Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Визе В.Ю., Моря Советской Арктики

 Моря советской Арктики.jpg
По изданиям:
Визе В.Ю., Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. Изд. 1–3. – М.-Л., 1936–1948.

Сканы jpg 300dpi в архиве zip 394 383 К
http://www.polarpost.ru/Library/Warehou ... rktiki.zip

Вариант в PDF файле:
Моря Советской Арктики.pdf
(76.45 МБ) Скачиваний: 1394
Содержание
  1. От Издательства. [3]
  2. Древнейшие времена. [4]
  3. Первые русские на Крайнем Севере  [9]
  4. Иностранные экспедиции XVI-XVII вв. в Баренцевом море. [17]
  5. Полярные плавания русских в XVI-XVII столетиях [39]
  6. Великая Северная экспедиция. [59]
  7. Русские на Шпицбергене. [79]
  8. Исследования Новой Земли, Вайгача и Колгуева [94]
  9. Открытие Земли Францa-Иосифа. [119]
  10. Баренцово море. [126]
  11. Ледоколы в Арктике. [132]
  12. Карское море. [142]
  13. Исследования Земли Франца-Иосифа. [166]
  14. Первые сквозные плавания Северо восточным проходом. Открытие Северной Земли [192]
  15. Исследования Северной Земли. [211]
  16. Чукотское море и остров Врангеля [220]
  17. Экспедиция Де Лонга [236]
  18. Восточно-Сибирское море. [246]
  19. Новосибирские острова и море Лаптевых [261]
  20. Экспедиции на „Сибирякове“, „Челюскине“ и „Литке“ [ [287]
  21. Освоение Северного морского пути [308]
  22. Исследование Арктики с воздуха. [331]
  23. Дрейфы „Фрама“ и „Седова“. [345]
  24. Завоевание Северного полюса [363]
  25. Указатель [397]
В приложении:
Схема кругополярной области.
Дрейфы буев в Северном Ледовитом океане и в морях Советской Арктики.

Исследовании Северной Земли


После того как экспедиция Б. Вилькицкого открыла Северную Землю (1913) и приближенно нанесла на карту ее восточные (1913) и южные (1914) берега, эта арктическая земля, оставшаяся совершенно не исследованной, не посещалась человеком вплоть до 1930 года, хотя планы исследования этой земли разрабатывались сразу же после окончания гражданской войны в СССР.

Еще в 1923 году группа членов Государственного географического общества совместно с Полярной комиссией Академии Наук наметили детальный план исследования Северной Земли, предполагая с этой целью летом следующего года отправить экспедицию к ее берегам на парусно-моторной шхуне. Аналогичный план в 1925 году был представлен Н. В. Пинегиным. По плану Н. В. Пинегина экспедиция должна была состоять из семи человек, иметь тридцать отборных ездовых собак и запас продовольствия на полтора года. Достигнуть Северной Земли, возможно, зимовать у ее берегов, предполагалось на приспособленном для зимовки небольшом судне. Проекты гидрографа Н. И. Евгенова и летчика Б. Г. Чухновского предусматривали использование нового для того времени технического средства — аэропланов. В 1928 году был предложен план высадки на северной оконечности Северной Земли с помощью дирижабля небольшой санной партии, из двух-трех человек, для пересечения земли в меридиональном направлении. Все эти планы и предложения по разным причинам не были осуществлены.

В 1928 году вблизи Северной Земли пролетал дирижабль «Италия», с борта которого земля не была усмотрена. Любопытно отметить, что в результате этого полета за границей стали высказываться сомнения в существовании Северной Земли, что нашло отражение даже в таком официальном издании, как Гидрографический справочник «Arctic Pilot».

В начале 1930 года проект снаряжения небольшой партии для картирования и исследования Северной Земли был предложен известным полярником Г. А. Ушаковым, только что вернувшимся с трехлетней зимовки на острове Врангеля. Это предложение было одобрено Арктической правительственной комиссией и Советом Народных Комиссаров. Североземельская экспедиция была включена в план первоочередных работ Института по изучению Севера при ВСНХ (позднее — Арктический институт).

В состав экспедиции вошли Г. А. Ушаков, исследователь Таймыра геолог Н. Н. Урванцев, известный новоземельский промышленник Сергей Журавлев и ленинградский коротковолновик комсомолец В. В. Ходов.

