьевые танки. Производительность 26 тонн в час.

На ночной вахте наблюдал трогательную и драматическую сце­ну неразделенной пингвиньей любви. Два пингвина подошли к по­лынье возле судна, постояли и о чем-то полопотали, затем один прыг­нул в воду. Второй минуток через пять забеспокоился, стал кричать, бегать па льдине, заглядывать в воду. Но — увы! Друг не появился: верно, утопился.

К вечеру следующих суток приняли почти 530 тонн чистейшей воды и пошли в море Дейвиса, к станции «Мирный». Особых труд­ностей на пути не было. Через трое суток, вечером 15 января подо­шли к припаю вблизи «Мирного» и начали продвижение для поста­новки судна под выгрузку. Припай постоянно трескается, и главное искусство в постановке в припае в том, чтобы врезаться судном в этот лёд так, чтобы рядом в припае не образовалось трешин, опас­ных при выгрузке на него людей и техники. К утру это нам удалось. Припай здесь толщиной около полутора метра и уже рыхловатый, но санно-тракторные сцепки с грузами должен выдержать — так счи­тают гляциологи из «Мирного». Оттуда к нам пришёл санно-трак­торный поезд из четырёх тракторов с санями и одним ГТТ (гусенич­ный тяжёлый тягач). Поезд после загрузки тронется в «Мирный», но только ночью, когда подмерзнет рыхловатый по верху наст. Загрузка прошла нормально, и в половину третьего ночи поезд ушёл обратно в «Мирный». А мы начали движение: готовим канал для подхода исследовательского судна «Профессор Зубов». 17 января в 21.00 к нашему борту пришвартовался «Профессор Зубов». Начали принимать от него грузы и топливо.

Всё-таки наши механики умудрились подсолить пресную воду из ледниковых озер в одном из танков: мыло не мылится.

Утром 18 января отошли от судна «Профессор Зубов» и на обра­зовавшейся в припае трещине двинулись к полярной станции «Мир­ный», точнее, к острову Токарева. Остров просто усыпан пингвина­ми адели. У них время высиживания птенцов. Гнёзда адели собира­ют из мелких камешков. Когда самка уходит от гнезда, её соседка тут же ворует камешки, перетаскивая их к себе. Затем все происхо­дит в обратном порядке.

При развороте чуть не задели айсберг: прошли от него буквально в метре и это на полном ходу!.. Хотя и знаешь, что сделал все, что мог, чтобы избежать столкновения, и остаётся только ждать, но ощу­щение не из приятных. Видимо, в такие моменты у судоводителя по­являются первые и добавляются новые седины. Когда-нибудь подоб­ные стрессы напомнят о себе, и хорошо, если только хождением в поликлинику.

К утру 20 января, пройдя 566 миль во льдах залива Прюдс и моря Дейвиса, подошли к припаю в 34 км от станции «Мирный». Здесь ледовая обстановка тяжёлая: за последние четыре с половиной часа продвинулись всего на 6,5 миль, но всё-таки вышли в точку, выбран­ную полярниками. Теперь мы в 34 км от станции «Мирный». Стоим всего в 50 метрах от острова Токарева. Здесь лёд толщиной более метра. Завели швартовы на «мертвяки», соорудили настил из брёвен для выгрузки на него тяжелой техники, и эту технику, весом около25 тонн, сгрузили на остров Токарева. Перегонять её на станцию «Мирный» опасно: лёд может не выдержать. Полярники будут ждать, когда лёд нарастёт и станет прочнее. Вся ледовая трасса от нас до «Мирного» обследована гляциологами и начальником морского от­ряда экспедиции Е. Б. Леонтьевым. Теперь по этой трассе от судна к «Мирному» тракторы тянут сцепки из двух тяжело груженных са­ней. Это опасная работа: в первых экспедициях тракторы и сцепки проваливались под лёд, гибли люди.

