Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Визе В.Ю., Моря Советской Арктики

 Моря советской Арктики.jpg
По изданиям:
Визе В.Ю., Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. Изд. 1–3. – М.-Л., 1936–1948.

Сканы jpg 300dpi в архиве zip 394 383 К
http://www.polarpost.ru/Library/Warehou ... rktiki.zip

Вариант в PDF файле:
Моря Советской Арктики.pdf
(76.45 МБ) Скачиваний: 1397
Содержание
  1. От Издательства. [3]
  2. Древнейшие времена. [4]
  3. Первые русские на Крайнем Севере  [9]
  4. Иностранные экспедиции XVI-XVII вв. в Баренцевом море. [17]
  5. Полярные плавания русских в XVI-XVII столетиях [39]
  6. Великая Северная экспедиция. [59]
  7. Русские на Шпицбергене. [79]
  8. Исследования Новой Земли, Вайгача и Колгуева [94]
  9. Открытие Земли Францa-Иосифа. [119]
  10. Баренцово море. [126]
  11. Ледоколы в Арктике. [132]
  12. Карское море. [142]
  13. Исследования Земли Франца-Иосифа. [166]
  14. Первые сквозные плавания Северо восточным проходом. Открытие Северной Земли [192]
  15. Исследования Северной Земли. [211]
  16. Чукотское море и остров Врангеля [220]
  17. Экспедиция Де Лонга [236]
  18. Восточно-Сибирское море. [246]
  19. Новосибирские острова и море Лаптевых [261]
  20. Экспедиции на „Сибирякове“, „Челюскине“ и „Литке“ [ [287]
  21. Освоение Северного морского пути [308]
  22. Исследование Арктики с воздуха. [331]
  23. Дрейфы „Фрама“ и „Седова“. [345]
  24. Завоевание Северного полюса [363]
  25. Указатель [397]
В приложении:
Схема кругополярной области.
Дрейфы буев в Северном Ледовитом океане и в морях Советской Арктики.

Исследования Новой Земли, Вайгача и Колгуева


Мы видели, что первые смутные сведения о Новой Земле относятся к XV веку. Уже тогда поморы промышляли у ее берегов зверя и гольца и, кроме того, интересовались ее полезными ископаемыми (серебром). Однако посещения Новой Земли не имели целью исследовать этот остров, и различные сведения о нем собирались мореплавателями только попутно.

Первой научно-исследовательской экспедицией на Новую Землю можно считать экспедицию под начальством «штурмана порутческого ранга» Федора Розмыслова в 1768-1769 годах. История возникновения этой экспедиции такова.

В 1767 году шуеречанин Яков Чирлкин рассказал о том, как он год назад промышлял у Новой Земли зверя и «тогдашним летом одним небольшим проливом в малом извозном карбасу оную Новую Землю проходил поперек насквозь на другое, называемое Карское море». О существовании Маточкина Шара (именно о нем и сообщал Чиракин) тогда, кроме новоземельских промышленников, знали немногие.

Первые более или менее точные сведения о Маточкином Шаре мы находим в сочинении «Memoires sur les samoiedes», Konigsberg, 1762 (перепечатано в «A general collection of voyages, by John Pinkerton», vol. I, London, 1808). «Как раз посредине острова (Новой Земли. - В. В.), или, точнее, под 73° северной широты на восточной стороне, остров разрезается каналом или проливом, который, поворачивая на NW, выходит в Северное (Баренцево. - В. В.) море на западной стороне, в широте 73°3, деля остров почти на две равные половины. Неизвестно, доступен ли этот пролив для мореплавания; он, несомненно, всегда бывает покрыт льдом, и по этой причине пролив не мог быть хорошо исследован». Из всех известных нам карт название «Маточкин Шар» (Matuchin Straight) встречается впервые на карте, составленной в 1597 году и опубликованной Конрадом Лев [* С. Löw, Meer oder Seehanen Buch. Köln, 1598. Карта «Septentrionalium terrarum descriptio» ].

He подлежит сомнению, что этот пролив был нанесен на карту на основании устных сообщений, сделанных русскими.

Известие Чиракина очень заинтересовало архангельского губернатора Головцына, который считал необходимым исследовать этот пролив как возможный путь в Обь.

В это же время архангельский купец Бармин собирался послать на Новую Землю людей для разведок на серебро. Головцын вошел с Барминым в соглашение, и в результате была организована экспедиция на Новую Землю; задачей ее ставились не только поиски серебра, но и «описание и осмотр сысканного Чиракиным через Новую Землю пролива». Снарядить судно должен был Бармин.

В инструкции, данной Розмыслову, предлагалось «осмотреть в тонкости, нет ли на Новой Земле каких руд и минералов, отличных и неординарных камней, хрусталя и иных каких курьезных вещей, соляных озер и тому подобного, и каких особливых ключей и вод, жемчужных раковин, и какие звери и птицы и в тамошних водах морские животные водятся, деревья и травы отменные и неординарные и тому подобных всякого рода любопытства достойных вещей и произращений натуральных». Розмыслов должен был также попытаться, в случае отсутствия льдов, «вояж предпринять» из восточного устья Маточкина Шара в Обскую губу и «примечание сделать, не будет ли способов впредь испытать с того места воспринять путь в Северну Америку». Как видно, программа работ экспедиции была весьма обширна и по своему объему мало уступала программам больших современных комплексных экспедиций. Все эти задания должен был выполнить один штурман, имевший знания только в области навигации. В качестве пловучего средства Бармин дал Розмыслову «кочмару» (трехмачтовое судно, поднимающее около восьми тонн груза), которая начала сильно течь уже по выходе в Белое море. Помощниками Розмыслова были назначены подштурман Губив и корщик Чиракин.

К западному устью Маточкина Шара экспедиция прибыла только 25 августа 1768 года, а к восточному выходу пролива она вышла 10 сентября. Карское море было свободно от льдов. Однако на негодной кочмаре Розмыслов не решался выйти в открытое море: «Наше судно противными ветрами ходить весьма не обыкло; неспособность оного известна, и ничего доброго надеяться не можно». Так как опись пролива еще не была окончена и Розмыслов все же надеялся совершить плавание по Карскому морю, отремонтировав кочмару, то было решено зазимовать з восточном устье Маточкина Шара. Одна изба, где устроился Розмыслов, была поставлена в бухте Тюленьей [* В Белужьей губе (не смешивать с Белушьей губой на юго-западе Новой Земли) ], другая - на Дровяном мысу.

Зимовка протекала в очень тяжелых условиях. Цынга стала свирепствовать уже с осени. 28 ноября умер Чиракин, затем цынга унесла еще несколько жертв. В июне Розмыслов окончил съемку Маточкина Шара и сейчас же приступил к ремонту кочмары. Гнилые места судна вырубали и заделывали глиной, смешанной со ржаными отрубями, тщательно конопатили, но и после этого «течь не весьма успокоилась». 13 августа Розмыслов вышел в Карское море уже больной, как и большая часть его команды.

На следующий день, в 33 милях от Новой Земли, льды преградили мореплавателям путь. «С верху мачты водяного проспекта не видно, - писал Розмыслов в своем журнале, - между тем судно льдами повредило, и сделалась в нем немалая течь; чего для согласно положили, дабы с худым судном не привести всех к напрасной смерти, поворотить по способности ветра к проливу Маточкину Шару».

Придя в западное устье Маточкина Шара, опять принялись за ремонт судна и стали замазывать обнаруженные сквозные дыры глиной и обшивать досками, впрочем, без успеха: «Наши глиняные пластыри водою размывает, и течь делалась прежняя, отчего пришли в немалое починки опой отчаяние». К счастью, в это время в Маточкин Шар пришло промысловое судно, корщик которого предложил Розмыслову и его спутникам перейти на его судно. Розмыслов охотно принял это предложение, «ибо уже на утлом судне через обширность моря пускаться не можно, которое и по закону приговорено, что можно получить самовольную смерть и назваться убийцами». 19 сентября 1769 года Розмыслов вместе с промышленниками прибыл в Архангельск [* Спустя два года по возвращении из экспедиции Розмыслов утонул в Финском заливе при крушении гальота, на котором он служил ].

Экспедиция Розмыслова произвела очень хорошую съемку Маточкина Шара и собрала интересные сведения о природе Новой Земли. В течение всего пребывания в бухте Тюленьей Розмыслов вел регулярные наблюдения над погодой, которые до устройства обсерватории в Маточкином Шаре (1923) являлись вместе с еще более старыми наблюдениями Баренца единственным материалом для суждения о климате восточного берега Новой Земли.

Через десять лет по возвращении Розмыслова вопрос об исследовании Новой Земли был поднят в Академии Наук академиком И. А. Гильденштедтом. В своей докладной записке он отметил, что поездка на Новую Землю - «путешествие очень зажное как для физической географии и натуральной истории, так и для торговли России в связи с до сих пор слишком пренебрегаемой ловлей морских животных» [* "Труды Архива Академии Наук", вып. 4, 1940, стр. 142 ]. Однако Академия Наук не поддержала проекта Гильденштедта.

Следующая после Розмыслова русская экспедиция на Новую Землю была отправлена на средства государственного канцлера графа Н. П. Румянцева и имела целью разведку полезных ископаемых. Во главе экспедиции находился «горный чиновник» Лудлов, в распоряжение которого было дано одномачтовое судно «Пчела» (35 тонн) под командой штурмана Поспелова. Экспедиция вышла из Колы 11 июля 1807 года и, не встретив льда, но задержанная сильными встречными ветрами, 29 июля достигла Костина Шара. После осмотра острова Междушарского и некоторых других «Пчела» направилась к западному входу в Маточкин Шар. Отсюда Лудлов ездил на карбасе в губу Серебрянку, но не обнаружил здесь «ни малейшего вида серебряных руд», хотя и нашел кусок свинцового блеска, «во сте центнерах которого находился, может быть, золотник серебра». В районе западного устья Маточкина Шара были обнаружены сера и медный колчедан, причем Лудлов считал, что в случае повышения цены на медь это месторождение может иметь практическое значение. Вообще он полагал, что «Новая Земля заслуживает точнейших исследований минералических».

Хотя плавания к Новой Земле с целью промысла производились уже издавна, морских карт Новой Земли не существовало, если не считать карту Маточкина Шара. С целью пополнить этот пробел русское правительство снарядило в 1819 году экспедицию под начальством лейтенанта А. Лазарева, которой поручалось произвести опись всего южного острова Новой Земли, а также попытаться обойти ее северную оконечность.

