Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Визе В.Ю., Моря Советской Арктики

 Моря советской Арктики.jpg
По изданиям:
Визе В.Ю., Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. Изд. 1–3. – М.-Л., 1936–1948.

Сканы jpg 300dpi в архиве zip 394 383 К
http://www.polarpost.ru/Library/Warehou ... rktiki.zip

Вариант в PDF файле:
Моря Советской Арктики.pdf
(76.45 МБ) Скачиваний: 1394
Содержание
  1. От Издательства. [3]
  2. Древнейшие времена. [4]
  3. Первые русские на Крайнем Севере  [9]
  4. Иностранные экспедиции XVI-XVII вв. в Баренцевом море. [17]
  5. Полярные плавания русских в XVI-XVII столетиях [39]
  6. Великая Северная экспедиция. [59]
  7. Русские на Шпицбергене. [79]
  8. Исследования Новой Земли, Вайгача и Колгуева [94]
  9. Открытие Земли Францa-Иосифа. [119]
  10. Баренцово море. [126]
  11. Ледоколы в Арктике. [132]
  12. Карское море. [142]
  13. Исследования Земли Франца-Иосифа. [166]
  14. Первые сквозные плавания Северо восточным проходом. Открытие Северной Земли [192]
  15. Исследования Северной Земли. [211]
  16. Чукотское море и остров Врангеля [220]
  17. Экспедиция Де Лонга [236]
  18. Восточно-Сибирское море. [246]
  19. Новосибирские острова и море Лаптевых [261]
  20. Экспедиции на „Сибирякове“, „Челюскине“ и „Литке“ [ [287]
  21. Освоение Северного морского пути [308]
  22. Исследование Арктики с воздуха. [331]
  23. Дрейфы „Фрама“ и „Седова“. [345]
  24. Завоевание Северного полюса [363]
  25. Указатель [397]
В приложении:
Схема кругополярной области.
Дрейфы буев в Северном Ледовитом океане и в морях Советской Арктики.

Новосибирские острова и море Лаптевых


Первые сведения о Новосибирских островах русские получили от жителей побережья, которым существование этого архипелага было известно и которые, вероятно, бывали на нем. Уже в 1650 году из Якутска был послан на Новосибирские острова служилый человек Юрий Селиверстов («иттить морем и на остров и кость промышлять»). В следующем году, находясь в устье реки Яны, отряд Селиверстова подвергся ограблению со стороны торговых и промышленных людей, стоявших здесь с судами. Так как «от их насильства итти стало некуды», то Селиверстов оставил план промышлять Мамонтову кость На Новосибирских островах и вместо этого направился в устье Колымы.

В 1652 году, как отмечалось выше, для разведывания земель к северу от устья Яны был послан Иван Робров; однако подробности этого похода до нас не дошли. Весьма вероятно, что русские мореходы XVII века, совершая плавания между Леной и Колымой, иногда видели Большой Ляховский остров, но впервые об этом острове сообщил казак Яков Пермяков, который на пути из Лены в Колыму «видел по ту сторону Святого Носа на море остров». Плавание Пермякова относится к самому началу XVIII века.

Для «проведывания жилых островов» к северу от Святого Носа якутский воевода Д. А. Траурнихт отправил в устье Яны казака Меркурия Вагина, откуда последний должен был итти на север «хоть водою, хоть по льду». Вагин избрал последний способ. В сопровождении своего сына Михаила, уже упомянутого Якова Пермякова и еще восьми казаков Вагин покинул Устьинское зимовье в мае 1712 года и на собаках достиг Свитого Носа, откуда по морскому льду переехал на остров Большой Ляховский. Этот остров Вагин объехал кругом, причем с северного его берега видел еще другой остров (Малый Ляховский). Опасаясь вскрытия моря, Вагин не рискнул продолжать исследования дальше на север и вернулся на материк. Здесь он предполагал путем охоты и рыбной ловли сделать запас продовольствия, чтобы в следующем году снова отправиться на Новосибирские острова. Вагин вышел на сибирский берег к востоку от Святого Носа и с целью рыбной ловли направился к реке Хроме. Не дойдя до этой реки, путники на пустынной Меркушиной стрелке «оголодали, так что ели собак, и как собак не стало, ели мышей и всякую гадину».

Твердое намерение Вагина итти в следующем году на север очень смущало некоторых из его казаков. Они «вознегодовали, что та служба учинилась от него, Меркурия», и, опасаясь, что в будущем им предстоят еще большие лишения, убили своего начальника и вместе с ним его сына, Якова Пермякова и еще одного казака. В Усть-Янске преступление вскоре открылось, и злодеи под караулом были доставлены в Якутск, где они «в застенке у пытки были роспрашиваны». Сейчас же после допроса двум казакам была «учинена смертная казнь, повешены при многих людех». Остальные были биты «кнутом нещадно» и сосланы на Охотское море.

В том же году, когда Меркурий Вагин посетил Новосибирские острова, от Святого Носа на север по морскому льду поехал служилый человек Алексей Дементьев; он, однако, не дошел до Ляховского острова и даже не видел никакой земли.

В 1715 году поручение исследовать область к северу от устья Яны было дано казаку Алексею Маркову, который, как и Вагин, решил выполнить задачу на собаках по морскому льду. Марков и его спутники ехали на север по льду «семеры суток легким бытом на собаках», но земли не видели, только «на море тарасы великие, льды давние стамые, холмы великие». Доходившие через местных жителей слухи о большом количестве мамонтовой кости на Новосибирских островах [*  Известно, что в 1759 или 1760 году на Новосибирских островах промышлял устьянский якут Етерикан ] заинтересовали предприимчивого якутского купца Ивана Ляхова, который весной 1770 года с группой промышленников пересек пролив Лаптева и перешел на Большой Ляховский остров, а с него на Малый Ляховский, виденный, но не посещенный Вагиным. Представив по возвращении в Якутск доклад о сделанных открытиях, Ляхов вместе с тем просил предоставить ему монопольное право на собирание мамонтовой кости и промысел песцов на островах, лежащих к северу от Святого Носа. Эта просьба была удовлетворена, причем, по указу Екатерины II, посещенные Ляховым в 1770 году два острова были названы Ляховскими.

В 1773 году Ляхов вторично посетил Новосибирские острова, переехав на этот раз пролив Лаптева на лодке. К северу от острова Малого Ляховского он открыл новый остров — Котельный, названный так потому, что один из спутников Ляхова оставил на нем медный котел. Перезимовав на острове Большом Ляховском в выстроенной из плавника избе, Ляхов в 1774 году вернулся в Якутск.

В следующем году Ляхов снова отправился на Новосибирские острова, причем якутская воеводская канцелярия прикомандировала к его партии землемера Хвойнова с целью описи открытых Ляховым островов. Перейдя через пролив Лаптева по льду, Хвойнов описал остров Большой Ляховский, чем его съемочные работы и ограничились. Хвойнов доставил некоторые сведения о строении этого острова, который, по его словам, сложен из песка и льда. Интересно, что Хвойнов обнаружил в 1775 году на берегах Большого Ляховского острова пять зимовий. Сделанные Хвойновым в 1776 и 1777 годах попытки описать острова к северу от Большого Ляховского острова не увенчались успехом. Один из спутников Ляхова, купец Протодьяконов, сообщил, что приливо-отливы у Новосибирских островов мало заметны и что в окружающих водах водятся киты и белухи [*  Это противоречит указанию Геденштрома, утверждающего, что «китов в сих местах никогда не замечено» (Геденштром, Отрывки о Сибири, СПб., 1830, стр. 113) ]. Начатая Ляховым промысловая деятельность на Новосибирских островах продолжалась еще энергичнее купцами Семеном и Львом Сыроватскими (отцом и сыном), к которым по смерти Ляхова перешло право промысла на этих островах. Служивший у Сыроватского в качестве «передовщика» (начальника артели) Яков Санников описал в 1800 году остров Столбовой [*  Интересно, что на этом острове были найдены «многие кресты, поставленные мореходцами», — доказательство того, что этот остров был уже известен русским мореходам XVII века. (Геденштром, Отрывки о Сибири, СПб., 1830. стр. 131.) ], а позже (в 1805 году) Фаддеевский остров, названный по имени промышленника Фаддеева, устроившего на этом острове первое зимовье. В 1806 году промышленники Сыроватского открыли остров Новая Сибирь (это название было дано позже Геденштромом), а в 1808 году — Бельковский остров, названный по имени открывшего его промышленника Белькова.

Сделанными промышленниками открытиями к северу от Сибири чрезвычайно заинтересовался государственный канцлер Н. П. Румянцев, который в 1808 году на собственные средства отправил на Новосибирские острова экспедицию под начальством чиновника М. Геденштрома [*  М. Геденштром был за злоупотребление в рижской таможне административно выслан в Тобольск ] при участии землемера Кожевина и уже упоминавшегося промышленника Якова Санникова.

Геденштром выехал из Якутска в ноябре 1808 года и в феврале следующего года прибыл в Усть-Янск. Весной экспедиция перешла на нартах пролив Лаптева и, достигнув Фад-деевского острова, разделилась здесь на три отряда: Кожевин занялся описью Фаддеевского острова, Санников перешел на Котельный остров, а Геденштром отправился на остров Новая Сибирь, берега которого он описал на протяжении свыше 200 километров. Позже на этот остров перешел и Санников, летовавший здесь и построивший зимовье. На острове Новая Сибирь Санников нашел обделанный кусок мамонтовой кости, а на Фаддеевском острове — юкагирские сани. Два года спустя Санников обнаружил многочисленные остатки юкагирских жилищ на острове Котельном. «Все сиг доказывает, — пишет Геденштром, — что были на тех островах юкагиры, с давних лет туда зашедшие». Анжу, посетивший Котельный остров в 1821 году, замечает, однако, что «никаких признаков юкагирских жилищ на островах не имеется».

