Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Визе В.Ю., Моря Советской Арктики

 Моря советской Арктики.jpg
По изданиям:
Визе В.Ю., Моря Советской Арктики: Очерки по истории исследования. Изд. 1–3. – М.-Л., 1936–1948.

Сканы jpg 300dpi в архиве zip 394 383 К
http://www.polarpost.ru/Library/Warehou ... rktiki.zip

Вариант в PDF файле:
Моря Советской Арктики.pdf
(76.45 МБ) Скачиваний: 1393
Содержание
  1. От Издательства. [3]
  2. Древнейшие времена. [4]
  3. Первые русские на Крайнем Севере  [9]
  4. Иностранные экспедиции XVI-XVII вв. в Баренцевом море. [17]
  5. Полярные плавания русских в XVI-XVII столетиях [39]
  6. Великая Северная экспедиция. [59]
  7. Русские на Шпицбергене. [79]
  8. Исследования Новой Земли, Вайгача и Колгуева [94]
  9. Открытие Земли Францa-Иосифа. [119]
  10. Баренцово море. [126]
  11. Ледоколы в Арктике. [132]
  12. Карское море. [142]
  13. Исследования Земли Франца-Иосифа. [166]
  14. Первые сквозные плавания Северо восточным проходом. Открытие Северной Земли [192]
  15. Исследования Северной Земли. [211]
  16. Чукотское море и остров Врангеля [220]
  17. Экспедиция Де Лонга [236]
  18. Восточно-Сибирское море. [246]
  19. Новосибирские острова и море Лаптевых [261]
  20. Экспедиции на „Сибирякове“, „Челюскине“ и „Литке“ [ [287]
  21. Освоение Северного морского пути [308]
  22. Исследование Арктики с воздуха. [331]
  23. Дрейфы „Фрама“ и „Седова“. [345]
  24. Завоевание Северного полюса [363]
  25. Указатель [397]
В приложении:
Схема кругополярной области.
Дрейфы буев в Северном Ледовитом океане и в морях Советской Арктики.

Карское море


Контуры южного берега Карского моря впервые были более или менее точно положены на карту участниками Великой северной экспедиции. В дальнейшем русские гидрографы затратили немало труда на уточнение карты этих берегов. Штурманы Иванов и Рагозин работали в 1824—1828 годах над описью берега от Печоры до Ямала включительно. В 1827 году Иванов совершил плавание из Обдорска до северо-восточного мыса Ямала. Здесь он обнаружил знак («делан из земли в виде конуса»), когда-то поставленный командой Овцына для нужд экспедиции Малыгина. Определив положение этого мыса астрономически, Иванов вернулся в Обдорск.

В 1881 году гидрографическая экспедиция под начальством Моисеева работала по описи Обской губы. Морское министерство относилось вначале чрезвычайно скептически к гидрографическому изучению Карского моря, указывая на то, что при свободном от льда Карском море суда и при существующих картах могут пройти до Обской губы, при наличии же льда «никакие денежные средства, потраченные на исследование Карского моря, не дадут других результатов, как только трату средств и времени» [*  Из отношения управляющего Морским министерством генерал-адъютанта И. Шестакова 13/25 июня 1884 года ].

Аналогичные суждения высказал позже и  известный географ Ю. М. Шокальский [*  «Морской сборник», 1892 ]: «Все эти затраты и усилия будут сделаны в виду навигации, продолжительность которой, на основании примеров, вряд ли можно положить более шести недель; следовательно, более одного рейса туда и обратно, в самом счастливом случае, судам из Европы сделать никак не придется. Все это вместе приводит к заключению, что большого торгового движения на этом пути вряд ли можно ожидать и потому значительных затрат на него делать не стоит — слишком мало вероятия, что они окупятся. Быть может, время от времени и будут пользоваться этим путем, но вряд ли целесообразно возлагать на него все надежды для будущего экономического и культурного развития края».

Впоследствии Ю. М. Шокальский изменил свой ошибочный взгляд и признал значение северного морского пути в устья западносибирских рек.