Экспедиция эта, плававшая на конфискованном английском бриге «Кэтти», переименованном в «Новая Земля», окончилась полнейшей неудачей. Лазарев не сделал ни одной высадки на Новую Землю и, даже не начав съемки берега, созвал совет вахтенных офицеров, постановивший «плыть 21 августа в обратный путь». Почти вся команда судна была больна цынгой, появление которой Лазарев приписывал «сырости и густоте атмосферы». Когда судно 15 сентября пришло в Архангельск, то «девятнадцать человек нижных чинов немедленно надлежало свезти в гошпиталь, три окончили жизнь еще до прибытия к порту». Позорный конец этой экспедиции объясняется главным образом бездарным ее руководством, и Норденшельд справедливо пишет, что «экспедиция под начальством такого человека должна была кончиться ничем».

Задание, не выполненное Лазаревым, было Морским министерством поручено лейтенанту Ф. П. Литке, который плавал к Новой Земле на специально выстроенном для экспедиции бриге «Новая Земля» (200 тонн) в течение четырех лет подряд (1821-1824). Целью первого плавания (1821) было рекогносцировочное обследование беретов Новой Земли и установление длины Маточкина Шара (съемке Розмыслова почему-то мало доверяли). Литке первоначально отправился к юго-западной части Новой Земли, но вследствие густых льдов не мог здесь приблизиться к берегу. Потратив на лакировку во льдах много времени, он пошел на север и 6 сентября достиг Машигиной губы. Входа в Маточкин Шар Литке не мог обнаружить и за поздним временем был вынужден вернуться в Архангельск, куда прибыл 23 сентября. В следующем году (1822) Литке было поручено продолжать работу, причем инструкция предлагала «постараться дойти до самой северной оконечности Новой Земли». 23 августа Литке думал, что достиг ее, но позже оказалось, что он ошибся, приняв за северную оконечность Новой Земли мыс Нассау. Съемка Маточкина Шара и на этот раз не была выполнена, и Литке ограничился астрономическим определением западного устья пролива. Описными работами была охвачена береговая линия Новой Земли от Гусиного Носа до мыса Нассау.

В плавании 1823 года Литке, согласно инструкции, должен был проверить, действительно ли виденный им предшествующим летом мыс является северной оконечностью Новой Земли, в противном же случае дойти до нее. Кроме того, в программу работ входила опись Вайгача, Карских Ворот и Югорского Шара, а также, если хватит времени, опись восточного берега Новой Земли.

13 августа Литке был у мыса Нассау и, сравнив положение берега с картой Баренца, мог убедиться в своей ошибке. Пройти севернее мыса Нассау помешали льды. Встретив два года подряд на широте мыса Нассау льды, Литке пришел к слишком поспешному заключению, что «ледяные массы, несомые из Сибирского океана, неиссякаемого льдов источника, не оставляют никогда северного берега Новой Земли... Не имея по сим причинам никакой надежды проникнуть до северо-восточной оконечности Новой Земли, нашелся я принужденным предпринять обратный путь к Маточкину Шару». Маточкин Шар на этот раз, наконец, был заснят с гребной шлюпки, причем оказалось, что длина его отличается от показанной на карте Розмыслова только на три мили.

Во время дальнейшего плавания бриг сел у западного входа в Карские Ворота на банку, которая по имени штурмана была названа банкой Прокофьева [* На эту опасную банку суда впоследствии садились не раз, например в 1920 году «Красин» (тогда еще «Святогор») ].

«Удары стремительно следовали один за другим, - пишет Литке, - скоро вышибло руль из петли, сломало верхний его крюк и издребезжило всю корму; море вокруг судна покрылось обломками киля, несколько минут не теряли мы хода - наконец стали. Жестокость ударов усугубилась, и страшный треск всех членов брига заставлял ожидать каждую минуту, что он развалится на части».

На сильно поврежденном судне Литке уже не решился вести опись Вайгача и итти в Карское море. 12 сентября бриг прибыл в Архангельск.

Так как Литке не удалось дойти до северной оконечности Новой Земли, то адмиралтейский департамент снова отправил экспедицию под его начальством в 1824 году. Литке предлагалось в этот раз описать также восточный берег Новой Земли и «сделать покушение к северу, на средине между Шпицбергеном и Новой Землею, для изведания, до какой степени широты возможно в сем месте проникнуть».

Однако и плавание 1824 года было весьма неудачным, и поставленных задач Литке разрешить не удалось (как, впрочем, не удалось ему полностью осуществить научно-исследовательскую программу и в предыдущие три экспедиции).

Льды на этот раз воспрепятствовали дойти даже до мыса Нассау, а между Новой Землей и Шпицбергеном Литке удалось подняться только до параллели 76°05' N (на меридиане 42°15'Е). «Видя, что лед беспрерывно продолжается к западу и с каждой милею становится выше и плотнее, решился я оставить настоящее покушение, которое, по крайней мере в сем году, не обещало ни малейшего успеха». Неудачна была и попытка пройти через Карские Ворота в Карское море.

Хотя Литке и не удалось за время его четырехкратного плавания к Новой Земле обогнуть северную ее оконечность и посетить восточные берега, что составляло одну из задач, тем не менее его экспедиции дали ценные результаты, из которых главнейшим явилась опись западного берега Новой Земли - от южной ее оконечности до мыса Нассау. Составленная Литке карта западного берега Новой Земли (далеко не точная) в течение долгого времени служила главным пособием для мореплавателей, направлявшихся на Новую Землю. Литке собрал также материал по земному магнетизму и колебаниям уровня моря в районе Новой Земли.

Дело описи Новой Земли, начатое Розмыслов ым и Литке, продолжал прапорщик корпуса флотских штурманов П. К. Пахтусов. Первая экспедиция Пахтусова в 1332- 1833 годах была организована на средства ученого лесничего П. Клокова и архангельского купца Брандта. Экспедиция состояла из двух отрядов. Один отряд, под начальством лейтенанта Кротова, должен был на шхуне «Енисей» пройти через Маточкин Шар в Карское море и дальше к устью Енисея; второму отряду, под начальством Пахтусова, поручалась опись восточного берега южного острова Новой Земли, для чего служил одномачтовый беспалубный карбас «Новая Земля» (длиною 42 фута). Плавание шхуны «Енисей» окончилось печально: около западного устья Маточкина Шара она потерпела крушение, причем Кротов и вся команда погибли. Обстоятельства гибели шхуны остались невыясненными. Промышленниками позже было найдено только несколько ее обломков, а через три года Пахтусов посетил место катастрофы и «усмотрел на берегу разбросанные во множестве в разных местах судовые члены, которые как по величине, так и по цвету красок на оных признал за принадлежавшие пропавшей без вести шхуне «Енисей».

Отряд Пахтусова вышел из Архангельска 13 августа 1832 года и, достигнув южных берегов Новой Земли, занялся их съемкой. Так как Пахтусову было ясно, что позднее время года и большое количество льда не позволят ему произвести опись восточного берега, то он решил зазимовать. Местом зимовки была выбрана губа Каменка, где Пахтусов нашел остатки старой промысловой избы. При помощи собранного плавника участники экспедиции восстановили эту небольшую избу, сложили в ней из привезенных кирпичей печь и, кроме того, выстроили еще баню. Все постройки были закончены уже к 23 сентября, и Пахтусов с кондуктором Крапивиным и семью человеками команды, состоявшей из промышленников, перебрались в избу. С этого времени Пахтусов начал вести регулярные метеорологические наблюдения - первые, сделанные на Новой Земле при помощи инструментов (термометра и барометра). Зима прошла благополучно, но уже в начале весны появились признаки цынги, от которой позже скончались два человека.

В течение апреля и мая Пахтусов совершил большие экскурсии для съемки южного берега Новой Земли. Он и его спутники при этом очень страдали от снежной слепоты. Чтобы предохранить глаза от яркого езета, они чернили себе сажей часть лица кругом глаз (темные очки - необходимый предмет снаряжения всякого полярного путешественника - тогда, еще не были в употреблении в экспедициях).

6 июля Пахтусов покинул зимовье и на лодке отправился вдоль восточного берега Новой Земли на север. В небольшой бухте, названной им губой Савиной, Пахтусов нашел крест с вырезанной на нем надписью: «Савва Ф... анов, 1742». Пахтусов был вполне уверен, что этот крест был поставлен Саввой Лошкиным, который когда-то обошел всю Новую Землю. Буквы «Ф... анов» Пахтусов принимал за отчество Лошкина - Феофанов (впрочем, отчество Лошкина неизвестно). Так как вырезанный на кресте год (1742) не соответствует тому времени, к которому относят плавание Лошкина (1760), то трудно сказать, насколько Пахтусов был прав, приписывая найденный им крест Лошкину [* Этот крест стоял еще а 1924 году ].

Засняв около. 150 километров береговой линии, Пахтусов вернулся к месту зимовки. Тем временем карбас уже был приготовлен к плаванию, и 23 июля зимовщики простились с губой Каменкой, где провели 297 дней, и поплыли вдоль восточного берега Новой Земли на север.

Около полуострова Стодольского Пахтусов обнаружил небольшую развалившуюся избу, в которой некогда зимовал ненец Мавей.

В 1823 году этот ненец вместе со своей семьей и родственником Воептой, обеднев вследствие падежа оленей, перебрался на Новую Землю, чтобы там промышлять зверя и диких оленей. Воепта еще осенью уехал обратно на материк, а Мавей с сыном и тремя женщинами остался зимовать.

Так как следующим летом Мавей на Большой Земле не показывался, то Воепта отправился на Новую Землю проведать своего приятеля. «Придя к зимовью, - пишет Пахтусов, - он был поражен ужасным зрелищем: два женских трупа лежали в избе, подле них выделанная медвежья шкура, которой половина была съедена; на дворе, неподалеку от избы, лежали истлевшие трупы сына и внучки Мавея; самого же Мавея нигде не нашли. Несмотря на нестерпимый запах, Воепта предал земле тела несчастных своих родственников. Он полагал, что они умерли от угара или холода, цынготную же болезнь, как постыдную между самоедами, он отстранял от своих единоземцев».

24 августа Пахтусов достиг Маточкина Шара, закончив съемку всего восточного берега южного острова Новой Земли. Так как из шести человек экипажа к этому времени здоровых было только двое, то Пахтусов с горечью в сердце, - Карское море было свободно от льдов, - решил отказаться от дальнейшей работы к северу от Маточкина Шара.