Зиму 1809/10 года Геденштром провел в Посадном зимовье, на сибирском берегу, к западу от Меркушиной Стрелки. Зимовщики не избежали цынги, причину которой Геденштром (как и многие другие полярные путешественники того времени) видел в «чрезвычайно густом и нездоровом воздухе» полярной ночи. Перейдя в конце зимы в Русское Устье (в устье Индигирки), Геденштром выступил отсюда в середине марта 1810 года на север, имея в своем распоряжении 29 нарт. Вместо заболевшего Кожевина Геденштрома на этот раз сопровождал геодезист Пшеницын. Санников снова принял участие в походе.

На одиннадцатый день пути Геденштром достиг мыса Песцового на острове Новая Сибирь. Затем он последовал вдоль восточного берега к мысу Каменному, откуда отправился по морскому льду в устье Колымы. С этим переходом мы познакомились уже выше, в главе о Восточносибирском море.

Что касается Санникова, то он пересек остров Новая Сибирь с юга на север. Здесь он «видел на севере землю с высокими горами; пустившись же туда, проехал он не более 25 верст, как был удержан полыньею». Виденный Санниковым с Новой Сибири остров можно отожествить с островом Беннетта, открытым в 1881 году Де Понгом. С острова Новая Сибирь Санников перешел на остров Котельный, на западном берегу которого он провел лето вместе с Бельковым. Между прочим, Санников нашел здесь могилу, нарту и крест с вырезанной на нем славянскими буквами надписью; недалеко стояло полуразрушенное четырехугольное рубленое зимовье. В следующем году Санников нашел здесь еще целый ряд предметов. Геденштром полагал, что «по найденным тут вещам: кресту, стрелам, форме для литья пуль, ношеным котам и нескольким могилам судить должно, что покойник [кости которого были найдены в могиле] был архангельский промышленник, заброшенный сюда с товарищами бурею на пути их в Шпицберген. Древнее днище судовое, неподалеку от сего места, подтверждает сию догадку».

Предположение Геденштрома едва ли выдерживает критику, тем более, что гораздо проще принять, что обнаруженные Санниковым остатки зимовья принадлежали сибирским мореходам XVII века, многие из которых были выходцами из Архангельской губернии. М. М. Ермолаев высказал предположение, что старинное зимовье на острове Котельном принадлежало без вести пропавшей экспедиции Роброва, предпринятой в 1652 году для разведывания земель к северу от Яны [*  «Полярная геофизическая станция на острове Большом Ляховском», ч. 1. «Труды Совета по изучению производительных сил Академиц Наук», серия Якутская, вып. 7, 1932, стр. 16 ].

Геденштром и его спутники впервые доставили сведения о так называемой «сибирской полынье» — обширном пространстве открытой воды, образующемся под влиянием дующих с материка ветров на границе между неподвижным припаем и дрейфующими льдами. Впоследствии возникновение сибирской полыньи совершенно неосновательно приписывалось некоторыми учеными (А. Петерман) влиянию глубинных теплых атлантических вод Полярного бассейна, какое влияние на образование сибирской полыньи и в настоящее время признается проф. Н. Н. Зубовым [*  Н. Н. Зубов. Некоторые соображения о плавании во льдах Полярного бассейна. "Записки по гидрографии, 1933, № 2, стр. 34 ].

Геденштром думал, что усмотренная им с Новой Сибири чистая вода является окраиной никогда не замерзающего «открытого Северного океана». «С сих мест, — пишет Геденштром, — кажется, всего удобнее можно было бы изведать северные пределы Америки и Гренландии, и даже покушение достигнуть до Северного полюса отсюда вероятнее. Главные затруднения состояли бы только в сооружении на Лене судна потребной прочности для подобного путешествия, в приводе его на северную сторону острова и в приискании удобной гавани». Несостоятельность взгляда на открытое море в высоких широтах к северу от Сибири была доказана только экспедицией Де Лонга (1879—1881).

Работы, начатые на Новосибирских островах экспедицией Геденштрома, продолжались в 1811 году Пшеницыным и Санниковым.

Пшеницын выехал в середине марта из Русского Устья и, достигнув острова Новая Сибирь, описал его, после чего вернулся в устье Индигирки. В начале мая он снова выступил на север, имея намерение провести лето на Фаддеевском острове. Вследствие недостатка провианта Пшеницын оказался на этом острове в очень тяжелом положении, больше половины его собак перемерло от голода. В середине октября на Фаддеевский остров прибыл Санников, заставший геодезиста и его спутников «в самой крайности».

В то время, когда Пшеницын производил опись Новой Сибири и Фаддеевского острова, Санников в начале весны вышел из Усть-Янска на Фаддеевский остров, который обошел кругом, причем выяснил, что этот остров соединяется с островом Котельным низменным песком (Земля Бунге). С северного берега Фаддеевского острова Санников видел на севере неизвестную землю, расстояние до которой он оценивал в 45 верст. Санников пытался дойти до этой земли по льду, но был остановлен широкой полыньей. Последующие экспедиции не подтвердили существования этой земли.

В конце апреля Санников вернулся в Усть-Янск, где стал готовиться к новому походу — на остров Котельный. Он вышел из Усть-Янска на оленях 14 мая и через две недели прибыл на остров Котельный. В течение пятидесяти четырех дней Санников обошел весь остров, питаясь своими оленями и дикими гусями. С северной оконечности острова Котельного Санников видел в северозападном направлении землю — это так называемая проблематическая «Земля Санникова», впоследствии давшая повод к организации Академией Наук большой экспедиция. Осенью Санников соединился на Фаддеевском острове с отрядом Пшеницына, затем вместе с последним снова вернулся на острое Котельный, который Пшеницын, по словесным данным Санникова, положил на карту. 8 ноября все двинулись на юг. Лед на море был еще тонкий, и встречалось много полыней, но под проводкой опытного Санникова путники 24 ноября благополучно прибыли в Усть-Янск.

Небольшие острова Васильевский и Семеновский, лежащие к западу от Столбового острова, были открыты в 1815 году якутом Максимом Ляховым, пробиравшимся по льду с мыса Баркин Стан (в дельте Лены) на остров Котельный и сбившимся с дороги.

Съемки и в особенности астрономические определения, произведенные экспедицией Геденштрома, не отличались точностью. Это, а также сообщение Санникова о виденных им к северу от Новосибирских островов землях побудило Адмиралтейский департамент снарядить особую экспедицию для описи Новосибирских островов и вместе с тем сибирского берега между Яной и Индигиркой. Эта экспедиция, начальство над которой было возложено на лейтенанта П. Ф. Анжу, была организована одновременно с экспедицией Врангеля с которой она составляла одно целое [*  см. в главе о Восточносибирском море ].

Адмиралтейство, снарядившее эту экспедицию, указывало в инструкции: «Из журналов прежних мореплавателей по Ледовитому морю видно, что в летнее время за множеством плавающего по оному морю льда невозможно производить описи на мореходной судне». Поэтому Анжу было предписано выполнять опись с суши, объезжая берег на собаках. Продолжавшаяся три года эта экспедиция прошла с описными работами около десяти тысяч километров на санях по зимнему пути и почти четыре тысячи километров на лошадях и лодках в летнее время.

Анжу прибыл в Усть-Янск в октябре 1820 года. В марте следующего года экспедиция перебросилась в дельту Лены, откуда вышла для описи острова Столбового. Морской лед между дельтой Лены и Столбовым был ровный, и собачьи нарты подвигались по нему без затруднений. Закончив съемку острова, Анжу направился на остров Котельный. Здесь экспедиция разделилась на два отряда: Анжу с доктором А. Е. Фигуриным занялся описью западного и северного побережья острова Котельного, а штурманский помощник И. А. Бережных — съемкой южного и восточного берега. С северного берега острова Котельного Анжу отправился по морскому льду на северо-запад, с целью открытия виденной Санниковым земли. Лед был чрезвычайно неровный, и путникам приходилось пешнями прорубаться через торосы. Пройдя около 44 миль, Анжу достиг в северной широте 76°36' и восточной долготе 137°26' окраины сибирского припая, к северу от которого находился тонкий лед, недавно образовавшийся на открытом пространстве воды («сибирской полынье»). Несмотря на ясный горизонт, никаких признаков земли не было видно. Анжу повернул обратно к острову Котельному, с  которого затем перешел на Фаддеевский остров, где встретился с отрядом бережных.

В это время почти все участники экспедиции сильно страдали от снежной слепоты. На Фаддеевском острове они принялись за изготовление очков, которые делали из валявшихся кругом оленьих рогов, употребляя вместо темных стекол черный флер. С северной оконечности Фаддеевского острова Анжу прошел около 9 миль на NNW, но, остановленный тонким льдом, вернулся обратно. Признаков земли на севере он и здесь не заметил. 30 апреля Анжу находился на мысе Высоком — северной оконечности острова Новая Сибирь. Здесь «к N видно было море и на нем плавающие льды, в антретном расстоянии 5 миль, почему и не предпринимались поездки с сего места для поисков земли». Через несколько дней Анжу все же отправился в море с мыса Рябого, но мог пройти на NNE только 14 миль. 8 мая экспедиция начала обратный путь к берегу и 20 мая прибыла в Усть-Янск.

Летом 1821 года Анжу произвел на лошадях опись сибирского берега от устья Яны до устья Индигирки, а весною 1822 года продолжал работы на Новосибирских островах. Описав совместно с штурманским помощником Бережных острова Большой и Малый Ляховские, Анжу 22 апреля достиг крайней северо-западной оконечности Фаддеевского острова, названной им мысом Бережных. Отсюда он увидел «на NW 20° синеву, совершенно подобную видимой отдаленной земле». Проехав в этом направлении около 12,5 мили, Анжу убедился, что принял за землю торосы, — ошибка, в которую нередко впадали полярные путешественники и которой, может быть, и следует объяснить все «виденые» Санниковым земли.

На обратном пути к Фаддеевскому острову Анжу открыл небольшой остров, названный по имени доктора экспедиции островом Фигурина. С этого острова Анжу еще раз вышел в море и, достигнув открытого моря — «сибирской полыньи», направился к острову Котельному. После этого была закончена опись острова Фаддеевского и Новой Сибири. С последнего острова Анжу перешел к устью реки Крестовой на сибирском берегу и далее в Нижнеколымск, откуда затем вернулся в базу экспедиции в Усть-Янске.