Устройство базы было возложено в том же 1930 году на ледокольный пароход «Седов», с работами которого в Карском море мы вкратце уже познакомились.

Открыв в северной части Карского моря острова Визе, Исаченко и Воронина, «Седов» 23 августа взял курс на мыс Неупокоева (юго-западная оконечность Северной Земли). Встреченный сейчас же за островом Воронина тяжелый лед не позволил приблизиться к Северной Земле, и ледокол, в поисках подходящего места для устройства базы, пошел на север.

В тот же день был открыт остров, названный позже островом Длинным. Милях в 20—-30 к востоку от него виднелась Северная Земля, но подойти к ней и здесь оказалось невозможным, потому что между островом Длинным и Северной Землей лед еще не был взломан.

Продолжая плавание на север, «Седов» 24 августа бросил якорь у группы небольших островов, отстоящих от западного берега Северной Земли приблизительно в 40 километрах. На одном из этих островов, впоследствии получившем название острова Домашнего, была устроена научно-исследовательекая станция, расположенная в северной широте 79°30' и восточной долготе 91°08'. Выгрузив снаряжение и продовольствие на три года и оставив на базе партию во главе с Г. А. Ушаковым, «Седов» пошел дальше на север и 31 августа достиг северной широты 80°58, где тяжелый полярный пак преградил ему путь. Приблизительно в двух-трех милях отсюда к северу был усмотрен оледенелый остров, названный в честь начальника экспедиции на «Седоке» островом Шмидта. Выполнив намеченную программу работ, «Седов» пошел в Архангельск, куда прибыл 14 сентября.

«Седов» — первое судно, подошедшее к Северной Земле с запада. Так как западные берега Северной Земли были окружены широким поясом невзломанного льда, то «Седов» не мог к ним приблизиться настолько, чтобы заняться их описью. Эта работа была выполнена экспедицией Г. А. Ушакова в 1930—1932 годах.

Еще осенью 1930 года Ушаков предпринял ряд поездок на Северную Землю для устройства продовольственных складов, которые были необходимы для главных санных экспедиций, намеченных на весну.

С 23 апреля до 29 мая 1931 года Ушаков и его сотрудники обошли всю северную часть Северной Земли, засняв ее берега, изучив геологическое строение и определив положение северной ее оконечности, названной мысом Молотова (81°16'N, 95°43' Е).

Летом Ушаков совершил санную экспедицию к восточному берегу Северной Земли, причем обнаружил, что виденный экспедицией Вилькицкого залив Шокальского на самом деле является проливом. На одном из мысов в проливе Шокальского были обнаружены признаки оловорудного месторождения, вследствие чего этот мыс получил название Оловянного. Поход протекал в тяжелых условиях. Во второй половине июня температура поднялась до +5°, снег размок, и путь стал одинаково мучительным для людей и собак.

Привожу записи Г. А. Ушакова о ходе этого беспримерного по трудностям похода.

«Снег отказывался держать сани, собак и даже лыжи. Часто приходилось один участок проходить несколько раз, сбрасывая груз, пробивая дорогу и возвращаясь обратно. 25 июня вскрылись реки. Движение по берегу стало невозможным. В море лежали непроходимые торосы с глубокими озерами или еще более глубокими снегами. Единственной дорогой казалась узкая полоса прибрежных ровных льдов, залитых водой. День за днем экспедиция шла в ледяной воде, часто на протяжении десятка километров не встречая льдины, на которой можно было бы дать отдохнуть и согреться замерзающим собакам.

30 июня экспедиция была близка к катастрофе. Пересекая один из многочисленных мелких заливов, караван проходил вблизи кромки торосистых льдов, оставляя ближе к берегу льды, где скоплялось слишком много воды. Неожиданно подувший с берега резкий ветер погнал воду и прижал ее к стене торосистых льдов. В течение пятнадцати минут уровень воды поднялся до половины человеческого роста. Всплывшие сани погнало ветром, плавающие собаки начали захлебываться. С трудом удалось повернуть упряжки против ветра, оттянуть на более мелкое место, затем выйти на прибрежный лед, с которого вода совершенно исчезла. На следующий день ветер прижал воду к одному из мысов, лежащих на пути экспедиции. Дорогу к берегу отрезал поток. Попытка перейти его выше по течению не дала результатов. Экспедиция попала в сеть непрерывавшихся глубоких потоков и принуждена была вернуться на побережье и ожидать перемены ветра.