«Мне было и жаль и совестно оставить берега, никем не осмотренные, - пишет он. - Пусть обвиняют меня в робости, но для исполнения своих, хотя и полезных, намерений я не хотел быть виновником гибели моих спутников. Я решился на обратный путь». Вследствие плохих мореходных качеств карбаса и тяжелого состояния, в котором находилась команда, Пахтусов направился не в Архангельск, а в устье Печоры. Едва не погибнув во время шторма около Болванского Носа, Пахтусов прибыл в Пустозерск, откуда уже сухим путем доехал до Архангельска.

Успех экспедиции Пахтусова побудил Гидрографическое депо отправить под его начальством новую экспедицию, главной целью которой являлась опись остававшегося еще совершенно не известным восточного берега северного острова Новой Земли. В данной Пахтусову инструкции предлагалось также «попытаться, сколько позволят обстоятельства, проникнуть на восток и север от мыса Желания для осмотра, не имеется ли по сим направлениям каких-либо неведомых еще островов». Эта экспедиция состоялась только благодаря крупной материальной поддержке ученого лесничего П. Клокова.

Экспедиция имела в своем распоряжении небольшую шхуну «Кротов» (длиной 35 футов), которой командовал сам Пахтусов, и карбас «Казаков» (длиной 40 футов), командование которым находилось в руках помощника Пахтусова - кондуктора А. К. Цивольки.

Экспедиция покинула Архангельск 5 августа 1834 года и прибыла к западному устью Маточкина Шара 7 сентября. Пройти этим проливом в Карское море не удалось, так как восточная его часть была забита льдом.

Местом зимовки было выбрано устье реки Чиракиной у западного входа в Маточкин Шар. Участники экспедиции выстроили здесь избу и баню, для которых материалом служили привезенные с собой сорок бревен, а также остатки стоявших здесь трех промысловых изб и кочмары Розмыслова.

Зимой свирепствовали сильнейшие бури, во время которых «часто случалось, что избу заносило до того, что место ее можно было узнать только по флюгеру на шесте, высотою до 6 сажен».

Несмотря на принятые Пахтусовым меры против цынги, состоявшие в строгом и обязательном для всех режиме и улучшенном питании, она все же не миновала экспедиции, и в феврале было уже шесть больных.

В марте Пахтусов и Циволька занялись описными работами. Пахтусов сделал съемку Маточкина Шара, которая оказалась «согласной с описью Розмыслова», Циволька же описал восточный берег Новой Земли на протяжении 160 километров к северу от Маточкина Шара.11 июля устье Маточкина Шара освободилось от льда, и на следующий день Пахтусов и Циволька с командой в девять человек вышли на карбасе в море. В зимовье оставался фельдшер В. Чупов с двумя больными и одним здоровым. На Чупова было возложено продолжение метеорологических наблюдений, производившихся регулярно с самого начала зимовки через каждые два часа.

План Пахтусова состоял в том, чтобы обогнуть весь северный остров Новой Земли с запада на восток. Однако выполнить это не удалось, так как 21 июля карбас был раздавлен льдами у западного берега острова Верха, причем погибла часть провизии и снаряжения. Мыс, около которого приключилось несчастье, Пахтусов назвал мысом Крушения. Осматривая берег острова Верха, Пахтусов нашел здесь два ветхих карбаса, могилу, в которой, по его предположению, лежало до пятнадцати покойников, и несколько крестов. Очевидно, Пахтусов был не первый, кто попал в беду у этого негостеприимного берега.

31 июля к острову Верха случайно подошел промышленник Еремин, согласившийся отвезти Пахтусова и его спутников в Маточкин Шар. В ожидании попутных ветров Пахтусов и Циволька произвели съемку Горбовых и Крестовых островов. На одном из Горбовых островов (острове Личутине) были найдены две старые русские промысловые избы [* Основания этих срубов автор настоящих строк видел еще в 1913 году ].

Развалины избы были обнаружены также на острове Вильяма, а на одном из Южных Крестовых островов [* Южные Крестовые острова русские промышленники называли в старину Братаны ].

Пахтусов нашел два опрокинутых карбаса и могилу. 13 августа подул, наконец, попутный ветер, и через 8 дней экспедиция прибыла в Маточкин Шар.

Неудача, постигшая Пахтусова у острова Верха, не остановила, однако, его в намерении дойти до мыса Желания. Уже через несколько дней по прибытии в Маточкин Шар Пахтусов отправился на взятом у промышленников карбасе к восточному устью пролива и вышел в Карское море. Пользуясь узкой полосой чистой воды вдоль восточного берега северного острова Новой Земли, Пахтусов 4 сентября достиг группы островов, впоследствии названных его именем. Здесь, в широте 74°24' N, он был вынужден повернуть обратно, так как дальше на север лед вплотную примыкал к берегу. 13 сентября Пахтусов посетил зимовье, а 19 октября вся экспедиция вернулась в Архангельск.

Еще во время крушения карбаса Пахтусов сильно простудился. В Архангельске здоровье его, подорванное тяжелой работой последних месяцев, продолжало ухудшаться. 19 ноября 1835 года он скончался в возрасте 36 лет. Пахтусов похоронен на кладбище в Соломбале. На скромном памятнике над его могилой высечена следующая надпись: «Корпуса штурманов подпоручик и кавалер Петр Кузьмич Пахтусов. Умер в 1835 году, ноября 7 дня. От роду 36 лет. От понесенных в походах трудов и д......о ...» [* Вероятно, "домашних огорчений" ].

В 1886 году Пахтусову был поставлен памятник в Кронштадте.

Проделанная на Новой Земле Пахтусовым работа, на которую правительством были отпущены совсем ничтожные средства, достойна удивления и восхищения. Экспедиции Пахтусова, давшие высокоценные географические результаты, имели, кроме того, следствием оживление русского зверобойного промысла и ловли гольца у берегов Новой Земли. В середине тридцатых годов XIX века (это время можно считать расцветом новоземельских промыслов) на Новую Землю только из одного Поморья ходило ежегодно до восьмидесяти судов. После работ Литке и Пахтусова берега Новой Земли, за исключением северной и северо-восточной ее частей, были приближенно положены на карту.

К всестороннему научному исследованию Новой Земли приступила Академия Наук Академия отправила в 1837 году экспедицию на Новую Землю во главе с академиком К. Бэром, при участии естествоиспытателя Лемана, художника Редера и ученика Зоологического музея Е. Филиппова.

На Новую Землю экспедиция добралась на знакомой нам уже шхуне «Кротов», которой командовал Циволька, и на совсем маленькой ладье «Св. Елисей». Экспедиция работала в районе Маточкина Шара и Костина Шара, собрала геологические, ботанические и зоологические коллекции. Благодаря работам этой экспедиции фауна и флора Новой Земли, по словам самого Бэра, сделались известными более, чем фауна и флора любой другой арктической земли, за исключением западной Гренландии. Между прочим, Бэр в западном устье Маточкина Шара устроил небольшой опытный огород - первый на Новой Земле.

Нужно, однако, сказать, что экспедиция Бэра, кроме большой пользы, принесла и некоторый вред. Личное впечатление Бэра о Новой Земле как о мертвой пустыне стало благодаря его авторитету ходячим мнением.

Мнение Бэра о Карском море как «о ледяном погребе», неправильно истолковывавшееся, надолго создало представление о недоступности этого моря.

Когда в начале семидесятых годов прошлого века норвежские промышленники совершили ряд удачных плаваний по Карскому морю, Бэр подвергся за свой «ледяной погреб» жестоким нападкам со стороны ученых, которые обвиняли его в «географическом обмане». Свое мнение о трудной доступности Карского моря Бэр основывал главным образом на выводах Литке, который пользовался большим авторитетом (впоследствии Литке был президентом Академии Наук). Известный гидрограф А. Вилькицкий позже справедливо указывал, что мнение Литке задержало практическое разрешение вопроса о северном морском пути в Западную Сибирь.

Так как Пахтусов в 1835 году не мог дойти до северной оконечности Новой Земли вследствие крушения его карбаса, то Гидрографический департамент снарядил в 1838 году еще одну экспедицию, которая должна была закончить опись Новой Земли, положив на карту ее северные и северо-восточные берега.

Экспедиция, во главе которой стоял Циволька, вышла из Архангельска на двух специально выстроенных шхунах - «Новая Земля» и «Шпицберген» (каждая длиной в 39 футов). Местом зимовки была выбрана Мелкая губа (к северу от западного устья Маточкина Шара), куда экспедиция и прибыла в августе 1838 года. Здесь были выстроены две избы. В большей из них поместился Циволька с командой, а в меньшей - его помощник, прапорщик С. Моисеев, и два кондуктора.

Как и во время обеих зимовок Пахтусова, цынга показалась уже к концу зимы, притом в тяжелой форме. 14 февраля от этой болезни скончался первый матрос. Сам Циволька был тоже тяжело болен какой-то грудной болезнью, повидимому, осложненной той же цингой, и 28 марта он скончался. С наступлением весны цынга усилилась, и от нее умерли еще восемь человек. Над могилой умерших Моисеев поставил крест, на котором вырезал следующую надпись:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ПРАХ Н. Э. К. Ф. Ш. *
ПРАПОРЩИК ЦИВОЛЬКА ОКОНЧИЛ
СВОЮ ЖИЗНЬ МАРТА 16 ДНЯ 1839 ГОДА.
И ЕЩЕ 8 ЧЕЛОВЕК УМЕРЛО ВО ВРЕМЯ
ЗИМОВКИ ОТ ЦЫНГОТНОЙ БОЛЕЗНИ
ИЗ СЛУЖИТЕЛЕЙ КРЕСТ ПОСТАВЛЕН
К. Ф. Ш. ПРАПОРЩИКОМ МОИСЕЕВЫМ.


[* Начальника экспедиции корпуса флотских штурманов ]. Крест, поставленный над могилой Цивольки, стоит в Мелкой губе и сейчас.

Летом Моисеев сделал попытку пройти на карбасе до северной оконечности Новой Земли, но из-за льдов мог дойти только до мыса Литке. Главная задача экспедиции осталась, таким образом, не выполненной, и работы ее ограничились съемкой ряда заливов на западном берегу Новой Земли.

После экспедиции Цивольки в 1838-1839 годах русское правительство отказалось от всяких попыток исследовать и картировать северную часть Новой Земли, и эта работа была выполнена частью норвежскими промышленниками, частью русскими экспедициями, снаряженными на частные средства.

Из-за отсутствия на Новой Земле какой-либо русской охраны норвежцы хозяйничали на ней, как хотели. «Они хищническим образом собирали гагачий пух, десятками тысяч вывозили в Норвегию яйца гусей и гаг, разоряя их гнезда, били оленей и, в заключение, без всякого сожаления и уважения к древним памятникам посещения Новой Земли русскими, уничтожали на ней более чем столетние кресты, эти памятники наших бесстрашных старых мореходов, и избы, где они коротали долгие полярные зимы и иногда испускали свой последний вздох» [* П. Башмаков, Первые русские исследователи Новой Земли, П., 1922, стр. 18 ].