Пока Анжу работал на Новосибирских островах, другой отряд его экспедиции, под начальством штурманского помощника П. И. Ильина, описал сибирский берег от устья Яны до устья Оленека. Около мыса Сексурдах Ильин нашел развалины строений Шалаурова, в которых последний провел зиму 1760/61 года. В устье Оленека Ильин обнаружил зимовье Прончищева: «У самого взморья лежат развалины шести деревянных домов. Подле две бани, несколько амбаров и других хозяйственных заведений. Далее к югу кладбище из нескольких братских ям, многие гробы наруже и открыты; другие хоть и были закладены камнями, но камни разворочены, кругом валяются кости и черепы».

Работы экспедиции Анжу продолжались и в следующем, 1823 году. Согласно инструкции сибирского генерал-губернатора Анжу предлагалось «оставить дальнейшие покушения к северной стороне островов Котельного и Фаддеевского (т.е. поиски «Земли Санникова». — В. В.); кончить опись Бельковского острова и пуститься от него к западу или северо-западу в море так далеко, как корму доставать будет, дабы осмотреть и сию часть моря».

Анжу с доктором Фигуриным вышли из Усть-Янска 22 февраля 1823 года. Описав острова Васильевский и Семеновский, Анжу продолжал путь на север и 22 марта достиг северной оконечности острова Бельковского. После съемки этого острова отряд перешел на остров Котельный, откуда вернулся в Усть-Янск 9 апреля.

Экспедиция Анжу дала первую достоверную карту Новосибирских островов. Эта карта основывалась на семи астрономических пунктах. Во многих местах было определено магнит ное склонение й наклонение. Многочисленные поездки по морскому льду позволили выяснить область распространения неподвижного сибирского припая.

После работ Анжу наступает длительный перерыв в исследовании Новосибирских островов. Следующая экспедиция посетила этот архипелаг только в 1886 году. Она была организована Академией Наук и, в отличие от всех предыдущих, имевших главной целью только съемку береговой черты островов, преследовала задачу всестороннего изучения архипелага, являясь по существу первой широко поставленной научной экспедицией на Новосибирские острова. Общее руководство экспедицией было возложено на доктора А. Бунге, сотрудника станции Международного полярного года на Сагастыре в 1882—1884 годах. Помощником Бунге состоял геолог Э. Толль.

Весной 1886 года Бунге и Толль перешли по льду на остров Большой Ляховский, где экспедиция разделилась на два отряда. Бунге пошел на остров Котельный, затем вернулся с него на Большой Ляховский, где и провел лето и большую часть осени в Малом Зимовье (на южном берегу острова), построенном из плавника еще Ляховым. Толль, обследовав сперва Большой Ляховский остров, перебрался затем на остров Котельный. Здесь на юго-западном берегу острова, в Урассалах, он построил из плавника домик, служивший ему базой, из которой был предпринят ряд поездок. Толль обследовал Землю Бунге, Фаддеевский остров и западный берег острова Новая Сибирь; более подробно был исследован остров Котельный, который Толль в течение сорока шести дней объехал по береговой черте.

13 августа, находясь на северо-западном берегу острова Котельного, около устья реки Могур-урях, Толль занес в свой дневник следующее: «Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-урях, мы в направлении на NE 14—18° [*  Пеленг дан магнитный; истинное направление равно NE 29—33° ] ясно увидели контуры четырех гор, которые на востоке соединялись с низменной землей. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в соответствующем месте на карту пунктирную линию и надписать над ней: Земля Санникова».

1 ноября Толль покинул остров Котельный и выехал в Казачье. 12 ноября снялся и Бунге из Малого Зимовья.

Экспедиция Бунге и Толля дала чрезвычайно богатый научный материал по природе Новосибирских островов, в частности по их геологическому строению. Небезинтересно отметить, что экспедиция наблюдала летом 1886 года исключительно неблагоприятные ледовые условия около Новосибирских островов. Пролив Санникова так и не вскрывался в этом году, а остров Большой Ляховский все время был окружен льдами, почти не обнаруживавшими движения. Летовавший на этом острове Бунге впервые увидел с горы открытую воду только 7 октября.

В 1893 году Толль снова побывал на Новосибирских островах. Весной этого года он прибыл в устье Яны в Казачье для розысков трупа мамонта, который был обнаружен около устья реки Санга-юрях, на берегу моря, приблизительно в 60 километрах от Святого Носа. К сожалению, здесь оказались только остатки кожи с шерстью и части конечностей мамонта, доставка которых в Петербург не стоила труда. В начале мая Толль вместе с гидрографом Шилейко и четырьмя рабочими перешел со Святого Носа на Большой Ляховский остров и далее на Котельный. Здесь по просьбе Нансена (на случай гибели «Фрама») Толль устроил два продовольственных склада — в стане Урассалах, в домике, построенном Толлем еще в 1886 году, и в стане Дурново; третье депо было, кроме того, устроено на Малом Ляховском острове промышленником М. Санниковым. В конце мая Толль вышел с острова Котельного на материк. Во время пребывания на Новосибирских островах Толль имел возможность весьма существенно дополнить свои геологические наблюдения 1886 года.

Летом Толль спустился вниз по дельте Лены и посетил устье Оленека, где для Нансена было оставлено двадцать шесть собак, которыми последний так и не воспользовался (о чем Нансен впоследствии не раз сожалел).

Из устья Оленека Толль отправился на вьючных и верховых оленях на запад, вдоль берега, который со времен Прончищева и X. Лаптева не посещался ни одним европейским путешественником. 2 сентября Толль достиг Анабарской губы, Шилейко произвел съемку этой губы, а также реки Анабары на протяжении около 400 километров, до границы леса, после чего отправился в Хатангскую губу. Толль же съездил еще в Булун и 16 ноября вернулся в Хатангское, откуда вместе с Шилейко направился в Дудинку на Енисее.

Приблизительно тот же путь от устья Лены через Хатангу в Дудинку, который сделали Толль и Шилейко, совершил зимою 1898 года шведский путешественник Стадлинг, имевший целью поиски воздухоплавателя Андрэ, вылетевшего в 1897 году со Шпицбергена и пропавшего без вести.

Одним из спутников Толля в его экспедициях 1886 и 1893 годов был эвен Джергели, семь раз летовавший на Новосибирских островах и неоднократно «видевший» с них «Землю Санникова». Посетить эту землю было заветной мечтой Джергели. «Хочешь ли ты достигнуть этой далекой цели?» — спросил его однажды Толль в 1893 году. «Раз наступить ногой — и умереть!» — ответил Джергели. Столь же сильно, как у Джергели, желание посетить «Землю Санникова» было и у Толля, который был твердо убежден в ее существовании.

На основании внешней формы гор, усмотренных Толлем в 1886 году к NNE от острова Котельного, он высказал даже предположение о геологическом строении «Земли Санникова», а именно — что она, подобно острову Беннетта, сложена из базальтов. Расстояние от острова Котельного до «Земли Санникова», которую Толль считал за часть не известного еще архипелага, он оценивал в 150—200 верст.

Вопрос о «Земле Санникова» Толль поставил перед Академией Наук, которая по его инициативе и организовала специальную экспедицию для отыскания этой земли. В задачи экспедиции, известной под названием Русской полярной экспедиции, входило также исследование Новосибирских островов. После обследования «Земли Санникова» экспедиция должна была выйти через Берингов пролив в Тихий океан. Кроме начальника — Э. Толля, в экспедиции в качестве научных работников участвовали лейтенанты Н. Н. Коломейцев (командир судна), Ф. А. Матисен, зоолог А. А. Бялыницкий-Бируля, астроном Ф. Зеберг и врач Г. Вальтер. Экспедиция была оборудована в научном отношении весьма полно, провианта было взято на три года.

На приобретенном в Норвегии полярном китобойном судне «Harald Harfager», переименованном в «Заря» (грузоподъемность 443 тонны, машина в 228 индикаторных сил), экспедиция 21 июня 1900 года покинула Петербург, 31 июля вышла из Александровска-на-Мурмане, где на борт было взято двадцать собак, доставленных сюда из Усть-Янска, и через Югорский Шар вошла в Карское море. С 13 по 18 августа «Заря» стояла у острова Диксона, а затем следовала вдоль берегов Сибири на северо-восток, имея ближайшей целью достижение Новосибирских островов. Однако уже вскоре после выхода с острова Диксона встретились значительные массы льда, сильно затруднявшие продвижение судна.

22 августа «Заря» была в районе шхер Минина; плавание в неглубоких и совершенно не исследованных проливах среди этих шхер оказалось не  легким, и  «Заря» два раза садилась на каменные банки. 23 августа судно было у входа в залив Миддендорфа, который Толль первоначально принял за Таймырский пролив. Здесь тяжелое состояние льдов задержало судно надолго, и только 16 сентября «Заре» удалось выбраться из «мышеловки», как Толль прозвал этот район. Продвинуться много дальше на восток, однако, не удалось. «Заря» прошла через пролив между островом Нансена [*  Этот остров был открыт экспедицией Нансена, название ему дал Толль ] и материком, названный Толлем проливом Фрама. Дальше, в Таймырском проливе, лед оказался еще не взломан­ным.

26 сентября 1900 года «Заря» была вынуждена стать на зимовку в бухте Колик Арчера [*  Эта бухта названа Нансеном по имени строителя «Фрама» ] (северная широта 76°08, восточная долгота 95°04')- Год плавания «Зари» в Карском море был в ледовом отношении менее благоприятным, чем год плавания «Веги». Во время перехода «Зари» до места зимовки ученый персонал экспедиции исследовал животную жизнь Карского моря и производил гидрологические наблюдения.

Во время ледового плена «Зари», продолжавшегося с 26 сентября 1900 года по 25 августа 1901 года, участники экспедиции вели деятельную научную работу. Еще в конце октября была предпринята санная экспедиция с целью устройства продовольственного депо на пути к мысу Челюскина, куда Толль собирался пройти весной на собаках. Несмотря на хорошее продовольственное снабжение экспедиции (очевидно, все же недостаточно богатое витаминами, в то время еще не известными науке), среди команды наблюдались случаи заболевания цынгой, не принявшей, к счастью, тяжелой формы.