Пять суток туман, снег и дождь, сменяя друг друга, держали нас на одном месте. Собачьего корма оставалось на пять суток. От главной базы отделяло расстояние в 150 километров. Состояние дороги позволяло проходить максимум 10 километров в сутки. Перспектива была или, прекратив работу, гнать форсированным маршем ослабевших собак на главную базу, или, продолжая работу, начинать кормить собак собаками, или, наконец итти и тащить сани самим.

Выход подсказала сама Арктика: 6 июля на льду был замечен медведь. После продолжительной погони по озерам накопившейся между торосами воды зверь был убит и вывезен на берег. Через несколько часов по следам крови пришел к лагерю и был убит второй медведь. На следующий день к лагерю подошли три новых медведя, в которых нужды уже не было. Располагая мясом, экспедиция могла ожидать необходимых условий для работы и провела в лагере четверо суток. 10-го астрономические наблюдения были закончены. На следующий день пошли дальше.

Путь шел вдоль берега ледникового щита. В прибрежных льдах появились широкие трещины. В конце дневного перехода размытый лед стал напоминать кружево, узкие перемычки между сквозными пробоинами часто пробивались шестом. Каждую минуту ждали обвала льда. С трудом вышли на берег, вдоль которого образовалась большая прибрежная полынья.

На следующем переходе дорога еще более ухудшилась. Вновь трещины, полыньи, сплошная вода, снова ледяной барьер. Собаки отказывались работать; к концу перехода некоторые из них лежали в санях. На разбитых лапах стали обнажаться кости. На протяжении многих километров не было ни клочка льда для бивуака. Сильный ветер пронизывал совершенно мокрую одежду. Наконец мы достигли залива Сталина, к югу от мыса Серпа и Молота; на северо-западе узкой лентой показались наши острова. Выход на берег отрезала полынья, поэтому лагерь разбили на льдине, отколовшейся от глетчера и окруженной трещинами. Путь к заливу тоже оказался отрезанным скопившейся здесь благодаря ветру сплошной водой.

14 июля перенесли груз, сани и собак через трещину и поднялись на ледниковый щит, по которому прошли к обнаженному от снега берегу. Здесь в сани поочередно впрягали всех способных работать собак, впрягались сами и тащили по голой земле, переправлялись через реки, затем возвращались за вторыми санями. Проходя таким образом по 20 километров, продвигались в действительности на 5 километров. После перемены ветра вода очистила льды залива Сталина. Построив ледяной мост через трещину, снова вышли на лед и пересекли залив.

В течение двух суток непрерывно шел сильный дождь. 18 июля на полуострове Парижской Коммуны сомкнули маршрут последней точкой, нанесенной на карту осенью прошлого года. На льду появились трещины и полыньи, через которые, за отсутствием лодки, уже нельзя было переправиться. Две собаки издохли от истощения, пять вместе с передовиком лежали в санях, остальные, отдавая последние силы, начали падать в воде. Корм кончился, мы отдали собакам остатки сливочного масла и шоколада, сами питались одним рисом, который приходил к концу.

На пятидесятый день пути, 20 июля, главная база была достигнута».

В следующем году (1932) Г. А. Ушаков продолжал исследование Северной Земли. С 14 апреля до 30 мая был обойден кругом остров Большевик (южный остров Северной Земли), а в июне был заснят ближайший к базе остров Пионер.

Карта восточного берега острова «Большевик», заснятая Вилькицким, оказалась до предела неточной, так как высокие горы в глубине острова были им приняты за очертание земли, а низменные берега, запушенные снегом, остались незамеченными.

Всего за два года, Г. А. Ушаков и его товарищи потратили на маршрутные походы сто пятьдесят два дня. За это время они прошли три тысячи километров, из которых 2220 километров падает на маршрутную съемку, охватившую 26 700 квадратных километров. Если же принять во внимание предварительные поездки для устройства продовольственных депо, то за два года изъезжено на собаках не менее 5 тысяч километров по совершенно не известной ранее местности.

На всем протяжении маршрутов, даже на самых тяжелых переходах, велась полуинструментальная съемка. Пройденное расстояние учитывали одометры (велосипедное колесо со счетчиком оборотов), укрепленные на нартах. С помощью засечек были вычерчены планшеты в масштабе 1 километр в 1 сантиметре и нанесены горизонтали через 10, 50 и 100 метров, в зависимости от рельефа. В качестве опорных точек были определены семнадцать астрономических пунктов. Все это позволило составить достаточно точную и подробную карту Северной Земли.