В 1869 году, очень благоприятном по состоянию льдов в Карском море, несколько норвежских промышленников совершили плавания по этому морю. В следующем году, также весьма благоприятном в ледовом отношении, норвежскому промышленнику Эдуарду Иоганнесену удалось обогнуть всю Новую Землю - впервые после Саввы Лошкина. На севере Новой Земли Иоганнесен произвел с судна опись берегов, причем северная часть Новой Земли получила совсем иную форму, чем до того имела на картах.

В 1871 году ту же часть Новой Земли снова посетило несколько норвежских промышленников, в том числе Иоганнесен, Мак, Тобисен и Карлсен. Попутно они продолжали начатую в предшествовавшем году Иоганнесеном опись берегов. На основании их работ норвежский ученый Мон составил карту северной части Новой Земли. Съемки норвежцев вскоре были включены во все морские карты Новой Земли. Только после резолюцииГидрографическое управление СССР издало новую карту этого острова, на которой менее точная опись норвежских промышленников была заменена съемками, сделанными экспедицией Г. Я. Седова в 1912-1913 годах и многочисленными советскими экспедициями.

У читателя может возникнуть вопрос: отчего же норвежским промышленникам удалось выполнить то, что тщетно пытались сделать Литке, Пахтусов, Циволька и Моисеев? Объяснение нужно искать в тех громадных колебаниях, которым подвержено состояние льдов в Баренцовом и Карском морях. Русские мореплаватели двадцатых и тридцатых годов прошлого столетия попали в неблагоприятный ледовый период, норвежцам же посчастливилось побывать на севере Новой Земли и в Карском море в благоприятные годы. О существовании больших колебаний ледовитости арктических морей раньше почти не знали, и поэтому мореплаватели, попадавшие на север в тяжелый ледовый год, считали такие условия нормальными и возвращались с пессимистическим взглядом на возможность мореплавания; наоборот, плавания норвежцев, совершенные в очень благоприятные годы, привели многих к убеждению, что Карское море не представляет никаких затруднений для мореплавания. И тот и другой взгляд - скороспелые заключения, одинаково вредные для развития судоходства в арктических водах.

В ошибку - делать выводы о ледовом режиме моря на основании наблюдений только за небольшое число лет - впадали как мореплаватели, так и ученые. Так, например, известный немецкий географ Пешель, после удачных плаваний норвежцев, писал, захлебываясь от восторга: «Все, что до сих пор было нам сообщено о Новой Земле и о Карском море, оказывается грубой и постыдной мистификацией. Недоступность Карского моря - чистый вымысел, оно может служить для рыболовства, но не ледником».

Уже в следующем году (1872) после удачных плаваний норвежцев Арктика показала себя с совершенно другой стороны. Австрийское исследовательское судно «Тегеттгоф», с судьбой которого мы познакомимся ниже, было затерто льдами у северо-западных берегов Новой Земли, а норвежское судно промышленника Тобисена застряло во льдах у Крестовых островов. Когда Тобисену и его спутникам стало ясно, что из льдов им не выбраться, семь человек покинули судно с целью отыскать на юге Новой Земли какое-нибудь судно и вернуться на нем домой. Так как на судне продовольствия было очень мало, то отправлявшиеся в далекий путь могли захватить с собой только очень немного: у них имелось четырнадцать сушеных хлебов, шесть коробок спичек, два ружья, кофейник, котелок и подзорная труба. Прежде чем дойти до открытой воды, они должны были на протяжении семи километров тащить лодку по льду.

В течение трех недель, питаясь убитыми двумя тюленями и одним медведем, они плыли вдоль берега Новой Земли, пока не дошли до Гусиной Земли, отстоящей от Крестовых островов приблизительно на 400 километров. Здесь они нашли две покинутые русские избы, где решили отдохнуть, так как все были уже сильно изнурены, а у некоторых были отморожены ноги. Вначале охота была удачная, но потом зверь исчез. Тогда матросы отправились дальше на юг, бросив шлюпку и взяв вместо нее найденные у изб нарты.

Вскоре поднялась метель, во время которой два матроса отстали. По обычаю норвежских зверобоев бросили жребий: продолжать ли путь дальше или же вернуться к избам, куда, может быть, добрались два отставших товарища. Жребий решил продолжать путь. Положение путников ухудшалось с каждым днем, так как провизия была уже на исходе, мороз и ветер крепчали, а теплой одежды ни у кого не было. По ночам матросы зарывались в снег, оставляя одного караулить.

Пройдя по берегу около 100 километров и потеряв еще одного товарища, они, наконец, наткнулись на семью ненцев, промышлявших у южного берега Гусиной Земли. Ненцы оказали несчастным полное гостеприимство и дали им меховую одежду и пищу.

Здесь матросы провели всю зиму, помогая ненцам в промысле.

Между тем отставшим во время метели двум матросам посчастливилось найти покинутые избы, в которых они и зазимовали. До декабря никакой охоты не было, и матросы питались кожей и костями, которые находили около изб под снегом. Весною они отправились пешком вдоль берега на юг и набрели на ненецкие чумы, где жили их товарищи. В июне матросы добрались до Вайгача и здесь случайно встретили судно.

Группу из четырех человек, оставшуюся у судна и зимовавшую на острове Большом Заячьем, постигла более печальная участь. Тобисен умер от цынги в мае 1873 года, а в июле от той же болезни скончался его сын. Два матроса отправились летом на шлюпке к югу и в конце сентября случайно встретили русское промысловое судно, доставившее их в Архангельск.

Во время зимовки Тобисен очень аккуратно вел метеорологические наблюдения, которые до работ экспедиции Г. Я. Седова (1912-1913) оставались единственным материалом для суждения о климате северо-западной части Новой Земли. Ценными для познания климата Новой Земли оказались также работы другого норвежского промышленника - капитана X. Бьеркана, производившего метеорологические наблюдения во время зимовки в Малых Кармакулах в 1876/77 году.

После удачных плаваний норвежцев наНовой Земле побывало несколько иностранных экспедиций, собравших значительный материал по геологии и растительному и животному миру этого острова. В 1871 году немецкий географ Хейглин посетил на судне «Germania» Костин Шар и Маточкин Шар, а в следующем году проф. Хефер, участвовавший в австрийской экспедиции Вильчека на «Isbj6rn», собрал естественно-исторические коллекции на островах Баренца, в Маточкином Шаре и Костином Шаре.

Особенно богатый материал был собран экспедицией Норденшельда в 1875 году на судне «Pröven». В этой экспедиции, кроме самого Норденшельда, который был по специальности минералогом, но обладал обширными географическими познаниями, участвовали два ботаника и два зоолога. Экспедиция посетила западный берег южного острова Новой Земли и Маточкин Шар и совершила плавание вдоль восточного берега северного острова. Наблюдения этой экспедиции были пополнены в следующем году во время плавания Норденшельда на судне «Ymer» через Маточкин Шар. Из иностранных экспедиций того времени следует отметить еще плавание английского капитана А. Маркама на шхуне «Isbjörn» в 1879 году, когда ему удалось дойти до северной оконечности Новой Земли.

В течение долгого времени экспедиции, работавшие на Новой Земле, занимались только исследованием ее береговой зоны, внутренняя же часть острова оставалась совершенно не известной. Первое пересечение Новой Земли было сделано доктором Л. Ф. Гриневецким, одним из сотрудников магнитно-метеорологической станции в Малых Кармакулах, действовавшей здесь с 1882 по 1883 год и являвшейся одной из станций первого Международного полярного года.

Гриневецкий вышел из Малых Кармакул б мая 1883 года в сопровождении двух ненцев, с четырьмя нартами и двадцатью двумя собаками. Уже на восьмой день экскурсанты вышли к Карскому морю около устья реки Савиной. На Карской стороне Гриневецкий встретил много диких оленей. В той части Новой Земли, которую посетил Гриневецкий, внутренность острова представляет собою невысокую горную страну. Самые высокие вершины здесь не превышают 250 метров.

Более обстоятельные сведения о внутренней части Новой Земли и ее строении были доставлены экспедицией академика Ф. Н. Чернышева в 1895 году, пересекшего Новую Землю также от Малых Кармакул к Карскому морю. Кроме того, эта экспедиция обследовала в геологическом отношении Маточкин Шар, губу Грибовую, Пуховый залив и северный берег Гусиной Земли. В этом же году Новую Землю пересек (также от Малых Кармакул) шведский ботаник Экстам, работавший на Новой Земле и позже.

В 1896 году Малые Кармакулы посетила русская экспедиция Академии Наук во главе с академиком О. А. Баклундом и Б. Б. Голицыным, главной задачей которой являлось наблюдение солнечного затмения. Участники этой экспедиции совершили восьмидневную экспедицию внутрь Новой Земли, причем не дошли до залива Литке на Карской стороне только 30 километров. Этой экспедицией был сделан также опыт разведения на Новой Земле домашних оленей, кончившийся, однако, неудачей: все привезенные на Новую Землю восемнадцать оленей погибли.

В том же году Маточкин Шар посетил известный художник А. А. Борисов. Заинтересовавшись суровой природой Новой Земли, он решил заняться исследованием восточного берега северного острова и с этой целью построил одномачтовую яхту «Мечта» (40 тонн), на которой посетил Поморскую губу в западном устье Маточкина Шара в 1899 году. Главная экспедиция Борисова состоялась в 1900 году. Базой экспедиции была выбрана Поморская губа, где Борисов выстроил дом [* Этот дом стоит и в настоящее время ].

12 сентября Борисов на «Мечте» покинул Поморскую губу и пошел Маточкиным Шаром на восток. Сейчас же по выходе в Карское море было встречено много льда, позволившего экспедиции дойти только до залива Чекина. Вскоре «Мечта» была затерта льдами и вместе с ними стала дрейфовать в южном направлении. 10 октября участники экспедиции и команда покинули судно и после двухнедельного не легкого перехода по пловучим льдам, питаясь мясом тюленей, которых добывал ненец Устин, вышли на восточный берег южного острова Новой Земли, недалеко от устья реки Савиной. Отсюда Борисов пересек Новую Землю и 12 ноября прибыл в Поморскую губу, где и зазимовал. Весною следующего года (1901) Борисов совершил санную поездку к восточному берегу Новой Земли, во время которой были сделаны съемки заливов Чекина, Незнаемого и Медвежьего.