В феврале 1902 года «Зарю» покинули лейтенант Коломейцев и промышленник Расторгуев, которым Толль дал поручение доставить до ближайшего населенного пункта почту.

Впрочем, доставка почты была только предлогом для списания с судна Коломейцева, так как последний, занимая должность командира судна, вместе с тем претендовал на права начальника экспедиции. Кроме того, Коломейцев возбудил недовольство Толля своими попытками установить на «Заре» режим военной казармы, вплоть до телесного наказания команды. Коломейцев должен был дойти до устья реки Таймыры, отсюда на Хатангу и далее на Дудинку. Выйдя с места зимовки 3 февраля, Коломейцев безуспешно искал устье Таймыры и 21 февраля вернулся на судно.

Вторично Коломейцев вышел 5 марта, но, к крайнему неудовольствию Толля, через двадцать шесть дней снова вернулся на «Зарю», опять не найдя устья Таймыры. После этих неудач было решено отправить почту через Гольчиху (в Енисейском заливе). Проводив в этот путь Коломейцева, Толль в своем дневнике спрашивает: «Неужели мне придется отправлять почту еще в четвертый раз?» Но на этот раз Коломейцев выполнил свое задание. Он прибыл в Гольчиху 27 мая, покрыв, таким образом, расстояние между этим становищем и «Зарей», равное приблизительно 800 километрам, в сорок суток.

До мыса Стерлегова Коломейцева провожал Бялыницкий-Бируля, через два месяца вернувшийся на «Зарю» с богатым научным материалом.

Успешные санные экскурсии были предприняты весной Матисеном. В первую экскурсию, состоявшуюся с 8 по 22 марта, он прошел по меридиану мыса Лаптева (на острове Таймыр) на север до 77° широты, зафиксировав на карте положение ряда островов из архипелага Норденшельда. Вторая экскурсия, предпринятая им с целью топографических работ, также дала хорошие результаты.

20 апреля «Зарю» покинули Толль с одним из участников экспедиции, поставив себе задачей обогнуть мыс Челюскина. 1 мая они достигли места, где осенью было устроено продовольственное депо. Найти его, однако, не удалось, потому что во время устройства склада не позаботились обозначить его место достаточно высоким знаком, весной же все оказалось покрытым глубоким слоем снега. В течение пяти дней исследователи с ожесточением раскапывали снег, но все их усилия не привели ни к чему.

Эта неудача заставила их отказаться от мысли дойти до мыса Челюскина, и вместо этого Толль решил сделать экскурсию в глубь тундры для геологических исследований. Посещенную местность Толль описывает как «безотрадную пустыню, наводящую ужас своей безжизненностью». 31 мая путники, потеряв пять собак, изголодавшиеся и истощенные, вернулись к месту зимовки. Летом Толль, совместно с Зебергом, предпринял еще одну большую экскурсию, продолжавшуюся больше месяца.

Только 25 августа 1901 года льды около «Зари» пришли в движение. Немедленно был поднят пар, но до 30 августа лед не позволил отойти от острова Нансена.

1 сентября, уже не встретив больше затруднений со стороны льдов, «Заря» была у мыса Челюскина. Здесь участники высадились на берег, где произвели различные наблюдения и сложили из камней большой гурий.

Дальнейший путь к Новосибирским островам был сделан почти по чистой воде. 10 сентября «Заря» находилась к северу от острова Котельного, приблизительно в широте 77°20' N, около кромки тяжелых льдов. Видимость была очень плохая, и при таких условиях поиски «Земли Санникова» не имели смысла.

Толль приказал итти к острову Беннетта, на котором он предполагал зазимовать, чтобы заняться вопросом о «Земле Санникова» уже в следующем году. 14 сентября открылся величественный мыс Эмма на острове Беннетта, но подойти к острову «Заря» из-за тяжелых льдов не могла. Оставив мысль устроить базу на острове Беннетта, Толль направился к острову Котельному, решив на пути туда еще раз сделать попытку проникнуть по возможности далеко на север от Новосибирских островов. На этот раз «Заре» удалось дойти до широты 77°32' N (на меридиане 142°17' Е), где льды воспрепятствовали дальнейшему продвижению на север. Признаков земли и здесь не было видно — надо льдом всюду держался туман.

16 сентября 1901 года судно вошло в Нерпичью губу (у западного берега острова Котельного), где в лагуне Нерпалах и осталось на вторую зимовку.

В Нерпичьей губе Толль был обрадован встречей с участниками вспомогательной экспедиции во главе с геологом К. А. Воллосовичем. Главной задачей этой экспедиции, перешедшей на Новосибирские острова весной из Усть-Янска, было устройство на этих островах ряда продовольственных складов на случай гибели «Зари». Отряд Воллосовича, состоявший из одиннадцати человек, в том числе политических ссыльных — студента О. Ф. Ционглинского и инженер-техно-лога М. И. Бруснева, провел на Новосибирских островах все лето 1901 года, имея свою базу недалеко от мыса Медвежьего. На острове Котельном Воллосович устроил для Толля семь продовольственных складов.

Во время разъездов по Новосибирским островам Воллосович произвел весьма ценные геологические исследования и, между прочим, совершил пересечение острова Котельного.

В середине ноября Нерпичью губу покинул Бруснев, который повез на материк почту.

В это время на «Заре» уже был установлен зимовочный режим, стационарные научные работы шли полным ходом. Начало 1902 года было омрачено смертью доктора Г. Вальтера. На его место весной из Якутска прибыл доктор В. Н. Катин-Ярцев, политический ссыльный.

В конце января 1902 года судно покинул Толль с целью принять на материке почту; вместе с ним отправился и Воллосович, закончивший свои работы на Новосибирских островах. Путь на материк Толль и Воллосович совершили по обычному маршруту промышленников через Малый и Большой Ляховские острова к Чайповарне у Святого Носа. Обратный путь Толль совершил по другому маршруту: с острова Малого Ляховского он перешел на остров Столбовой, откуда взял курс прямо на остров Котельный. 11 апреля он был снова на «Заре».

Весной участники экспедиции предприняли ряд экскурсий. Матисен сделал попытку пройти возможно дальше на север от острова Котельного, но мог пройти только 7 миль на NE от устья реки Решетникова, так как дальше простиралась открытая вода. Он посетил также стрелку Фаддеевского острова, остров Фигурина и Землю Бунге. Другая партия произвела съемку Бельковского острова, к югу от которого был открыт небольшой скалистый островок, названный островом Стрижева, в честь участника экспедиции каюра П. И. Стрижева. Топографические работы на Бельковском острове были дополнены летом Матисеном.

11 мая Нерпичью губу покинула партия зоолога А. А. Бялыницкого-Бирули в составе трех человек. Она имела целью провести лето на острове Новая Сибирь, откуда ее должна была снять «Заря».

5 июня 1902 года вышел на остров Беннетта Толль, его сопровождали астроном Ф. Зеберг и промышленники якут В. Горохов и эвенк Н. Протодьяконов. Толль предполагал исследовать остров Беннетта, посещенный до того только экспедицией Де Лонга, и, если возможно, произвести в окружающем районе рекогносцировку с целью открытия еще не известной земли. По плану и за этой партией должна была притти «Заря».

Вследствие крайне неблагоприятного состояния льдов летом 1902 года «Заря» могла выйти из Нерпичьей губы только в начале августа, однако ее сейчас же затерло льдом, в котором она беспомощно дрейфовала до 17 августа, когда ей удалось пробиться обратно в Нерпичью губу. После ремонта машины судно 21 августа снова вышло в море, но попытки обогнуть остров Котельный с севера, а также подойти к острову Новая Сибирь окончились безрезультатно. Не удалось приблизиться и к острову Беннетта.

1 сентября «Заря» встретила к юго-востоку от этого острова тяжелые льды. «Мы стояли, упершись носом в торосистый многолетний мощный лед, — пишет Матисен. — Все проходы между взломанными полями, границ которых не было видно, были плотно забиты обломками. Мы подошли к границе непроходимого пака. Надо было немедленно выбираться, или мы были бы неминуемо затерты. Стоять на месте у пака и ждать изменения ветра было немыслимо: мы не имели никаких данных на его перемену и располагали слишком коротким сроком для такой пассивной и томительной деятельности». После вторичной неудачной попытки подойти к острову Беннетта со стороны острова Котельного командир «Зари» Ф. Матисен, не надеясь на улучшение в состоянии льдов и имея весьма ограниченный запас угля, решил 5 сентября отказаться от снятия остававшихся на Новой Сибири и на острове Беннетта людей и пошел в бухту Тикси. Это решение стоило жизни Толлю и его спут­никам.

8 сентября «Заря» вошла в бухту Тикси, где навсегда закончила свое плавание. Брошенное экспедицией судно выкинуло на мель. Жалкие остатки «Зари» были видны в бухте Тикси еще в тридцатых годах.

После ухода «Зари» партии Толля и Бялыницкого-Бирули оказались предоставленными самим себе. Видя, что на приход судна надеяться нельзя, Бялыницкий-Бируля выстроил на западном берегу острова Новая Сибирь поварню, годную для зимовки. 21 ноября, когда лед в море окончательно смерзся и стал неподвижен, Бялыницкий-Бируля покинул Новую Сибирь и отправился на своих собаках в Казачье, куда и прибыл в середине декабря.

Во время своего пятимесячного пребывания на острове Новая Сибирь Бялыницкий-Бируля сделал чрезвычайно ценные наблюдения над природой острова, в особенности над птицами. Удачной охотой на оленей ему удалось прокормить всех своих собак.

Так как о Толле между тем не было никаких известий, то в 1903 году Академия Наук отправила на поиски его две партии, из которых одна руководилась М. И. Брусневым. Бруснев обследовал весной, летом и осенью северные берега островов Котельного и Фаддеевского и берега Новой Сибири, но безрезультатно. Другая партия, под начальством лейтенанта Колчака, в составе боцмана «Зари» Н. Бегичева, шести мезенских промышленников и жителей Усть-Янска, с большим трудом доставила весной 1903 года на остров Котельный (Михайлов стан, в 8 километрах к западу от мыса Медвежьего) тяжелый вельбот с «Зари». Хотя в распоряжении партии и имелись сто шестьдесят одна собака, но их сил было недостаточно, чтобы тащить поставленный на двух нартах вельбот, и в лямки пришлось впрячься людям.