На одном из островков рядом с «Мирным» находится самое боль­шое в Антарктиде кладбище. Здесь похоронены полярники. В пер­вой экспедиции, пытаясь спасти груженую тракторную сцепку, по­гиб тракторист Иван Хмара. Во второй, во время выгрузки д/э «Лена» на ледниковый барьер высотой 30 м откололся его край. Люди и грузы упали в море. Двое: курсант ЛВИМУ Е. Зыков и выпускник училища гидрограф Н. Буромский погибли в воде от холода и шока, остальные получили тяжелые увечья и травмы. При выгрузке «Коо­перации» погиб матрос Трусов. В четвёртой, на станции «Комсомоль­ская», от обморожения лёгких погиб молодой гляциолог В. Суда­ков. В пятой, в «Мирном», при пожаре на метеостанции погибли сра­зу семь человек, в том числе метеоролог и поэт Оскар Кричак. Антарктида не прощает ошибок. История её освоения, начиная от экспедиции Скотта, полна тяжелого труда и трагических случаев. Го­ворить и писать об этом у нас почему-то не принято. Зато победные громы и торжественные реляции всегда к услугам.

Станция «Мирный» — под трёхметровым снегом. Все дома и строе­ния ветхие, входы в них только через люки на крышах. Начинается стро­ительство новых домов на месте, которое зимой не заносится снегом.

22 января. Получили распоряжение начальства прекратить грузо­вые операции, следовать к судну «Профессор Зубов» для перевозки но­вого состава зимовщиков и метеоракет. В полдень начали погрузку.

На «Зубове» возвращаются на Родину члены 17-й антарктической экспедиции и почти все её начальники: Аверьянов, Ковалёв, Овчин­ников, зам. начальника Гидрометеослужбы Израэль и др. Вечером на судне был прощальный ужин. Прощание было трогательным и не­много грустным. Они возвращаются, а у нас впереди еще полно ра­боты. Нашему капитану подарили сувенир — яйцо императорского пингвина, которое в суматохе расставания кто-то разбил. Юрий Константинович очень огорчился: на такой сувенир требуется от­дельное разрешение биологов. Окончательно омрачил вечер нашпервый помощник, которого за «особое» поведение просто вынуж­дены были выставить с «Зубова». Уже у нас на борту он попросту публично оболгал хозяев вечера, выставив себя героем. Мне кажет­ся, это не ошибка поведения, а нечто более серьёзное, заложенное в характере, занятая жизненная позиция, убеждение, что высокая должность дает право на привилегию. Об этом я ему и сказал, и, похоже, нажил себе недоброжелателя.

С 23 по 27 января продолжали грузовые операции сначала у ост­рова Токарева, а затем, когда толщина льда стала менее 70 см, про­бились вплотную к мысу Мабус, возле «Мирного», и наконец, в 14 час. 30 мин. закончили все грузовые операции и отошли назад к о. Токарева, куда утром подошёл д/э «Обь» под командованием Сер­гея Ивановича Волкова. После выгрузки в «Мирном» «Обь» напра­вится в западный сектор Антарктиды открывать там новую поляр­ную станцию «Русскую». Вечером к нам в гости приходили главный механик и старший электромеханик «Оби».

28 января в 12 час. 17 мин. прощальными гудками простились с экипажем «Оби» и полярниками «Мирного» и взяли курс к острову Кергелен, к французской антарктической станции в Индийском оке­ане. Пройдя в дрейфующих льдах около 150 миль, ночью вышли на чистую воду.

29 января. Идём среди айсбергов. Зрелище фантастическое, по­чти неземное даже для нас, знающих Арктику. Такое можно увидеть только в этих широтах. Айсберги самой разнообразной формы, их размеры от десятков метров до нескольких километров. И напоми­нают они то фантастических белых чудищ, то дворцы с башнями и гротами, то огромные и ровные, куда-то плывущие острова. И нет ни одного похожего. Природа создаёт то, что не может создать чело­век. Заснять бы всю эту непередаваемую красоту на цветную фото­плёнку и сделать каталог. Но ни у кого из экипажа и экспедиции нет хорошей кино- или фотоаппаратуры.

Пред.След.