В конце восьмидесятых и начале девяностых годов прошлого столетия Новую Землю несколько раз посетил путешественник К. Д. Носилов. Он зимовал на Новой Земле и пересек южный ее остров. Все результаты его путешествий ограничиваются, однако, только несколькими беллетристическими очерками.

В 1895 и 1897 годах Новую Землю посетили англичане Пирсон и Фейльден, собравшие на ее берегах некоторые естественно-исторические коллекции. Между прочим, они посетили Белушью губу в Маточкином Шаре и нашли здесь развалины избы Розмыслова и гроб с человеческим скелетом. Неподалеку лежала деревянная доска с надписью: «Лета 835... на месте... погребен Яков Яковлев Чиракин». Очевидно, скелет принадлежал спутнику Розмыслова Чиракину, умершему во время зимовки; доска же, повидимому, была поставлена уже позже Пахтусовым (в 1835 году).

В 1902/03 году в западном устье Маточкина Шара зимовала норвежская научная экспедиция, имевшая специальной задачей производство наблюдений над полярными сияниями.

Дальнейшие исследования Новой Земли в течение ряда лет связаны с именем Владимира Александровича Русанова.

В 1907 году Русанов предпринял небольшую геологическую экскурсию на Новую Землю, в район Маточкина Шара, чтобы собрать материал для докторской диссертации. На дырявом карбасе, а затем пешком он прошел Маточкин Шар с запада на восток и обратно. На основе первых же наблюдений Русанов пришел к выводу, что пролив представляет собой не дислокационную трещину, как думали раньше, и не долину речного размыва, как полагал академик Ф. Н. Чернышев, а долину ледникового выпахивания, то-есть древнее ложе ледников, спускавшихся внутри острова и делившихся на два рукава, из которых один направлялся к Баренцову, а другой к Карскому морю. Тогда же Русанов установил общее отступание ледников на Новой Земле.

Суровая красота Маточкина Шара поразила Русанова. В своем дневнике он записал: «Кто проходил Маточкиным Шаром, тот, вероятно, никогда не позабудет удивительной красоты дикой и величественной панорамы, которая там постоянно развертывается. Сколько прелести и разнообразия в сочетании зеленых морских волн с обнаженными и разноцветными горными складками, со снегом и с ледниками! Пользующиеся такой известностью у туристов норвежские фиорды тусклы и бледны по сравнению с удивительным разнообразием и оригинальной яркостью форм, цветов и оттенков этого замечательного и в своем роде единственного пролива».

В 1908 году Новую Землю посетила французская полярная экспедиция под начальством капитана Шарля Бенара на судне «Жак Картье». В качестве геолога в состав экспедиции был приглашен В. А. Русанов с целью изучения ледникового покрова. Группа членов экспедиции впервые совершила пересечение северного острова Новой Земли под 74° северной широты от Крестовой губы до залива Незнаемого. Дорога по ледникам оказалась чрезвычайно трудной. То и дело попадались глубокие предательские трещины, занесенные снегом. Особенно трудным был спуск в Крестовую долину, где ледник обрывался вертикальной стеной высотой в 50 метров. Весь путь до Карской стороны, а затем и обратно прошел один лишь Русанов.

В 1909 году, на средства Главного управления земледелия и землеустройства, была организована экспедиция на Новую Землю под начальством Ю. В. Крамера. В состав экспедиции был приглашен и В. А. Русанов. До Крестовой губы экспедиция доехала на пассажирском пароходе Мурманского пароходства, далее же передвигалась на парусной шлюпке. Эта экспедиция обследовала побережье от Крестовой губы до полуострова Адмиралтейства, причем некоторые районы были засняты маршрутной съемкой. В геологическом отношении интересные результаты дало сделанное Русановым новое пересечение Новой Земли от Крестовой губы до залива Незнаемого.

В 1910 году В. А. Русанов опять возглавлял экспедицию на Новую Землю, причем задачей ставился обход Новой Земли с севера. Экспедиция вышла из Архангельска на парусно-моторном судне «Дмитрий Солунский» (180 тонн, капитан Г. И. Поспелов) и 29 августа достигла мыса Желания - заветной мечты Литке и Пахтусова, того пункта, которого после Саввы Лошкина не удавалось обойти ни одному русскому судну, а в 1901 году не мог достигнуть даже ледокол «Ермак».

От северной оконечности Новой Земли Русанов прошел вдоль восточного берега до Маточкина Шара и через этот пролив вышел в Баренцово море. Таким образом, «Дмитрий Солунский» обогнул весь северный остров Новой Земли. Экспедиция произвела опись западного берега Новой Земли от полуострова Адмиралтейства до Архангельской губы и выяснила, между прочим, что значившийся на картах Литке и Пахтусова Панкратьевский остров на самом деле является полуостровом. На мысе Крушения (остров Берка) был найден поставленный в 1835 году экспедицией Пахтусова крест с надписью: «А. Циволька.... 1835 г.» [* В 1913 году этого креста уже не было ].

В экспедициях Русанова в 1909 и 1910 годах участвовал известный ненец Тыко Вылка, интересовавшийся промысловыми возможностями на крайнем севере своего родного острова. В 1911 году Главное управление земледелия и землеустройства снарядило третью экспедицию на Новую Землю. Во главе ее был поставлен Русанов. На небольшой моторно-парусной лодке «Полярная» экспедиция совершила плавание вокруг всего южного острова Новой Земли. Шхуна покрыла в общей сложности расстояние в 1800 километров. По пути велись метеорологические и гидрографические исследования, измерялись глубины, были обследованы и засняты многие бухты и заливы. В ряде пунктов восточного побережья впервые ступила нога натуралиста.

В 1912 году Русанов отправился в новую экспедицию, снаряженную на средства русского правительства с целью обследования залежей каменного угля на Шпицбергене и организации их эксплоатации. Эта экспедиция, оказавшаяся роковой для Русанова, плавала на небольшом парусно-моторном судне «Геркулес» (65 тонн). В ней участвовали зоолог 3. Ф. Сватош, океанограф (он же капитан судна) А. С. Кучин (участник антарктической экспедиции Амундсена), жена Русанова - студентка Сорбоннского университета Жюльетта Жан, студент К. А. Семенов и восемь человек команды.

Закончив работы на Шпицбергене, где судно покинули два участника экспедиции, Русанов вышел к Новой Земле и 31 августа оставил здесь в становище в Поморской губе записку следующего содержания: «Телеграмма начальника экспедиции 1912 года В. А. Русанова, оставленная на Новой Земле в самоедской колонии Маточкин Шар 18 августа с просьбой отправить ее, когда представится возможность, по следующему назначению: «Петербург Ждановка 9. Стюнкель. Юг Шпицбергена остров Надежды окружены льдами. Занимались гидрографией. Штормом отнесены южнее Маточкина Шара.

Иду к северо-западной [* Вероятно, Русанов имел в виду северо-восточную оконечность ] оконечности Новой Земли оттуда на восток. Если погибнет судно направлюсь к ближайшим по пути островам Уединения Новосибирским Врангеля. Запасов на год все здоровы. Русанов».

Эта записка является последней вестью, которую мы имеем об экспедиции Русанова, так как после этого она пропала бесследно. Только из этой записки мы узнаем, что, отправляясь в плавание на «Геркулесе», Русанов рассчитывал пройти Северо-восточным проходом до Берингова пролива. Свой план он скрывал даже от друзей, очевидно, чтобы не подвергнуться обвинениям в легкомыслии [* Напомним еще раз, что экспедиция Амундсена в 1903-1906 годах прошла Северо-западный проход на судне еще меньшем, чем «Геркулес» ].

Что Русанов, отправляясь на Шпицберген, действительно уже имел этот план, видно из того, что он запасся продовольствием на год. На свое судно он, повидимому, не очень надеялся и поэтому пишет, что в случае гибели шхуны отправится (очевидно, пешком по льдам или на лодке) к ближайшему острову.

Экспедиции, отправленные на поиски Русанова, которых мы коснемся ниже, не увенчались успехом.

Только через двадцать два года совершенно случайно были обнаружены следы русановской экспедиции. Моторно-парусный бот «Сталинец», производивший летом 1934 года гидрографические работы в шхерах Минина, обнаружил на небольшом острове, расположенном около острова Вейзель, столб из плавника с вырезанной надписью: «Геркулес 1913 года», и рядом сломанные нарты. Впоследствии остров, на котором был найден столб, был назван островом Геркулес. Несколько позже тот же «Сталинец» нашел на другом острове в восточной части шхер Минина, расположенном у самого берега материка и впоследствии названном островом По-пова-Чукчина, несколько предметов, несомненно принадлежавших участникам экспедиции Русанова. Так, здесь была найдена мореходная книжка, выданная на имя А. С. Чукчина - матроса «Геркулеса»; в книжке же лежало несколько визитных карточек зоолога экспедиции 3. Ф. Сватоша. Кроме того, была найдена справка, выданная на имя другого матроса экспедиции - В. Г. Попова, а также серебряные часы с инициалами последнего. На прибрежном песке валялись истлевшая одежда, горная буссоль, фотографический аппарат, ружейные патроны и пр. В 1936 году остров Попова-Чукчина был подробно обследован гидрографической экспедицией на судне «Торос». Ей удалось найти здесь ножи, обоймы от браунинга, патроны, пуговицы, медные деньги, обрывки одежды, почтовые расписки и автограф В. А. Русанова.

Сделанные «Сталинцем» и «Торосом» находки доказывают, что «Геркулесу», несмотря на исключительно тяжелое состояние льдов в Карском море в 1912 году, все же удалось проникнуть далеко на северо-восток этого моря. Около берега Харитона Лаптева судно, повидимому, было вынуждено зазимовать, а может быть, его раздавили льды. Выждав окончания полярной ночи, Русанов и его спутники, очевидно, направились пешком на Енисей, причем, весьма вероятно, двигались отдельными группами. Обнаруженный на острове Попова-Чукчина лагерь был, повидимому, одной из последних стоянок уже сильно ослабевших путников.

В 1912 году, в тот самый год, когда во льдах Карского моря бесследно исчезла экспедиция В. А. Русанова, из Архангельска на судне «Св. Фока» вышла экспедиция старшего лейтенанта Г. Я. Седова, организованная на частные средства. Целью экспедиции было достижение Северного полюса. Итти к полюсу предполагалось на собаках со стороны Земли Франца-Иосифа. Согласно плану, судно должно было доставить участников экспедиции на Землю Франца-Иосифа и в, тот же год вернуться. Судьба экспедиции сложилась, однако, иначе. Необычайно тяжелое состояние льдов в Баренцевом море в 1912 году не позволило «Фоке» дойти до Земли Франца-Иосифа, и во второй половине сентября судно было затерто льдами около Панкратьевского полуострова. Крепко скованное льдами судно простояло здесь в небольшой бухте, названной бухтой Фоки, почти целый год. Только 3 сентября 1913 года лед, наконец, взломало, и «Фока» получил возможность продолжать свой путь к Земле Франца-Иосифа.