После вскрытия моря партия на вельботе покинула Михайлов стан 31 июля и, пройдя через Благовещенский пролив, достигла 12 августа мыса Высокого на острове Новая Сибирь. Отсюда она 15—17 августа совершила по абсолютно свободному от льдов морю переход к острову Беннетта. На острове были обнаружены выстроенная Толлем и его спутниками из плавника хижина, а также документы, не оставлявшие сомнений в том, что вся партия Толля погибла. Последняя оставленная Толлем на острове Беннетта записка гласила:

    «Прошу представить настоящий документ Президенту Академии Наук в С.-Петербурге.

    В сопровождении астронома Ф. Г. Зеберга и двух промышленников — тунгуса Николая Дьяконова и якута Василия Горохова — я отправился 23.V/5.VI из зимней гавани «Зари» (губы Нерпичьей острова Котельного). Мы шли по северным берегам островов Котельного и Фаддеевского к мысу Высокому острова Новой Сибири. 31.VI/13.VII взял курс на остров Беннетта. Лед был в довольно разрушенном состоянии. 12/25.VII в расстоянии 3 миль от мыса Высокого лед был окончательно разломан ветром. Приготовляясь к плаванию на байдарах, мы убили здесь последних собак. Отсюда нас понесло на льдине нашего лагеря в течение 4½ суток 48 миль по курсу. Заметив затем удаление нашей льдины на 10 миль к югу, оставили ее 18/31 июля. Проплыв благополучно на двух байдарах оставшиеся 23 мили до острова Беннетта, 21.VII/3.VIII высадились у мыса Эмма.

    По съемке астронома Зеберга, определившего сверх того здесь, как и по пути, магнитные элементы — всего в 10 пунктах, остров Беннетта не больше 200 квадратных верст. Остров Беннетта представляет плоскогорье не выше 1500 футов. По геологическому строению остров Беннетта является продолжением среднесибирского плоскогорья, сложенного и здесь из древнейших осадочных пород (кембрийских), прорезанных извержениями базальтов. Местами сохранились под потоками базальтов флецы бурого угля с остатками древесной растительности, именно хвойных. В долинах острова изредка лежат вымытые кости мамонтов и других четвертичных животных. Ныне живущим обитателем острова Беннетта, кроме белого медведя и временного гостя — моржа, оказался олень: стадо в тридцать голов водилось по скалистым пастбищам острова. Мы питались его мясом и шили себе необходимую для зимнего обратного пути обувь и одежду. Следующие птицы жили на этом острове: два вида гаг, один вид куликов, снигирь, пять видов чаек и между ними розовая. Пролетными птицами явились: орел, летевший с S на N, сокол — с N на S, и гуси, пролетавшие стаями с N на S. Вследствие туманов земли, откуда прилетели эти птицы, также не видно было, как и во время прошлой навигации Земли Санникова.

    Мы оставим здесь следующие инструменты: круг Пистора с горизонтом, инклинатор Краузе, анемометр и фотографический аппарат «Нора» и мн. др.

    Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14—20 дней. Все здоровы.

    Э. Толль.
    76°38' φ, 149°42' λ Губа Павла Кёппена,
    остров Беннетта 26.X/8.XI 1902.

Не подлежит сомнению, что во время рискованного перехода с острова Беннетта на Новосибирские острова, предпринятого в начале ноября, то есть в такое время, когда морской лед еще недостаточно крепок и обычно находится в сильном движении, Толль и его спутники погибли.

Кроме документов с острова Беннетта поисковой партией была вывезена составленная Зебергом карта этого острова, а также часть геологических коллекций Толля. Остальная часть коллекций, как мы уже видели выше, была вывезена экспедицией на «Таймыре» и «Вайгаче» в  1913 году.

В научном отношении экспедиция Толля на «Заре» оказалась весьма плодотворной. Результаты ее работ были изданы Академией Наук, причем опубликование их за недостаточностью средств чрезвычайно затянулось. Исключительной ценности метеорологические наблюдения этой экспедиции были изданы только в 1928 году.

Что касается вопроса о «Земле Санникова», то экспедиция Толля его не разрешила. Однако после плаваний «Фрама» (1893), «Зари» (1901), «Таймыра» и «Вайгача» (1913) стало маловероятным, чтобы в указанном Толлем месте (примерно 77°30'N и 142°20'Е) находилась земля. «Таймыр» и «Вайгач» прошли в 1913 году к югу от указанной точки в расстоянии около 20 миль. «Таймыр» имел при этом чистый горизонт, но все же признаков земли не было видно. Академик В. А. Обручев [*  В. А. Обручев, Земля Санникова, «Природа», 1935; № 11 ] полагал, что «Земля Санникова» находится между 78 и 80° N и между 140° и 150°Е.

После экспедиции на «Садко» в 1937 — 1938 годах и полетов Героя Советского Союза А. Д. Алексеева к северу и северо-востоку от Новосибирских островов весной 1938 года можно считать установленным, что «Земли Санникова» не существует. В последнее время В. Н. Степанов выдвинул гипотезу, что к северу от Новосибирских островов некогда существовали острова, сложенные каменным льдом, которые впоследствии были размыты. Исследование грунтов подтверждает такое, предположение.

К. А. Воллосовичу, начальнику вспомогательной партии экспедиции Толля, удалось побывать на Новосибирских островах еще раз в 1908 году, когда он был командирован для раскопок и доставки в Академию Наук остатков мамонта на реке Санга-юрях. Воспользовавшись этим обстоятельством, Воллосович перешел на Большой Ляховский остров, где дополнил свои геологические исследования 1901 года.

После первой мировой войны изучение Новосибирских островов было возобновлено в 1927 году Академией Наук СССР, организовавшей на Большом Ляховском острове научно-исследовательскую станцию. Устройство этой станции, явившееся крупным шагом вперед в деле изучения и освоения Новосибирских островов, было возложено на полярного исследователя Н. В. Пинегина. В 1927 году состоялась предварительная экспедиция на Новосибирские острова, осуществленная на шхуне «Полярная звезда» [*  Эта шхуна раньше называлась «Polar Bear» и служила вспомогательным судном в канадской экспедиции Стефанссона в 1913—1918 годах. В 1920 году она совершила рейс в Колыму, где оставалась до 1926 года, когда была переброшена в бухту Тикси ]. Благоприятное состояние льдов в том году позволило совершить рейс из бухты Тикси к острову Большому Ляховскому, на юго-восточной оконечности которого была намечена постройка станции.

В 1928 году ледовые условия в юго-восточной части моря Лаптевых были, наоборот, малоблагоприятными, и  вместо предполагавшихся двух рейсов «Полярной звезды» из бухты Тикси удалось выполнить только один.

Вследствие этого часть строительных материалов оказалась недоставленной на остров. Тем не менее силами самих сотрудников Ляховская геофизическая станция была выстроена, и 2 ноября 1928 года с нее была отправлена первая радиограмма «всем, всем», извещавшая о начале работ. В течение первого года своего существования Ляховская станция работала по широкой программе, отнюдь не ограничиваясь одними геофизическими наблюдениями.

М. М. Ермолаев выполнил геологические и топографические работы на острове Большом Ляховском, а Н. В. Пинегин совершил весною 1929 года поездки в Казачье и на остров Котельный, позволившие ему собрать интересные материалы по промыслам и быту промышленников.

Предполагавшаяся летом 1929 года смена персонала станции с помощью «Полярной звезды» не состоялась, так как шхуна пришла в ветхость и была совсем непригодна для плавания.

Смена была произведена сухим путем полярной ночью 1929/30 года, в разгар жесточайших морозов. Тогда же на остров Большой Ляховский на собаках были доставлены добавочные продовольствие, горючее и научное и хозяйственное снаряжение. В последующие годы станция вследствие отсутствия пловучих средств продолжала снабжаться сухим путем, и только с 1933 года снабжение ее стало производиться нормальным и наиболее дешевым способом — морем из бухты Тикси.

Весной 1928 года Новосибирские острова посетил отряд Якутской экспедиции Академии Наук. Он вышел из своей базы в Казачьем на двух нартах и, пройдя вдоль берега до Чайповарни, взял оттуда курс на север.

Во время переходов по морскому льду через каждые 10—12 километров пробивалась лунка для глубоководных гидрологических наблюдений, впервые производившихся в районе Новосибирских островов зимой.

В начале апреля партия достигла южной оконечности острова Котельного, откуда тем же путем, через Ляховские острова, вернулась на материк [*  Экспедиция выполнила также важные работы по описи нижнего течения реки Яны и ее дельты и определению расходов воды в этой реке и обследованию ее бара. Подходы к устью Яны с запада были более подробно исследованы только в 1940 году гидрографической экспедицией на судне «Ост» ].

Во время подготовки ко второму Международному полярному году (1932/33) Якутский гидрометеорологический институт решил организовать полярную станцию на северном берегу острова Котельного. Летом 1932 года оборудование было завезено в бухту Тикси, а оттуда доставлено «Сибиряковым», совершавшим свой исторический рейс, на остров Большой Ляховский. Весной следующего года экспедиция в составе В. И. Соколова, метеоролога Н. П. Дудкина и четырех каюров на двух собачьих упряжках и караване оленей перебросила груз на пустынный северный берег Котельного (76° северной широты), где тогда не было даже промышленных станов. К осени полярники поставили рубленый дом, пристроили к нему юрту и баню. Недостаток продовольствия вынудил отправить всех каюров обратно на материк. Персонал станции, состоявший из двух человек, выполнил обширный план работ (промеры глубин к северу от острова, съемка береговой линии, сбор геологических и геоморфологических коллекций, гидрометеорологические наблюдения). К апрелю 1934 года, когда запасы продовольствия иссякли, станцию пришлось законсервировать. Соколов и Дудкин с пришедшими за ними каюрами ушли на материк.

В 1935 году работа станции на Котельном возобновилась. Начальником станции вновь был назначен В. И. Соколов, а метеорологом Н. П. Дудкин. Сборный дом для станции доставила на место шхуна «Темп». К 7 ноября, восемнадцатилетию Великой Октябрьской революции, стройка двух новых домов и установка радиостанции были закончены.