Уже одно то, что в течение всего лишь двух лет была осуществлена съемка такой обширной территории, позволяет отнести экспедицию Г. А. Ушакова к выдающимся полярным предприятиям нашего времени.

Северная Земля была заснята вся, за исключением острова Шмидта. Было выяснено, что Северная Земля состоит из пяти островов и ряда причлененных к ней мелких, расположенных группами или порознь. Северный остров, названный Комсомольцем, отделяется от среднего — острова Октябрьской Революции — узким проливом Красной Армии. Остров Октябрьской Революции, самый большой (14 тысяч квадратных километров), отделен от южного острова — Большевика — проливом Шокальского. Против входа в пролив Красной Армии лежит остров Пионер, а к северо-западу от острова Комсомолец лежит остров Шмидта, до сих пор еще не посещенный человеком.

Острова Северной Земли покрыты внутри куполовидными ледниками, достигающими особенного развития на острове Комсомолец, где льдом занято 65% всей площади острова.

Ночью 13 августа 1932 года, через два года после ухода «Седова», у острова Домашнего стал на якорь «Сибиряков», совершивший свой исторический рейс сквозным северовосточным проходом. Еще не угасла радость встречи, как на горизонте показался «Русанов», привезший смену во главе с Н. П. Демме. Журавлев встретил корабль в море и, как лоцман, провел его почти вплотную к берегу. Так закончилась первая североземельская зимовка.

Некоторые дополнения к картографии Северной Земли были внесены в 1932 году экспедициями на «Русанове» и «Таймыре». «Русанов» исследовал пролив Шокальского, до этого еще не пройденный ни одним судном. На мысе Массивном (южный берег острова Октябрьской Революции) экспедицией на «Русанове» был построен домик [* В 1936 году эту избушку посетила экспедиция гидролога Б. Данилова, причем обнаруженные в ней продукты оказались в прекрасном состоянии].

«Таймыр» произвел морскую съемку и промер залива Калинина на острове Пионер а также в проливе Шокальского, у южного входа в который была открыта группа из восьми небольших островов (Краснофлотские острова).

Намечавшееся на 1933 год дальнейшее развертывание исследовательских работ на Северной Земле не состоялось, так как в течение всего лета 1933 года Северная Земля была окружена тяжелыми льдами, сквозь которые ледокольный пароход «Седов» Не мог пробиться. Попытки «Седова» дойти до острова Домашнего также не увенчались успехом, и сотрудники станции на этих островах, во главе с Ниной Демме, были вынуждены остаться на вторую зимовку. Они были сняты только в следующем (1934) году гидросамолетом А. Д. Алексеева, который доставил их на мыс Челюскина.

Высадить новый персонал станции на остров Домашний в 1934 году не удалось, так как предназначенный для этого ледокольный пароход «Садко», вследствие неудачно выбранного маршрута («Садко» пытался подойти к Северной Земле со стороны острова Визе), не мог пробраться через тяжелые льды.

В 1935 году к западным берегам Северной Земли без каких-либо затруднений со стороны льдов подходил «Сибиряков» и «Садко» (под командованием Н. М. Николаева). На мысе Оловянном (в проливе Шокальского) была выстроена новая метеорологическая станция. Ее первым начальником был Э. Т. Кренкель, а первым метеорологом — заслуженный полярник Б. А. Кремер.

С историей этой станции связано проведение интересных исследовательских работ в проливе Шокальского.

Еще полярной ночью 1935/36 года коллективы станций мыс Оловянный и мыс Челюскина договорились о проведении совместных исследований в проливе. По радио проходили своего рода производственные совещания; уточнялся не только план предстоящих весной работ, но и отдельные детали снаряжения. В марте 1936 года самолет типа «Р-5» несколькими рейсами доставил с мыса Челюскина группу научных работников во главе с гидрологом Б. И. Даниловым, а также научное оборудование, походное снаряжение и собак. После пятнадцатисуточных наблюдений над течениями (одновременно велись ежечасные наблюдения над колебанием уровня моря) начались маршрутные работы вначале по разрезу мыс Оловянный — фиорд Тельмана, затем в южной части залива (по маршруту остров Большевик — острова Краснофлотские — мыс Массивный) и, наконец, через пролив до мыса Визе и оттуда по ледникам острова Большевик. Проруби для постановки наблюдений пробивались во льду с помощью аммонала, причем при толщине льда в 160— 170 сантиметров на эту работу уходило 40—50 минут.