Свое невольное пребывание на Новой Земле экспедиция использовала для исследования северной части острова. Еще осенью Седов приступил к детальной съемке близлежащих островов, а полярной ночью он совершил экскурсию на мыс Литке с целью астрономически определить его положение. Но главная работа развернулась весной. 1 апреля Седов, в сопровождении матроса Инютина, вышел с одной упряжкой собак для описи северо-западного берега Новой Земли. Ему удалось обогнуть северную оконечность Новой Земли и довести съемку до мыса Флиссингенского. Из своего санного путешествия Седов вернулся 26 мая. Запасов продовольствия, которые он взял с собой, нехватило, и последние недели путники питались мясом попадавшихся на пути медведей.

Работы Седова существенно изменили карту северо-западного берега Новой Земли, составленную в свое время по весьма поверхностной съемке норвежских промышленников. Интересно, что на крайнем севере Новой Земли (на мысе Медвежьем и мысе Желания) Седов нашел старинные русские кресты - несомненное доказательство того, что когда-то русские промышленники посещали и эту отдаленную часть острова.

Почти одновременно с Седовым из бухты Фоки вышла другая партия (в составе геолога М. А. Павлова, географа В. Ю. Визе и матросов Коноплева и Линийка), имевшая целью исследовать внутреннюю часть Новой Земли и пройти на Карскую сторону. Это первое пересечение Новой Земли в такой высокой широте (75,5-76° N) показало, что здесь внутренняя часть острова занята обширным ледником, наподобие купола покрывающим сушу и совершенно сглаживающим неровности ее рельефа. Наибольшая высота ледяного щита Новой Земли оказалась равной 913 метрам над уровнем моря. Передвижение в центральной части ледяного покрова не представляло затруднений, но тем более тяжелыми оказались подъем и спуск с ледника.

В прибрежной зоне ледяные потоки были разбиты трещинами, большею частью совершенно замаскированными снегом. В одну из таких трещин угодил геолог Павлов. Он провалился на глубину 15 метров, но, к счастью, не долетел до дна трещины, а застрял в ее сужении, откуда его и вытащили при помощи каната.

На Карской стороне Визе произвел съемку части береговой линии, примкнув ее на юге к крайнему виденному Пахтусовым пункту. Помимо топографических работ, экспедиция Седова во время своего пребывания на Новой Земле выполнила и ряд других - в области геологии, метеорологии, гидрологии и пр.

В 1914 году южную часть Новой Земли от губы Нехватовой пересек француз Ш. Бенар, в свое время (в 1908 году) возглавлявший французскую экспедицию на Новую Землю. Сделанное Бенаром пересечение является самым южным. Научные результаты его экспедиции, носившей отчасти туристский характер, незначительны. С Новой Земли Бенар был снят «Гертой», возвращавшейся с ЗемлиФранца-Иосифа после поисков экспедиции Седова.

После экспедиций В. Л. Русанова и Г. Я. Седова в исследовании Новой Земли наступает перерыв, вызванный первой мировой войной. По укреплении на Севере советской власти к планомерному изучению Новой Земли приступил Институт по изучению Севера [* Впоследствии преобразован в Арктический научно-исследовательский институт. ] который отправил на этот остров ряд экспедиций. Эти экспедиции доставили богатый материал по геологии, геоморфологии, почвоведению, зоологии, гидрологии и топографии.

В первую экспедицию, осуществленную в 1921 году на судне «Шарлотта», было посещено западное побережье Новой Земли от Белушьей губы до Крестовой губы. В 1923 году были обследованы некоторые районы западного берега южного острова, причем от Безымянной губы была сделана восьмидневная экскурсия в глубь острова. Зоологом экспедиции Г. П. Горбуновым впервые были исследованы птичьи базары в Пуховом заливе.

В следующем году (1924) на небольшом парусно-моторном боте «Грумант» (длина 28 футов) были исследованы самая южная часть Новой Земли и весь восточный берег южного острова. Другая партия экспедиции производила в это время, под руководством К. М. Дерюгина, гидробиологические >и зоологические исследования в Пуховом заливе.

В 1925 году экспедиция Института по изучению Севера обогнула на парусно-моторном судне «Эльдинг» (50 тонн) всю Новую Землю. При этом был собран обильный материал по геологии и другим дисциплинам и открыты на восточном берегу северного острова три не известных до этого залива (Русанова, Неупокоева и Седова). Наконец, в экспедицию 1927 года было обследовано северо-западное побережье Новой Земли (Архангельская губа, острова Баренца, Русская Гавань и залив Иностранцева).

В 1921 году, кроме экспедиции Института по изучению Севера, на Новой Земле работали еще две экспедиции: норвежская - геолога О. Хольтедаля, и советская - гидрографическая экспедиция под начальством Н. В. Розе. Экспедиция Хольтедаля совершила пересечение северного острова Новой Земли в области оледенения от Машигиной губы до залива Цивольки на восточном берегу. Максимальная высота ледяного покрова была найдена равной приблизительно 400 метрам над уровнем моря, то-есть здесь (примерно в широте 74°,25 N) Новая Земля оказалась значительно ниже, чем дальше к северу, где ее пересекли Визе и Павлов. О. Хольтедаль обследовал в геологическом, ботаническом и зоологическом отношении также западные берега Новой Земли - от полуострова Панкратьева до Северного Гусиного Носа.

Экспедиция Н. В. Розе продолжала гидрографические работы, спорадически производившиеся на Новой Земле судами и экспедициями Гидрографического управления в течение многих лет. Отметим важнейшие из них после Цивольки и Моисеева. В 1870 году в южной части Баренцова моря плавала эскадра под начальством вице-адмирала Посьета, причем офицерами этой экспедиции были выполнены гидрографические работы в Костином Шаре. В 1887 году гидрограф А. И. Вилькицкий производил наблюдения над силой тяжести в Малых Кармакулах, - первые в русском секторе Арктики, - а в следующем году Лемяков произвел съемку этого становища. В 1889 году гидрографической партией на шхуне «Бакан» были выполнены гидрографические работы на западном берегу Новой Земли между Малыми Кармакулами и Маточкиным Шаром. В 1893-1894 годах в том же районе работал гидрограф М. Е. Жданко. В 1896 году экспедиция на транспорте «Самоед» под начальством А. Бухтеева выполнила гидрографические работы в Костином Шаре. В дальнейшем некоторые гидрографические работы были выполнены на Новой Земле гидрографической экспедицией на пароходе «Пахтусов». В 1910 году лейтенант Г. Я. Седов произвел съемку губы Крестовой.

Гидрографическая экспедиция 1921 года на судне «Таймыр» положила на карту восточный берег северного острова Новой Земли от мыса Желания на юг до вновь открытого, далеко вдающегося в сушу фиорда, получившего название залива Благополучия. До работ этой экспедиции весь этот берег был обозначен на картах весьма приближенно.

Гидрографические работы на Новой Земле продолжались в 1924 и 1925 годах, когда они были сосредоточены на западном берегу.

В 1935 году гидрографическая съемка была выполнена на восточном берегу северного острова Новой Земли, между Маточкиным Шаром и мысом Пяти Пальцев. Эта экспедиция работала под начальством В. И. Воробьева.

В 1939 году отряд под начальством В. И. Сухоцкого выполнил гидрографические работы на западном берегу Новой Земли между Черной губой и Костиным Шаром, а в следующем году такие же работы производились в Костином Шаре отрядом под начальством С. А. Янченко.

Наконец, весьма существенные работы по съемке Новой Земли были выполнены экспедициями Арктического института в 1931-1934 годах. Девятью топографическими отрядами была произведена съемка побережья от бухты Витней через мыс Желания до Русской Гавани, от губы Крестовой до Маточкина Шара и далее до южной оконечности острова, а также некоторых внутренних районов Новой Земли.

Таким образом, работы по съемке берегов Новой Земли продолжались более ста лет подряд. За это время Новую Землю посетил целый ряд экспедиций и партий, специальной задачей которых были съемочные работы, и, кроме того, этим же работам уделяли внимание многие другие экспедиции.

Все эти работы подытожены в виде общей гипсометрической карты Новой Земли, изданной Арктическим институтом в 1937 году. Хотя и в настоящее время на Новой Земле - даже в береговой ее черте - имеются районы, заснятые недостаточно точно, тем не менее можно считать, что первая стадия исследования всякого района - его картирование - на Новой Земле в основном пройдена.

Исследование Новой Земли в других отношениях, производившееся с конца прошлого века довольно энергично, все же обычно не выходило за рамки научной рекогносцировки. Только в советское время, с тридцатых годов текущего века, Новую Землю стали посещать экспедиции, имеющие задачей детальное изучение определенных объектов в целях их практической эксплоатации. Здесь, можно указать на геоботанические экспедиции 1930-1933 годов, работавшие на южном острове и имевшие целью исследование оленьих пастбищ, геологические экспедиции Арктического института и Геологоразведочного управления (1931 - 1934) и научно-промысловые экспедиции Арктического института. Последними, между прочим, был исследован базар кайр в Безымянной губе, являющийся одним из самых больших (а может быть, и самым большим) птичьих базаров арктической зоны. По описанию С. К. Красовского [* «Труды Арктического института», т. LXXVII 1937 ] базар Безымянной губы представляет собою «громадную отвесную стену, протяжением свыше 8 километров по прямой линии, заселенную сплошь, с небольшими интервалами, кайрами. Оглушительный крик этого неисчислимого хора перекрывает шум мотора и шум прибоя. В ушах стоит круглые сутки дружный крик колоссальной стаи птиц, в котором невозможно выделить отдельные звуки; это сплошной рев, не поддающийся анализу нашего органа слуха». По подсчетам Красовского, численность кайр на базарах Безымянной губы равна приблизительно одному миллиону шестистам тысячам птиц. Промысловое использование птичьих базаров Новой Земли началось в 1932 году. В 1939-1940 годах изучением песца на Новой Земле занимался А. Н. Дубровский.