Коллектив станции провел на острове разносторонние исследования. Геодезист В. И. Авгевич и его ближайший помощник каюр Горохов за два года осуществили инструментальную съемку береговой полосы островов Котельного и Бельковского. Во время маршрутных работ в 25 километрах от станции была обнаружена отлично защищенная бухта, названная бухтой Темп. В 1938 году в ней отстаивался пароход «Моссовет». Обширная лагуна, лежащая у станции, была подготовлена как база для посадки летающих лодок.

Персонал станции во главе с В. И. Соколовым провел на острове без смены три года. В апреле 1938 года во время полетов воздушной экспедиции А. Д. Алексеева к «Садко», «Седову» и «Малыгину», дрейфовавшим на севере от Котельного, станция служила промежуточной базой. Самолеты, вывозившие людей с дрейфующих судов, высаживали их вначале на Котельном, а затем перебрасывали в Тикси. В эти дни население станции достигло вначале 110, а затем 147 человек. Однако зимовщики Котельного подготовились к приему и обслуживанию такой массы людей. В крошечной самодельной печи они заранее выпекли более 700 килограммов хлеба. Для жилья была приспособлена большая брезентовая палатка, в которой соорудили нары из плавника, поставили железную печь. Даже баня, и та была подготовлена к прилету гостей.

Новая смена в сентябре 1938 года также была доставлена «Темпом».

Любопытное открытие совершило работавшее в 1936 году в южной части моря Лаптевых гидрографическое судно «Хронометр». Одной из задач его была детальная съемка острова Васильевского, не посещавшегося с 1912 года. Однако, несмотря на самые тщательные поиски, обнаружить этот остров «Хронометр» не смог — остров исчез, а на его месте оказалась банка глубиной около 2,5 метра. Исчезновение Васильевского острова, который был сложен из песчано-глинистой породы и ископаемого льда, объясняется разрушающим действием моря, в особенности тепла морской воды. Недалеко расположенному острову Семеновскому грозит, повидимому, такая же участь. В 1923 году длина этого острова, по определению Анжу, составляла 8 миль, в 1912 году (по данным «Вайгача»)— 2,5 мили, а в 1936 году — 1,1 мили. В среднем уменьшение длины Семеновского острова за время с 1823 по 1936 год составляло, таким образом, 113 метров в год.

В дореволюционное время экспедициями посещался главным образом берег моря Лаптевых, лежащий к востоку от дельты Лены, а также Новосибирские острова, тогда как западной части моря Лаптевых уделялось гораздо меньше внимания.

В самой дельте Лены первые научные исследования после Великой северной экспедиции (1735—1740) были выполнены зоологом Академии Наук М. И. Адамсом в 1806—1807 годах, главной задачей которого были раскопки трупа мамонта. Весьма существенная работа по описи дельты Лены и изучению ее физико-географических особенности были выполнена в 1882—1884 годах русской станцией Международного полярного года на острове Сагастырь (северная часть дельты). Составленная начальником этой станции Ю. Д. Юргенсом, в сотрудничестве с доктором А. А. Бунге и А. Г. Эйгнером, карта дельты Лены являлась лучшей в досоветское время. Некоторые дополнения в картографию этого района были внесены в 1912 году гидрографом А. И. Нееловым, работавшим на Быковском полуострове.

В 1919 году в устье Лены была отправлена рекогносцировочная экспедиция под начальством Ф. А. Матисена, бывшего командира «Зари». В следующем году под его же руководством в дельте Лены работала экспедиция, имевшая целью гидрографическое обследование Быковской протоки как основного пути, связующего Лену с морем, и бухты Тикси, намечавшейся как место перегрузки с морских судов на речные. Целью всех этих работ являлась подготовка практической эксплуатации восточного участка Северного морского пути для завоза по нему грузов в Якутию. Гидрографическими работами экспедиции 1920 года руководил Н. И. Евгенов.

В 1921 году работы в дельте Лены продолжались. За смертью Матисена ими руководил Н. И. Евгенов. Были обследованы важнейшие протоки дельты, и, кроме того, экспедиционный речной пароход «Сынок» посетил устье реки Оленек. Это был первый пароход, вошедший в эту реку с моря. Главным результатом работ экспедиции 1920—1921 годов явился атлас дельты Лены с бухтой Тикси, а также атлас самой реки ниже Якутска.

В 1931 году в дельте Лены работала экспедиция Арктического института под начальством В. И. Соколова, выполнившая здесь геоморфологические, геологические и топографические работы.

Приход в 1932 году в бухту Тикси «Сибирякова» и сквозное плавание этого корабля Северным морским путем в одну навигацию поставил на очередь дня, в числе других проблем, интенсивные работы по исследованию и освоению устьевого участка реки Лены, представляющего собою как бы ворота огромной Якутской республики — ее выход в Атлантический и Тихий океаны. В 1933—1934 годах в низовьях Лены работала Лено-Хатангская комплексная экспедиция Главсевморпути, одной из главных задач которой являлся выбор места для постройки Усть-Ленского порта. В результате изысканий этой экспедиции было окончательно решено остановиться на бухте Тикси, где в 1934 году и начались порто-строительные работы.

В настоящее время порт Тикси оборудован причалами и механизацией, позволяющей вести значительные по объему погрузо-разгрузочные работы.

Побережье, лежащее к западу от Лены, в частности устье Оленека, в 1875 году посетил геолог А. Л. Чекановский, обследовавший район этой реки, а также водораздел между Оленеком и Леной.

В устье Оленека Чекановский обнаружил могилу лейтенанта В. Прончищева и его жены. Позже остатки этой могилы были посещены упомянутой выше экспедицией в устье Лены в 1921 году.

Мы уже отмечали, что экспедиция Э. Толля в 1893 году совершила маршрут от дельты Лены до Хатангской губы. Наиболее богатые научные материалы по примыкающему к крайней юго-западной части моря Лаптевых району дала в дореволюционное время экспедиция геолога И. П. Толмачева в 1905 году. Она произвела съемку рек Хатанги и Анабары по всему их течению, а также засняла морской берег между Хатангской и Анабарской губами. И. П. Толмачевым были произведены обстоятельные геологические исследования Хатангского района, причем, между прочим, во многих местах были обнаружены выходы каменного угля. Он посетил также «знаменитую» (по его словам) соляную сопку на полуострове Юрунг-Тумус (бухта Нордвик).

В 1908 году остров Бегичева [*  Раньше этот остров назывался «Сизой» ] и — впервые после Норденшельда — остров Преображения посетил с промысловой целью Н. А. Бегичев, участник экспедиции на «Заре». С обоих островов он доставил в Академию Наук образцы горных пород, а на острове своего имени открыл каменный уголь и признаки жидкой нефти. На юго-восточном берегу острова Бегичев обнаружил развалины какой-то древней избы нетуземной кладки. В избе, вероятно, сложенной в старину русскими промышленниками, оказались пять топоров наподобие алебард и шахматные фигуры, сделанные из мамонтовой кости. Остров Бегичева Н. А. Бегичев обошел кругом и затем летовал на нем, занимаясь промыслами.

В 1910 году Бегичев снова посетил «свой» остров, причем построил на юго-восточном берегу избу, в которой остались на зиму два его спутника — промышленники Н. Н. Семенов и Е. А. Гаркин. Весной 1911 года Бегичев навестил зимовщиков, которые за год имели хороший промысел. Сам Бегичев покинул остров в январе 1912 года, а Семенов и Гаркин остались на вторую зимовку. Летом 1912 года зимовщики не смогли добраться на лодке до мыса Нордвик (куда для них было доставлено продовольствие), так как пролив между этим мысом и островом Бегичева был забит льдами. Не удалось им переехать наНордвик и в начале зимы: льды в проливе все время находились в движении. Промысел оказался неудачным, небольшие запасы продовольствия быстро иссякли, наступил голод. В марте 1913 года, когда Бегичев опять прибыл на «свой» остров, он уже не застал их в живых. «Я зашел в избу, — пишет Н. Бегичев в своем путевом дневнике, — и наткнулся на койку, где лежало что-то твердое. Я вышел, принес свечу, открыл одеяло, и там лежал мертвый Гаркин. Я завернул его в одеяло и похоронил в погребе». Через три дня Бегичев нашел труп другого промышленника, занесенный снегом. «Я его откопал и привез к избушке, — пишет Бегичев, — где и похоронил. Отсалютовал выстрелами из винтовки своим погибшим товарищам и вернулся, распростившись, наверно, навсегда с островом» [*  Дневник Е. А. Гаркина, доставленный Бегичевым, хранится в Красноярском музее. Выдержки из него опубликованы мною в журнале «Советская Арктика» (№ 4 за 1940 год, стр. 83—91) ].

Действительно, в Хатангский район Бегичев больше не ездил. Он умер в 1927 году на реке Пясине, когда возглавлял промысловую экспедицию. Топографическая съемка острова Бегичева с определением астрономических пунктов была выполнена в 1934—1935 годах.

В советское время в районе Хатангского и Нордвикского заливов работал ряд исследовательских геологических экспедиций, организовавших поиски полезных ископаемых и в первую очередь нефти. О нефтеносности Нордвикского района было известно, впрочем, давно: об этом еще в 1815 году доносил Александру I якутский мещанин Бельков. Позже И. П. Толмачевым было высказано предположение, что соляной купол Юрунг-Тумуса связан с месторождением нефти. В 1933 году была снаряжена экспедиция геолога Т. К. Емельянцева, которой действительно удалось обнаружить на полуострове Юрунг-Тумус жидкую нефть. В 1934 году в бухту Нордвик была отправлена разведочно-буровая нефтяная экспедиция, научной частью которой руководил Л. П. Смирнов. Однако продолжавшиеся в последующие годы буровые работы не выявили промышленного значения нордвикской нефти.

В Хатангском районе разрабатываются залежи каменной соли. Кроме уже давно известной соляной сопки на Юрунг-Тумусе, Т. К. Емельянцев обнаружил соляные купола на острове Бегичева, на полуострове Пакса (бухта Нордвик) и в устье Анабары. В 1936 году были вывезены на Дальний Восток первые сотни тонн нордвикской соли.