Последний маршрут в северную часть пролива к мысу Визе, а затем по ледникам в глубь острова был самым тяжелым. Попытка пересечь остров не увенчалась успехом. Поднявшись на вершину ледника, на высоту до 500 метров, экспедиция осмотрела обрывы ледников в фиордах, где рождаются айсберги, а затем повернула обратно.

28 апреля экспедиция вышла в обратный путь по маршруту мыс Оловянный — мыс Массивный, затем на юго-восток через пролив Шокальского и остров Большевик мимо горы Герасимова и через пролив Вилькицкого к мысу Челюскина. Поход занял четырнадцать дней. Пересекая остров Большевик, экспедиция видела много оленей и обнаружила следы белого волка. Наиболее тяжелым оказался переход через пролив Вилькицкого. «То, что мы видели, — пишет Б. Данилов, — скорее всего можно было сравнить с гигантской каменоломней; разница заключалась только в том, что вместо камней здесь был лед. Как будто кто-то щедро набросал, не заботясь о порядке, глыбы льда, толщиной более метра и поперечником в десятки метров... Собаки и люди выбивались из сил» [* Б. Данилов, Гидрология со льда. Библиотечка «Стахановцы Арктики», изд-во Главсевморпуги, 1939, стр. 36—37].

Пробираться по этому ледяному хаосу было вдвойне трудно, так как экспедиция везла с собой пробы, взятые на гидрологических станциях. Для посуды были заранее сделаны решетки — «вафли», в ячейки которых туго входили склянки. На последнем привале люди отдали собакам остатки продуктов, а сами съели немного шоколада. В резерве оставалось только по одной плитке шоколада. Итти приходилось ночью, днем снег становился мягким, полозья глубоко утопали в нем. Шли в густом тумане. К счастью, под утро солнце разогнало туман, и тогда перед путниками прямо по курсу вдруг вырисовались мачты радиомаяка. Люди подходили к цели — к мысу Челюскина.

В 1936 году «Сибирякову» не удалось пробиться к мысу Оловянному. Персонал станции теперь состоял всего из двух человек — Б. А. Кремера и радиста Голубева, так как Э. Т. Кренкель и Н. Г. Мехреньгин перебрались на остров Домашний.

Продукты были на исходе. В сентябре 1937 года пришлось персонал станции Оловянный снять при помощи самолета.

Однако интересы морской и воздушной навигации требовали хотя бы временного восстановления станции.

Весной 1939 года эту работу взял на себя коллектив станции мыс Челюскина. 27 апреля в пеший поход по Маршруту мыс Челюскина — острова Гейберга — гора Герасимова — мыс Неупокоева — далее вдоль острова Большевик до фиорда Тельмана — мыс Оловянный вышли три человека: старший гидрометеоролог А. В. Золотое, радист А. С. Угольное и механик И. С. Усачев. Несколько собачьих упряжек тянули нарты со снаряжением. Спустя восемь дней тяжелейшего пути полярники достигли цели. Вечером 4 мая в эфире снова разнеслись позывные мыса Оловянного. Во время очередной арктической навигации станция работала бесперебойно [* Этот переход описан в брошюре А. Золотова «Три зимовки в Арктике:>. Библиотечка «Стахановцы Арктики», изд-во Главсевморпути, 1940, стр. 26—36].

Станция на острове Домашнем бездействовала до 1936 года, когда сюда на самолете были доставлены (с мыса Оловянного) в качестве начальника Э. Т. Кренкель и механик Н. Г. Мехреньгин. Они возобновили метеорологические наблюдения и продолжали их в течение полугода до прихода «Сибирякова», который осенью 1936 года привез смену. Новый коллектив, состоявший из пяти полярников, проработал около двух лет и был вывезен самолетом. Станция опять была законсервирована.

Вскоре все же вновь возникла необходимость возобновить работы на острове Домашнем. В конце сентября 1938 года «Садко» доставил сюда с Диксона трех полярников: радиста и метеоролога Б. Г. Харитоновича, его жену, ученика механика И. Андреева и... двухмесячного ребенка — Роальда Харитоновича. В течение полутора лет — до марта 1940 года — Б. Г. Харитонович не только обеспечивал срочные метеонаблюдения, но и провел интересные ледовые и гидрологические работы.