Работы геологических экспедиций советского времени охватили всю Новую Землю. В результате имеется обоснованная схема геологического строения Новой Земли. Вопреки утверждению академика Ф. Чернышева о невозможности нахождения на Новой Земле полезных ископаемых, советские экспедиции обнаружили на этом острове ряд рудных ископаемых и асфальтиты.

Чрезвычайно ценные и разносторонние научные работы были выполнены сотрудниками Арктического института, зимовавшими в 1932/33 году (второй Международный полярный год) в Русской Гавани на северо-западе Новой Земли. Впервые детально была исследована внутренняя часть северного острова Новой Земли в районе сплошного оледенения. Здесь геологом М. М. Ермолаевым и К. Велькеном (участником Гренландской экспедиции А. Вегенера) были поставлены измерения толщины ледяного покрова, покоящегося на Новой Земле, с помощью сейсмометрического метода, ранее применявшегося только в Гренландии и отчасти в Альпах.

В том же году в Русской Гавани при помощи мощных взрывов изучалось распространение звуковых волн. Эти наблюдения, производившиеся в Арктике впервые (кроме Русской Гавани, взрывы производились также на мысе Желания и в Маточкином Шаре), позволяют сделать важные выводы о строении стратосферы.

Для своих многочисленных экскурсий в глубь Новой Земли сотрудники станции в Русской Гавани пользовались не только собаками, но и аэросанями. Примененные в Советской Арктике впервые, они оказали исследователям большую пользу. На аэросанях Новая Земля была пересечена дважды (от Русской Гавани к заливу Благополучия на Карской стороне), всего же по ледяному покрову Новой Земли на них было сделано свыше 1000 километров.

С применением аэросаней связан поход, едва не закончившийся трагически. 20 февраля 1933 года трое сотрудников станции Русская Гавань вышли на аэросанях по ледниковому покрову Новой Земли, чтобы дойти до мыса Желания и доставить туда радиолампы, необходимые для восстановления связи, прерванной вследствие аварии. Переход был рассчитан на один день, однако он затянулся до 10 марта. Примерно в 80 километрах от мыса Желания сильно нагретые металлические лыжи аэросаней во время остановки примерзли к снегу. Попытки сдвинуть аэросани с места не увенчались успехом. Так как на это ушел весь бензин, то не оставалось другого выхода, как итти к мысу Желания пешком. Путь оказался исключительно трудным. Заболел один из участников похода, Велькен. Его пришлось оставить в заливе Красивом в снежной хижине. Ермолаев и водитель аэросаней, голодные и измученные непосильными тяготами похода, едва дошли до мыса Желания. Отсюда в залив Красивый вышла спасательная партия, которая и доставила Велькена невредимым на полярную станцию.

Важным этапом в деле исследования Новой Земли является организация метеорологических станций. Первая постоянная метеорологическая станция на Новой Земле была основана в Малых Кармакулах в 1896 году экспедицией Академии Наук. До этого метеорологические наблюдения производились здесь только эпизодически капитаном Бьерканом, Тягиньш и в 1882-1883 годах русской станцией Международного полярного года.

Следующая станция, в восточном устье Маточкина Шара, была устроена уже при советской власти (в 1923 году) северным гидрографическим отрядом, под начальством Н. Н. Матусевича. В 1924 году станцию дооборудовали и развернули в постоянную полярную геофизическую обсерваторию, в программу работ которой входят не только метеорологические и аэрологические наблюдения, но и гидрологические, геомагнитные, актинометрические и др.

В первые годы существования станции Академия Наук откомандировывала на нее научных работников различных специальностей (ботаников, геологов, биологов и др.).

В 1931 году была выстроена метеорологическая станция на мысе Желания, имевшая очень большое значение для обслуживания так называемых карских операций; в 1932 году была основана метеорологическая станция в Русской Гавани на северо-западном берегу Новой Земли.

Впоследствии на Новой Земле были оборудованы еще ряд станций, часть из которых существует и поныне.

По мере роста изученности Новой Земли увеличивалось и население как на северном, так и на южном острове.

Весьма вероятно, что на Новой Земле еще в старину имелось постоянное ненецкое население.

Так, в написанном в 1578 году Георгом Гансом письме говорится о том, что на Новой Земле живут самоеды [* М. П. Алексеев, цит. соч., стр. 158 ].

Ламартиньер, посетивший Новую Землю в 1653 году, видел новоземельцев, из которых несколько человек были насильно увезены в Данию.

В XVIII веке постоянного местного населения на Новой Земле, повидимому, не было. В., Крестинин, составивший первое русское описание Новой Земли (1789), указывает, что «на Новой Земле завсегда жительствуют люди, но токмо с тою разницею от других человеческих селений, что здесь никто не утвердил и утвердить, кажется, никто собственною волею не захочет постоянное себе жилище. Все жители сей земли суть пришельцы, мореплаватели и звероловцы, стекающиеся с тем намерением, дабы препроводить в новоземельском звероловстве время, несколько более или менее года, и потом с желаемою добычею возвратиться во-свояси».

Бывали, впрочем, и в старину случаи, когда человек селился на Новой Земле надолго.

Так, по преданию, в губе Строгановой, на юге Новой Земли, некогда жила новгородская семья Строгановых, покинувшая родину по политическим причинам и впоследствии целиком погибшая на Новой Земле.

Бежали иногда на Новую Землю и старообрядцы. Например, в 1763 году в Черной губе (на юге Новой Земли) поселилась семья Пайкачевых из Кеми «по причине бывшего на них гонения от попов». Пайкачевых, строго соблюдавших пост, быстро захватила цынга, и они вскоре все умерли.

Весьма вероятно, что время от времени на более продолжительные сроки основывались на Новой Земле и ненцы. Первым постоянным жителем Новой Земли, о котором нам известно, был ненец Фома Вылка, в 1869 году перебравшийся сюда на лодке из Болынеземельской тундры.

Первая правительственная попытка колонизации Новой Земли была сделана в 1872 году, ограничившаяся, впрочем, постройкой избы в Костином Шире. В 1877 году в Малых Кармакулах [* Слово «Кармакулы» значит подводные камни («Новейшие повествования о Восточной Сибири». СПб., 1817, прим. стр. 20) ] была устроена спасательная станция, имевшая задачей дать убежище промышленникам на случай крушения или непредвиденной зимовки. Был и другой мотив, побудивший царское правительство принять эту меру. В то время на Новой Земле безнаказанно хозяйничали норвежцы. Существовала угроза, что при дальнейшем безразличном отношении царского правительства к Новой Земле этот остров постепенно закрепится за Норвегией, как это и случилось со Шпицбергеном.

Устройство спасательной станции в Малых Кармакулах было возложено на штабе капитана Е. А. Тягина, который вместе со своей женой провел здесь целый год, доставив ценные сведения о природе и климате Новой Земли. В том же году в Малых Кармакулах были поселены семь семей ненцев в составе тридцати пяти человек. Для снабжения становища в Малых Кармакулах в 1880 году были установлены регулярные пароходные рейсы на Новую Землю, сперва до Малых Кармакул, а с 1889 года - до Маточкина Шара. В 1888 году в Маточкином Шаре поселились первые ненцы. В 1890 году в Малых Кармакулах был организован фельдшерский пункт, а в следующем году построена изба в западном устье Маточкина Шара, куда в 1894 году переселили четыре ненецкие семьи (кроме того, еще четыре семьи поселили в Малых Кармакулах). В 1893 году из устья Печоры перебрались на Новую Землю первые постоянные русские промышленники (Яков Запасов и Василий Кириллов). В 1897 году было открыто третье становище - в Белушьей губе, где поселились семь ненецких семей (тридцать один человек). В 1910 году было открыто первое русское становище на северном острове Новой Земли - в Крестовой губе, где поселились одиннадцать русских из Шенкурского уезда. В 1912 году с Вайгача перешли в Петуховский Шар (на юге Новой Земли) шесть ненецких семейств.

Население Новой Земли, которое влачило довольно жалкое существование, будучи в постоянном долгу у купцов и кулаков-промышленников, до революции не превышалоста человек с небольшим. После ликвидации интервенции в Северном крае советское правительство приняло решительные меры к улучшению условий жизни новоземельского населения и его увеличению, что являлось обязательной предпосылкой для освоения естественных производительных сил Новой Земли.

В 1925 году было устроено становище Красило в Черной губе, в следующем году - становище Русаново в Петуховском Шаре, в 1930 году - становище на полуострове Адмиралтейства, в 1932 году - становище на мысе Лагерном (Маточкин Шар), в губе Архангельской и в Русской Гавани, в 1933 году - становище на островах Пахтусова, а в 1935 году - на мысе Желания.

Несколько позже было устроено становище в заливе Литке на восточном берегу южного острова Новой Земли.

Кроме того, в советское время на западном и восточном берегах Новой Земли построено до пятидесяти промысловых избушек для временного пребывания промышленников в период охоты. В 1930 году на Новой Земле постоянно жили 243 человека (из них ненцев 127), а в 1937 году постоянное население Новой Земли составляло 212 человек, в том числе 90 ненцев.

В 1924 году на Новой Земле был образован островной совет, председателем которого долгое время был ненец Тыко Вылка. Административным и культурным центром Новой Земли является становище в Белушьей губе, где имеются лазарет, школа с интернатом и склад для снабжения новоземельских промышленников.

В целях снабжения населения Новой Земли мясом в Белушью губу летом 1928 года было завезено опытное стадо домашних оленей в количестве семидесяти двух голов. В последующие годы на Новую Землю завозились новые олени, и в 1933 году новоземельское стадо домашних оленей, пасущееся главным образом на Гусиной Земле, насчитывало 750 голов, а в 1936 году - 973 головы.

Для изучения и устройства оленьих пастбищ в 1930-1935 годах на южном острове работали специальные геоботанические экспедиции (А. И. Зубков и В. Д. Александрова). Отметим также, что в целях охраны дикого оленя правительственным постановлением в 1934 году была запрещена охота на новоземельских оленей до 1939 года.

На юге между Новой Землей и материком лежит большой остров Вайгач, ограниченный с севера проливом Карские Ворота и с юга - проливом Югорский Шар. Ненцы называют Вайгач «Хаюдейя», что означает «Святая Земля».

Длина Вайгача с северо-запада к юго-востоку немногим более 100 километров, ширина доходит до 40 километров. Самая северная оконечность - Болванский Нос.