Нордвикская соль идет для снабжения рыбных промыслов Дальнего Востока, пользовавшихся до войны солью, привозимой из портов Черного моря.

Гидрографическое изучение бухты Нордвик было начато в 1933 году гидрографом С. Д. Лаппо на небольшой шхуне «Пионер», пришедшей сюда из бухты Тикси, и продолжались в следующие годы на шхуне «Харитон Лаптев», также приписанной к порту Тикси. Весной 1935 года шхуна «Харитон Лаптев», зимовавшая в устье Хатанги, была во время ледохода выжата на берег.

В 1935—1936 годах экспедиция Арктического института изучала гидрологический режим нижнего течения реки Анабары. Более полно обширный район, прилежащий к Нордвику, был обследован в гидрографическом отношении в самые последние годы.

В 1938—1940 годах комплексные гидрографические работы произведены в Оленекском заливе (отряд П. А. Гущина), в Анабарской губе (отряд Ф. Ф. Баранова). В период с 1939 по 1942 год В. П. Шевлягиным и И. М. Калиткиным производились гидрографические работы на реке Хатанге от ее устья до села Хатангского.

Острова «Комсомольской правды» и прилегающая часть Таймырского полуострова были исследованы в 1933—1934 годах во время зимовки судов первой ленской экспедиции. Эта зимовка представляет особый интерес в истории исследования и освоения Советской Арктики благодаря впервые примененным здесь вездеходам. Главный маршрут на вездеходах был выполнен весной 1934 года. В нем участвовали две машины.

Партия покинула базу на островах «Комсомольской правды» 20 марта и взяла курс по морскому льду на фиорд Терезы Клавенес, вершина которого была достигнута 25 марта. Здесь вездеходы поднялись на сушу, пересекли Таймырский полуостров и 31 марта вышли к заливу Дика, где у мыса Могильного партия раскинула лагерь. У этого мыса были найдены могилы двух участников экспедиции на «Таймыре» и «Вайгаче» 1914—1915 годов, железный гидрографический знак и склад продовольствия, устроенный той же экспедицией. Обнаруженные здесь мясные консервы оказались в хорошем состоянии, несмотря на то, что были изготовлены в 1911 году.

От мыса Могильного вездеходы прошли по морскому льду вдоль берега к мысу Челюскина, и 10 апреля они были снова на островах «Комсомольской правды».

Работа вездеходов на этом маршруте протяжением около 500 километров оправдала себя полностью и показала, что этот вид транспорта несомненно получит широкое применение в Арктике и будет способствовать ее освоению. Уже в следующем году после первого опыта вездеходы стали применяться в работе исследовательских партий в бухте Нордвик и на Чукотском полуострове, а затем в других районах Советской Арктики.

В 1938—1939 годах острова «Комсомольской правды» были более обстоятельно исследованы в гидрографическом отношении экспедицией под начальством С. Воробьева.

В 1938 году ледовое патрульное судно «Мурманец» обследовало район островов Петра и впервые прошло проливами между этими островами. В южной части островов Петра был открыт и заснят глазомерно остров, ранее не показанный на картах. Однако то, что группа островов Петра состоит из трех островов (а не из двух, как показывалось на официальных морских картах последнего времени), было известно ужейаритону Лаптеву (1739), отметившему в своих записках: «Острова Св. Петра, лежат их 3» [*  Записки Гидрографического департамента, ч. IX, 1859, стр. 16. На приложенной карте группа островов Петра показана состоящей из трех островов. Можно отметить, что гидрографическая экспедиция на «Таймыре» и «Вайгаче» (1913—1914), а также экспедиция на «Мод» (1919) не заметили третьего острова в группе островов Петра (Г. Свердруп, Плавание на судне «Мод», Материалы Комиссии по изучению Якутской АССР, вып. 30, 1930, стр. 349—351) ].

Обстоятельное изучение восточного побережья Таймырского полуострова в гидрографическом отношении было продолжено Восточно-Таймырской экспедицией под начальством А. И. Косого в 1940—1941 годах. Эта экспедиция состояла из двух отрядов: один базировался на судне «Норд», зимовавшем у западного берега залива Фаддея, а другой — на базе, расположенной на материке против острова Андрея.

Работа этой экспедиции велась в течение почти двух лет и в период осенней и весенней распутицы, и зимой, в полярную ночь. Успешно работали в экспедиции вездеходы. В частности на одном из них полярной ночью в ноябре 1940 года был совершен дальний поход. Поход начался, когда луна еще не взошла и темноту прорезал только свет от фар. Несмотря на поземок и плохую видимость, водителю удалось хорошо ориентироваться, хотя многочисленные глубокие лощины — русла весенних потоков, занесенные снегом, — представляли собой своеобразные «ловушки» для машины. На месте стоянок устанавливались снеговые гурии с опознавательным знаком или флагом для ориентировки на обратном пути. Часть пути вездеход прошел по береговому припайному льду.

Сотрудниками Восточно-Таймырской экспедиции в 1940 году на северном островке в группе островов Фаддея (ранее никем не посещавшемся) и в заливе Симса были обнаружены остатки торгово-промысловой экспедиции русских полярных мореходов XVII века, о которых мы рассказывали выше. В 1945 году места находок древних реликвий посетила специальная историко-археологическая экспедиция Арктического института под руководством А. П. Окладникова. За время полевых работ с июля по сентябрь эта экспедиция произвела раскопки памятников, обнаруженных в 1940/41 году.

Работы Восточно-Таймырской экспедиции охватили побережье от мыса Челюскина до бухты Прончищева, включая все острова, расположенные вблизи материка. Было проверено положение 10-метровой изобаты, уточнено местоположение ряда банок, отмеченных на старых картах буквами «П. С.» (положение сомнительно).

В последующие годы детальное исследование восточного побережья Таймырского полуострова продолжала гидрографическая экспедиция под начальством П. Я. Михаленко, обследовавшая побережье от бухты Прончищевой на юг до мыса Астрономического. Одновременно гидрографическая экспедиция под начальством О. А. Козловича работала в заливах Терезы Клавенес и Симса и обследовала пролив, отделяющий острова «Комсомольской правды» от материка. Судно этой экспедиции «Якутия» зимовало у западного берега залива Фаддея. В 1940—1941 годах гидрографическая экспедиция под начальством В. А. Оглоблина произвела комплексные гидрографические работы на острове Малый Таймыр и на острове Старокадомского.

Научно-исследовательские работы на акватории моря Лаптевых, особенно в его северной части, также развернулись лишь в последнее десятилетие, в период планомерного освоения Северного морского пути.

Большой шаг вперед в деле исследования моря Лаптевых и района островов Де Лонга был сделан экспедициями на «Седоке» и «Садко» в 1937 году. Научной частью экспедиции на «Садко», так называемой третьей высокоширотной экспедицией, руководил В. Ю. Визе. В задачи экспедиции входило, помимо исследования северной части моря Лаптевых, выяснение вопроса о существовании «Земли Санникова» и устройство метеорологической радиостанции на одном из островов Де Лонга.

«Садко», под командованием капитана Н. И. Хромцова, вышел из Архангельска 26 июля 1937 года и 14 августа миновал мыс Челюскина. В 150 милях к востоку от островов «Комсомольской правды» глубина моря стала резко увеличиваться и достигла 800 метров. Это указывало на близость континентальной ступени (скат материковой отмели к большим океанским глубинам). Чтобы определить положение континентальной ступени, то-есть границы затопленной части материка, курс был взят на север.

Глубины стали увеличиваться еще более резко, и в широте 78°31'N и долготе 118°19'Е измерение глубины моря дало 2386 метров. Таким образом, «Садко» вышел в глубоководный Полярный бассейн, определив естественную северную границу моря Лаптевых. До этого за северную границу этого моря условно принималась линия, идущая от мыса Молотова на Северной Земле к северной оконечности острова Котельного. Выполнив на больших глубинах несколько океанографических станций, «Садко» пошел на юг и затем по 76-й параллели пересек море Лаптевых с запада на восток.

К северу от Новосибирских островов «Садко» проследовал вдоль кромки льдов до широты 77°58' (на меридиане 143°Е) и затем направился к острову Генриетты. Хотя во время плавания «Садко» к северу от Новосибирских островов почти все время стоял густой туман, тем не менее сейчас можно утверждать, что между Новосибирскими островами и 78-й параллелью «Земли Санникова» не существует.

24 августа «Садко» прошел то место, где пятьдесят шесть лет назад была раздавлена льдами и затонула «Жаннетта». «Садко» салютовал памяти героического корабля флагом, протяжным гудком и ружейными залпами. Здесь же было выброшено несколько буев, которые, возможно, повторят путь предметов с «Жаннетты», то-есть будут принесены к берегам Гренландии.

На следующий день, 25 августа, «Садко» подошел к острову Генриетты, на северном берегу которого был поднят советский флаг. Здесь приступили к постройке станции. В течение двенадцати дней, пока производились выгрузочные и строительные работы, остров был подробно исследован. Выполненные астрономом экспедиции И. Д. Жонголовичем астрономические наблюдения показали, что остров Генриетты лежит на 15 миль западнее того места, где его поместил на карту Де Лонг. Уточненные координаты острова Генриетты оказались следующими: 77°7'5" северной широты и 156°37' восточной долготы. Длина острова равна 4 километрам, ширина — 3,5. Остров сложен из песчаников, прорывающихся изверженными породами. К морю он почти всюду обрывается крутыми, недоступными скалами. Центральная часть острова занята ледниковым куполом, возвышающимся над уровнем моря на 318 метров. В настоящее время этот ледник находится в стадии отступания, что согласуется с общим потеплением Арктики.

5 сентября постройка станции на острове Генриетты была закончена. Эта станция интересна тем, что она является ближайшей к  «полюсу относительной недоступности» [*  По Стефанссону 83°50' N, 160° W ].