Несмотря на незначительную мощность радиопередатчика Домашнего (15—20 ватт), Харитоновичу удалось в течение всего года поддерживать на длинных волнах связь с многими станциями Карского моря.

Весной 1939 года были организованы наблюдения за дрейфом льда с соседнего острова Голомянного, куда Харитонович регулярно выезжал на собачьей упряжке. Во время одной из поездок на берегу были найдены два буя, занесенных сюда, повидимому, течением из Баренцова моря, где они использовались для рыбачьих сетей. Один из буев был алюминиевый и имел полустертую надпись латинскими буквами; второй — стеклянный, с вытесненным на нем небольшим якорем. Находка эта натолкнула на мысль изготовить и пустить несколько самодельных буев. Делали их из деревянных колодок, в которых высверливали дыры для закладки стеклянного патрона с помещенной внутри запиской. Отверстие забивали пробкой, а снаружи на колодку набивали жестяную стрелку, указывающую острием на пробку, также забитую снаружи жестью.

Деревянная колодка окрашивалась белой краской.

Для лучшего наблюдения за льдами Харитонович построил вышку, на которой был установлен теодолит. Наблюдение через трубу теодолита, снабженную визирными чертами, позволяло отметить даже слабый дрейф льда, проходивший в нескольких километрах от станции. В двух километрах от станции обычно держалась кромка припая.

«Весной и летом 1939 года, — отмечает Харитонович, — станцию почти ежедневно посещали белые медведи. Привлеченные запахом сала белухи и нерпы, они безбоязненно направлялись прямо к сложенному на ящиках салу и, вытащив кусок, принимались его есть, изредка взмахивая лапой на облаивающую их собаку.

Медведи приходили часто ночью, когда все спали, и растаскивали запасы корма для собак. Чтобы прекратить это расхищение, мы сделали «медвежий звонок», — прикрепили к мясу проволоку, другой конец которой протащили в дом и подвесили на него десятикилограммовую гирю. Медведь, стягивая мясо, обрывал проволоку, гиря падала на пол, и мы просыпались.

Убивали медведей мы только в случае крайней необходимости, когда нуждались в мясе. В остальное же время, сфотографировав их в разных позах, прогоняли, пользуясь для этого палками, бутылками, а иногда и холостыми выстрелами. Отойдя на некоторое расстояние от станции, медведь ложился отдыхать и вскоре приходил снова. Некоторые медведи жили так возле станции по нескольку дней».

Станция на острове Домашнем работала до лета 1942 года, после чего была законсервирована. Станция на мысе Оловянном не работает с августа 1940 г.

Интересные работы на северной оконечности Северной Земли — мысе Молотова (широта 81°16'N и долгота 95°42,8 Е) были проведены в 1941 году.

9 мая 1941 года самолет летчика А. М. Тягунина доставил на мыс Молотова трех полярников, во главе с Б. А. Кремером. Эта экспедиция привезла с собой небольшой фанерный домик размером 4,3 на 2 метра, шестимесячный запас продовольствия, метеорологическое оборудование, а также радиоаппаратуру с большим радиусом действия.

Экспедиция обосновалась на южном берегу небольшого залива на расстоянии 6—8 километров от берега. 16 мая станция начала работать. Регулярно велись метеорологические наблюдения и наблюдения над состоянием льдов в районе мыса Молотова. Кроме того, был детально обследован весь окружающий район с целью выбора наиболее подходящего места для посадочной площадки и полярной станции. В результате тщательного ознакомления с местностью Б. А. Кремер пришел к выводу, что посадка здесь самолетов ледовой разведки невозможна из-за отсутствия подходящей летной площадки, а также обилия туманов, сильных ветров, низкой облачности, частых снегопадов. Что касается полярной станции, то таковую можно открыть только несколько в стороне, на западном берегу небольшого залива, так как сам мыс Молотова погребен под ледником.

Судя по отчету Б. А. Кремера, мыс Молотова занят настолько низким и пологим ледником, что он совершенно незаметно сливается с морским льдом. Поэтому о характере береговой черты можно судить только с наступлением лета и даже осени, когда прекращается таяние.