Мы уже отмечали выше, что на этом мысу в XVI веке иностранцы видели большое скопление ненецких идолов. До принятия ненцами христианства (1826-1828) здесь было одно из главных мест общественного богослужения. Бури, завывавшие в пещерах Болванского мыса, наводили суеверный страх на ненцев и внушали им особое благоговение к стоявшему на мысу главному идолу Весаку (старик). По свидетельству очевидцев этот идол был деревянный, трехгранный, очень высокий, о семи лицах, которые были вырезаны на двух отлогих, узких гранях. Вокруг Весака стояло несколько сот малых и средней величины деревянных и каменных идолов, составлявших как бы свиту главного идола. Во время жертвоприношений ненцы намазывали оленьей кровью глаза и рты идолам.

Ненцы добывали на Вайгаче пушного зверя и перебирались через этот остров на Новую Землю. Они уже давно знали о полезных ископаемых на Вайгаче: об этом еще в 1666 году ненец Тысыня Хавлай сообщил пустозерскому стрельцу Федьке Мартемьянову, после чего последовал правительственный указ, чтобы «той руды отыскать пудов пять или шесть и место описать» [* «Дополнения к Актам историческим». V, 1855, стр. 172 ].

В 1776 году рудуна Вайгаче обнаружил крестьянин Илья Дворяшин, ходивший на моржовый промысел. Найденная им против острова Воронова руда, по его словам, «снаружи бела, а внутри казались звездки и имеет тяжелость». Но о полезных ископаемых на Вайгаче забыли. Только в 1921 - 1922 годах геолог Н. А. Кулик исследовал рудные ископаемые в бухте Варнека. Дальнейшие поисково-разведочные работы установили наличие полезных ископаемых в ряде районов Вайгача. Промышленного значения они не имеют.

В заключение следует кратко сказать об исследованиях острова Колгуева, расположенного между Новой Землей и Каниным полуостровом, ближе к последнему.

Русским промышленникам, ходившим в старину на Новую Землю, этот остров был, несомненно, хорошо знаком.

На карте англичанина Антонио Дженкинсона, изданной в Лондоне в 1562 году (составлена она была по русским источникам), остров Колгуев показан уже довольно правильно.

В «Книге Большого чертежа» (1627) до Колгуева (Кургуева, Гургуева) считалось «от морского берега 120 в.; а вдоль по тому острову 100 в., а попереч 50 в...».

С давних пор у берегов Колгуева бывали заморские путешественники. Первым иностранцем, видевшим остров Колгуев, был, по видимому, Виллоуби, суда которого в 1553 году приблизились к какой-то земле на востоке Баренцева моря, на которую мореплаватели не могли высадиться из-за мелководья. Первое упоминание об острове Колгуеве (Colgoiue) мы находим в описании плавания Стифена Борро, судно которого «Searchthrift» в 1556 году проходило недалеко от этого острова. В 1580 году суда Пита и Джекмена сели на мель у Колгуева, в 1594 году мимо этого острова проходил Баренц. Первыми иностранцами, высадившимися на острове Колгуеве, были агенты английской торговой компании Вильям Гордон и Ричард Финч, совершившие а 1611 году плавание из Англии в Печору на корабле «The Amitie». В XVII веке около Колгуева занимались китобойным промыслом голландцы.

Началом исследования острова Колгуева можно считать 1819 год, когда во время плавания А. Лазарева на Новую Землю было определено положение северо-западной оконечности острова. В 1823 году береговая линия Колгуева, за исключением южной его части, была заснята морской описью экспедицией Литке; предпринятая Литке попытка продолжить опись острова в следующем году окончилась неудачей. Более подробно Колгуев был заснят экспедицией штурмана Бережных в 1826 году, обошедшей на карбасе вокруг острова; в этой работе принимал участие и прославившийся своими исследованиями на Новой Земле П. К. Пахтусов.

Первая научная экспедиция на Колгуев состоялась в 1841 году, когда этот остров посетили ботаник Ф. И. Рупрехт и физик А. С. Савельев. Экспедиция была осуществлена на собственные средства Рупрехта. Несмотря на то, что она пробыла на острове только шесть дней, были собраны ценные материалы.

В 1893 году островом Колгуевым заинтересовался английский орнитолог О. Тревор-Бетти. Во время своего пребывания в Архангельске он всячески старался получить какие-нибудь сведения о Колгуеве, но безуспешно. «Никто ничего не знал о Колгуеве, - пишет Тревор-Бетти, - но все были согласны в том, что это - скверное место. Я вернулся в Англию не солоно хлебавши, решив отправиться на Колгуев в следующем году». Эту поездку Тревор-Бетти осуществил, причем он провел в 1894 году на острове три месяца. В 1895 году Колгуев посетила английская экспедиция Фейльдена и Пирсона, в 1900 году - естествоиспытатели С. А. Бутурлин и Б. М. Житков. Обстоятельные исследования на Колгуеве произвела организованная в 1902 году экспедиция Русского географического общества, в состав которой входили С. А. Бутурлин, Р. П. Поле, И. А. Шульга и М. Н. Михайловский. В 1912 году, с целью изучения оленеводства, Колгуев посетил С. В. Керцелли.

В советское время на острове Колгуеве работали экспедиции А. Федосова (1921), А. И. Толмачева (1925), И. А. Перфильева (1927 и 1928), 3. Н. Смирновой (1930) и М. М. Добротворской (1936). Последние две экспедиции изучали главным образом оленьи пастбища острова. В 1934 году Колгуев посетила экспедиция Московского университета под начальством Н. А. Солнцева.

В 1925 году в становище Бугрино, расположенном на южном берегу Колгуева, была открыта метеорологическая станция, действовавшая до 1939 года.

Первые ненцы поселились на Колгуеве в конце XVIII века [* Имеются указания, что в 1730 году купец Котин высадил на Колгуеве две ненецкие семьи, которые здесь погибли Н. А. Солнцев, Остров Колгуев. «Записки Московского государственного университета», 14, 1938) ] . Занимались они как оленеводством, так и песцовым промыслом. Жизнь их на острове была крайне тяжелой.

Так, еще П. Г. Охочинский в своем очерке Колгуева писал [* П. Г. Охочинский. Новая Земля и Колгуев, "Живописная Россия", I. СПб., 1881, стр. 232 ]: «Самоеды, закабаленные на долгие сроки кулаками-хозяевами, которые отравляют их водкой и взимают за это чудовищные проценты, случалось, выживали в этой пустыне по десять лет кряду». В 1906 году на Колгуеве жило 70 ненцев. В 1921 году численность ненецкого населения острова достигла 148 человек.

Оленей на Колгуеве было в 1894 году 2740 голов, в 1900 году - 5 тысяч, в 1911 году - 20 тысяч, в 1915 году - 10 тысяч, в 1920 году - 4800, в 1930 году - 9114, в 1937 году - 8500 голов. Колебания размеров оленьего поголовья объясняются главным образом падежом оленей из-за гололедицы.

Русские посещали. Колгуев в XIX в. только в летнее время, главным образом для боя гусей. Одно время были сделаны попытки эксплоатировать залежи гуано на Колгуеве; так, в 1845 году судно кемлянина М. Ракитина взяло здесь груз птичьего помета, повидимому, весьма низкого качества [* Статистические труды И. Ф. Штукенберга, I, Описание Архангельской губернии, СПб., 1857, стр. 25. Также: J. Hamel, Tradescant der aeltere 1618 in Russland St.-Petersburg, 1847, стр. 245 ].

На постоянное жительство русские селились на Колгуеве только в редких случаях. Так, известно, что в 1767 году в бухте Гусиной поселилось сорок раскольников; вследствие того, что они строго соблюдали пост, большинство их перемерло уже в течение первого года, выжило же только четверо. Раньше единственным населенным пунктом на Колгуеве являлся Становой Шарон на юго-восточном берегу Колгуева, теперь покинутый. В настоящее время населенным центром острова является Бугрино, где расположены склады и имеются больница и школа, выстроенные после революции.


Литература :


1. Новая Земля

  1. Башмаков П., Первые русские исследователи Новой Земли. Приложение к «Запискам по гидрографии», вып. XLV, 1922, Пгр., 1922.
  2. Борисов А., В стране холода и смерти. СПб., 1909.
  3. Голицын Б., Общий обзор деятельности экспедиции на Новую Землю летом 1896 г., СПб., 1898.
  4. Гриневецкий Л. Ф., Поперек Новой Земли, «Известия Русского географического общества». XIX, вып. 3, 1883.
  5. «Записки Гидрографического департамента», ч. I, 1842; ч. II, 1844; ч. III, 1845 (экспедиции Пахтусова и Цивольки).
  6. Крестинин В., Географическое известие о Новой Земле полунощного края, «Новые ежемесячные сочинения», XIX, 1788.
  7. Литке Ф., Четырекратное путешествие в Северный Ледовитый океан, СПб... 1828.
  8. «Материалы по исследованию Новой Земли», вып. I, СПб., 1910; вып. II, СПб., 1911.
  9. «Новая Земля». Экспедиция 1921 -1927 годов, «Труды Института по изучению Севера», вып. 40, М., 1929.
  10. «Новая Земля». Библиографический указатель, Л., 1935.
  11. Пинегин Н. В., В ледяных просторах, Л., 1924 (2-е изд., 1933).
  12. Русанов В. А., Статьи, лекции, письма. Изд. Главсевморпути, 1945.
  13. Соловьев М. М., Бэр на Новой Земле, Л., 1934 (3-е изд.).
  14. Чулков Н., Экспедиция на Новую Землю под начальством Розмыслова, Архангельск. 1898.
  15. Nordenskjöld А. Е., Redogörelse för en expedition till mynningen af Jennissei ar 1875. Vetensk. Akademiens Handlingar, IV, Nr. I, Bihang. Русский перевод вышел в 1880 году (Норденшельд, Экспедиция к устьям Енисея).
  16. Petermann's Geographische Mitteilungen, 1870, 1871, 1.872.
  17. Toeppen H., Die Doppelinsel Nowaja Semlja, Leipzig, 1878.

2. Колгуев

  1. Житков Б. и Бутурлин С, По северу России. «Землеведение», 1901, III-IV.
  2. «Оленеводство на острове Колгуеве», «Труды научно-исследовательского института полярного земледелия, животноводства и промыслового хозяйства», Л., 1938.
  3. Солнцев Н. А., Остров Колгуев, «Записки Московского государственного университета», 14. 1938.
  4. Толмачев А. Н., Флористические результаты Колгуевской экспедиции, «Труды полярной комиссии Академии наук», II, 1930.
  5. Saweljew, Die Insel Kolgujew, Archiv für wissenschaftliche Kunde von Russland, X, 1852.
  6. Trevor-Battye A., Ice-bound on Kolguev. London, 1895. (Имеется русский перевод общей части этого труда: Тревор-Бетти О., Во льдах и снегах, СПб., 1897).

Пред.След.