Оставив на зимовку семь человек во главе с Л. Ф. Мухановым, «Садко» последовал к острову Жаннетты, который экспедиция Де Лонга видела только издали. 6 сентября на остров Жаннетты была сделана высадка, и на острове, на который до того еще не ступала нога человека, был поднят советский флаг. Высадка оказалась не легкой, так как берег всюду образован отвесными скалами. Остров Жаннетты несколько меньше острова Генриетты; как и на последнем, в центральной части острова имеется ледниковый купол. На одной из скал находится большой базар чаек (моевок).

По плану «Садко» должен был обследовать район к северо-востоку от острова Генриетты, где не исключено существование еще не известных островов. Однако вследствие недостатка угля от похода на северо-восток пришлось отказаться, и «Садко» направился к острову Жохова, посещенному человеком только один раз — в 1914 году.

Остров Жохова в момент подхода к нему «Садко» (7 сентября) со всех сторон омывался чистой водой. Этот остров, представляющий собой молодой лавовый поток, совершенно лишен ледников. На острове были сделаны интересные находки: бивень мамонта и берцовая кость овцебыка. На южном берегу острова был обнаружен гурий, поставленный здесь «Таймыром» в 1914 году.

В дальнейшем «Садко» посетил остров Беннетта, где участники экспедиции высаживались в бухте Павла Кеппена. Здесь были обнаружены остатки летовки Толля в 1902 году: развалины сложенной из плавника хижины, парусиновая сумка, кожаная рукавица, напильник, магниты для инклинатора и другие предметы. Тут же лежала доска, на которой астроном толлевской экспедиции Зеберг вырезал свою фамилию.

После того как остров Беннетта был заснят морской описью, «Садко» пошел к мысу Благовещенскому острова Фаддеевского. Здесь было добыто несколько глыб каменного льда, которые были сейчас же исследованы на борту судна.

Незадолго до посещения острова Фаддеевского «Садко» получил распоряжение оказать помощь в проводке грузовых пароходов, находившихся вместе с ледоколом «Ленин» в северо-западной части моря Лаптевых. С этой целью «Садко» прошел сперва в бухту Тикси для бункеровки. 20 сентября здесь были приняты сигналы бедствия с гидрографического судна «Хронометр», выброшенного штормом на косу у мыса Борхая. «Садко» немедленно вышел на помощь, снял с аварийного судна всех людей и доставил их в бухту Тикси. 28 сентября из бухты Тикси во Владивосток вышел пароход «Беломорканал», на который пересела часть участников высокоширотной экспедиции [*  На своем пути из бухты Тикси к Берингову проливу «Беломорканал» не встретил льдов ].

В тот же день «Садко», пополнив свои почти истощившиеся запасы топлива 150 тоннами угля, вышел из Тикси для оказания помощи каравану ледокола «Ленин», находившемуся в тяжелых льдах в западной части моря Лаптевых. К северу от 74-й параллели все море в это время уже было сковано молодым льдом. На пути к «Ленину» «Садко» встретил пароход «Кузнецкстрой», оказавшийся в сплоченных льдах, из которых пароход не мог выбраться самостоятельно. «Садко» оказал помощь пароходу и 30 сентября вывел его на чистую воду в районе острова Столбового. Отсюда «Кузнецкстрой» направился в пролив Санникова и, не встретив больше льдов, пошел во Владивосток.

Окончив операцию по выводу «Кузнецкстроя», «Садко» направился к «Седову», который находился в тяжелых льдах в западной части моря Лаптевых и, имея серьезные повреждения винта, не мог из них выбраться. Подойдя к «Седову» в широте 76°47'N и долготе 117°Е, «Садко» совместно с «Седовым» пытался пробиться к «Ленину», но встреченный на пути барьер тяжелых льдов оказался для ледокольных пароходов непреодолимым. 9 октября, когда «Садко» и «Седов» пробивались на юго-юго-восток, было получено сообщение, что ледокол «Красин» совместно с «Малыгиным» вышел из Чаунской губы и направляется в море Лаптевых для оказания помощи находившимся там во льдах судам. Приняв с «Малыгина» уголь, «Садко», «Седов» и «Малыгин» начали пробиваться на восток, «Красин» же пошел к каравану «Ленина». Однако пробиться через сплоченные льды, уже скованные молодым льдом, ледокольным пароходам не удалось, и 23 октября стало ясно, что эти суда сделались пленниками дрейфующих льдов. Это было в широте 75°21'N и долготе 132°15'Е, недалеко от острова Бельковского. Через неделю, 30 октября, было получено радио, в котором начальник Главсевморпути О. Ю. Шмидт сообщал: «Разрешаю вашей группе перейти на зимовочное положение».

С дрейфом «Седова», «Садко» и «Малыгина» мы познакомимся ниже, здесь же вкратце коснемся дрейфа ледокола «Ленин», который также вынужденно зазимовал в мореЛаптевых осенью 1937 года. В октябре этого года «Ленин» вместе с пятью судами («Товарищ Сталин», «Ильмень», «Рабочий», «Диксон» и «Камчадал»), после неудачных попыток пробиться через тяжелые льды, был поставлен на зимовку в проливе между островами Бегичева и материком. 15 ноября под влиянием юго-западного шторма лед в районе зимовки взломало, и суда были вынесены в открытое море, где они дрейфовали до лета 1938 года. Один из пароходов — лесовоз «Рабочий» (водоизмещение 5300 тонн) — пал жертвой ледяной стихии. 23 января 1938 года этот пароход, находившийся в то время в широте 75°16'N и долготе 122°09'Е, был раздавлен льдами и затонул. Команда парохода перешла на находившиеся вблизи ледокол «Ленин» и гидрографическое судно «Камчадал». В марте и апреле 1938 года к каравану ледокола «Ленин», находившемуся около 76° северной широты, был совершен ряд полетов из бухты Тикси на двухмоторных самолетах, которые вывезли с судов сто сорок одного человека и доставили свежие продукты. Вследствие неоднократных сильных ледовых сжатий некоторые суда каравана получили серьезные повреждения: большие вмятины, разрывы обшивки, погнутые шпангоуты, а «Ильмень» потерял руль. 3 августа к каравану подошел ледокол «Красин» и стал выводить его из льдов. 11 августа все суда каравана прибыли в бухту Тикси.

Из последующих морских экспедиций в море Лаптевых следует отметить экспедиции на гидрографических судах «Профессор Визе» и «Вест», выполнявших в 1938 году, помимо гидрографических работ, также гидрологические, и экспедицию на судне Арктического института «Академик Шокальский» под начальством Я. Я. Гаккеля, которая в 1940 году произвела обширные гидрологические исследования в море Лаптевых и в проливе Вилькицкого. В том же году в юго-восточной части моря гидрологические работы выполнялись гидрографическим судном «Ост».

Гидрографические и гидрологические работы в проливе Лаптева были начаты в 1934 году шхуной «Темп».

В навигацию 1939 и 1940 годов в проливе Д. Лаптева работала экспедиция Арктического института на шхуне «Темп» под начальством А. П. Кибалина. Главной задачей этой экспедиции было изучение режима течений в проливе Д. Лаптева. Зиму 1939/40 года «Темп» провел в бухте Тикси, а личный состав экспедиции — на мысе Шалаурова. Летом 1940 года помимо «Темпа» в работах экспедиции участвовал парусно-моторный бот «Смольный».

Пролив Санникова был обследован в гидрологическом отношении экспедицией Л. И. Леонова в 1940—1941 годах.

Эта экспедиция, в состав которой, помимо начальника, входило четыре научных сотрудника, была доставлена на судне «Якутия» из бухты Тикси на полуостров Кигилях в конце навигации 1940 года. В ноябре и декабре этого года экспедиция с помощью собак перебралась на северный берег острова Малого Ляховского. В течение весны 1941 года со льда были выполнены обширные гидролигические работы в западной и восточной части пролива Санникова, в частности одна пятнадцатисуточная станция. В августе 1941 года экспедиция вернулась на шхуне «Темп» в бухту Тикси.

На побережье моря Лаптевых, как и в других морях Советского Севера, форпостами арктической науки являются полярные станции, которые ведут обширные и разносторонние работы по изучению климата, геологии и живой природы Арктики.

В досоветское время на берегах моря Лаптевых не было ни одной метеорологической станции, если не считать действовавшую в течение только двух лет (1882— 1884) станцию на острове Сагастырь. В настоящее время метеорологические радиостанции учреждены как на побережье, так и на ряде островов моря Лаптевых. Старейшая среди них — полярная станция в бухте Тикси, основанная в 1932 году. Эти станции повседневно ведут исследовательскую работу, являются опорными пунктами арктической науки.

Литература
  1. Евгенов Н. И., Экспедиция к устьям рек Лены и Оленека, «Труды Комиссии по изучению Якутской АССР», III, 1929.
  2. Карелин Д. Б., Море Лаптевых, М., 1947.
  3. Косой А. И., На восточном побережье Таймырского полуострова, М., 1944. Памятники сибирской истории XVIII века, кн. II, 1885.
  4. Полярная геофизическая станция на острове Большом Ляховском, «Труды Совета по изучению производительных сил», серия Якутская, вып. 7 и 8, 1932.
  5. Путешествие Геденштрома по Ледовитому морю и островам оного, «Сибирский вестник», ч. 19, 1822.
  6. Соколов А. Опись берегов Ледовитого моря между pp. Оленеком и Индигиркой и Северных островов лейтенантом Анжу, «Записки Гидрографического департамента», VII, 1849.
  7. Соколов В., Три года на острове Котельном, Л., 1939.
  8. Устимович П. М., Остров Бегичева, его открытие и описание, «Труды Полярной комиссии Академии Наук», вып. 11, 1932.
  9. Толль Э., Экспедиция Академии Наук 1893 года на Новосибирские острова. «Известия Русского географического общества», XXX, вып. 4, 1894.
  10. Толмачев И. П., Новые данные по географии северной Сибири. «Известия Академии Наук», 1910.
  11. Труды Русской полярной станции на устье Лены, СПб., 1895.
  12. Die von der Akademie der Wissenschaftcn ausgerüstete Expedition nach den Neusibirischen Inseln. Beiträge zur Kenntnis des Russischen Reiches. Dritte Folge, III, 1887.
  13. Die russischc Polarfahrt der «Sarja». Herausgegeben von Emmy von Toll, Berlin, 1909.

Пред.След.