«Зимой определить границу ледника невозможно, — пишет Б. А. Кремер, — да и само понятие береговой черты здесь довольно условно, так как часть ледника несомненно находится на плаву, а часть заливается морской водой» [* По другим данным крайняя северная оконечность ледника обрывается в море небольшой отвесной стеной до 10 метров высотой].

Юго-западная граница ледника ограничена заливом, который вдается в остров па 6—8 километров. Ледник переходит в залив так же постепенно и незаметно, как и в море.

Этот залив находится в стадии образования за счет отступающего мертвого ледника; с южней стороны он очень мелководный, у границы же ледника, в непосредственной от него близости глубины повышаются до 6—8 метров. Весь залив, особенно в устье его, усеян островками морского происхождения. От ледника в залив отходят языки, местами прикрытые песчаными и глинистыми выносами ручьев, текущих с ледника. Летом, в период таяния, глинистые напластования размываются, сползают с островов и мысов, обнажая ледяную подстилающую поверхность. Часть островков, повидимому, образована песком и глиной. Кроме того и в заливе, и вдоль западного берега много кос и пересыпей. «В зимнее время трудно установить: море это или ледник, торосы или остатки ледника, наконец, находящаяся в море коса — остров, или берег моря, или холм», — пишет Кремер.

К югу от залива местность представляет собой также отлогие холмы, песчаные и глинистые; они перемежаются с долинами, спускающимися в море и в залив. Из-за весьма малого уклона как долин, так и морского дна, береговая черта весьма непостоянна и в зависимости от прилива, бурного летнего таяния меняет свою границу и очертания в довольно больших пределах.

Временная станция на мысе Молотова проработала три с половиной месяца. «Консервация станции, — пишет в своем отчетеБ. А. Кремер, — проходила исключительно тяжело. В условиях штормовой погоды приходилось делать частые ледовые съемки для парохода. Походы по изрезанному ручьями леднику изматывали; к этому прибавлялись все трудности переезда в сильный ветер через залив, сопровождаемые неизбежным купанием. Невозможность просушиваться в неотапливаемом домике усугубляла тяготы».

27 августа к мысу Молотова подошел ледокольный пароход «Садко». Работники станции убрали основное снаряжение в домик. Приемник и передатчик были уложены в спальный мешок, на домик натянули брезент. Все люди были настолько утомлены, что в пути к пароходу вынуждены были бросить свои личные вещи, захватив с собой только записи о наблюдениях, коллекции, винтовку и лодку. Только благодаря помощи садковцев оставленные вещи были все же доставлены на пароход.

В предвоенные годы и в период Отечественной войны на островах Северной Земли работали экспедиции Гидрографического управления Главсевморпути. Среди них нужно отметить экспедицию гидрографа Н. В. Плюс-нина (1940/41 г.), детально обследовавшую группу островов Краснофлотских и юго-западное побережье острова Октябрьской революции. На одном из Краснофлотских островов была организована зимовочная база экспедиции. Интересно отметить, что в результате съемок этой экспедиции было установлено, что мыс Свердлова представляет собой южную оконечность небольшого островка, а не мыс острова Октябрьской революции, как раньше значилось на карте.

Экспедиция гидрографа Н. А. Оглоблина (1940—1941 гг.) произвела съемки островов Малый Таймыр и Старокадомского.

Летом 1942 года экспедиция Г. В. Васильева обследовала и засняла район мыса Неупокоева.

В последние годы Северную Землю и состояние льдов у берегов довольно часто в ходе ледовой разведки изучали работники полярной авиации. В 1945 году во время одного из полетов самолета А. Т. Стрельцова в 40 милях севернее острова Шмидта был обнаружен небольшой островок, еще ранее усмотренный штурманом В. И. Аккуратовым с самолета И. И. Черевичного. Это открытие, однако, требует еще подтверждения.

Помимо персонала полярных станций никакого постоянного населения на Северной Земле нет. Промышленники также не посещают эти острова.


Литература
  1. Лактионов А. Ф., Северная Земля, Архангельск, 1936. Новое издание, значительно расширенное и дополненное новыми материалами, выпущено в 1946 г. издательством Главсевморпути (Москва).
  2. Урванцев Н. Н., Два года на Северной Земле, Л., 1935.
  3. Харитонович Б. Г., На острове Домашнем. Журнал «Советская Арктика» № 8, 1940.

Пред.След.