Интенсивная работа по съемке берегов Карского моря началась с 1894 года, когда была учреждена Гидрографическая экспедиция для изучения устьев рек Оби и Енисея и части Карского моря. Эта экспедиция, руководившаяся А. И. Вилькицким, произвела в 1894—1897 годах опись Обской губы и Енисейского залива. В 1898 году эта экспедиция была реорганизована в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана, и с этого времени на берегах Карского моря для нужд мореплавания было поставлено много опознавательных знаков. В 1898—1901 годах экспедицией Северного Ледовитого океана руководил А. И. Вилькицкий, в 1902 году — А. И. Варнек и в 1903—1904 годах — Ф. К. Дриженко.

После первой мировой войны гидрографические работы в Карском море возобновились в 1918 году, причем они сосредоточивались главным образом в районе Оби и Енисея._ Обратимся теперь к важнейшим плаваниям, совершенным в Карском море после Великой северной экспедиции. Первым из них было плавание лейтенанта П. П. Крузенштерна [*  Внук известного кругосветного мореплавателя И. Ф. Крузенштерна ], предпринятое по инициативе и на средства известного ревнителя Севера М. К. Сидорова в 1862 году. Крузенштерн вышел из устья Печоры на двух судах — шхуне «Ермак» (150 тонн) [*  «Ермак», построенный в Сороках на Белом море, еще раньше сделал три неудачные попытки пройти Карское море. В 1844 году, выйдя из Сорок слишком поздно (30 августа), он дошел только до Мезени. В следующем году он прошел немного дальше — до устья Индиги. В 1860 году «Ермак» прошел Карские Ворота, но вскоре вернулся из-за позднего времени и недостаточного снаряжения. П. П. Крузенштерн участвовал во всех трех плаваниях, причем в 1860 году он был начальником экспедиции ] и яхте «Эмбрио» (17 тонн).

В конце августа суда были окружены у восточного входа в Югорский Шар сплоченными льдами. Маленькой «Эмбрио» удалось выскользнуть из ледяных объятий, и 25 сентября она вернулась в устье Печоры, «Ермака» же окончательно затерло, и вместе со льдами он стал дрейфовать на восток, к берегам Ямала, которые открылись мореплавателям 7 сентября. Начались сильнейшие напоры льдов, и мореплаватели, со дня на день ожидавшие гибели шхуны, вынесли продовольствие и походное снаряжение на лед. Вследствие непрекращавшихся давлений льда в судне появилась большая течь, трюм залило, и 19 сентября путешественники должны были покинуть судно. Это было в широте 69°57' N и восточной долготе 66°02'.

Было решено добраться до берега Ямала. Передвижение по торосистому осеннему льду оказалось очень тяжелым. Волочить по этому льду шлюпку было невозможно, и путешественники бросили ее, взвалив поклажу себе на плечи. Покидая судно, на всякий случай захватили с собой водку. На другой же день один из матросов тайком от других решил «выпить с горя» и, мертвецки пьяный, свалился на лед. Тащить на себе этого забулдыгу моряки с «Ермака» не пожелали и оставили матроса там, где он лежал, предварительно раздев его до рубахи «для скорейшего протрезвления» — Против всяких ожиданий, матрос уже на следующий день догнал своих товарищей; после этого случая водка в значительной мере потеряла свою притягательную силу.

27 сентября 1862 года путники добрались до Ямала и были чрезвычайно обрадованы, встретив здесь ненцев, которые оказали бедствовавшим морякам полное гостеприимство Отсюда Крузенштерн и команда на оленях добрались до Обдорска.

Плавание Крузенштерна было, как и почти все предшествующие плавания по Карскому морю, неудачным. Оно дало повод престарелому Литке, с плаваниями которого у Новой Земли мы уже знакомы, еще раз подтвердить свое мнение, что «морское сообщение с Сибирью принадлежит к числу вещей невозможных». Однако уже через несколько лет авторитетному мнению Литке было суждено рассыпаться в прах.

В 1869 году, очень благоприятном в отношении состояния льдов, юго-западную часть Карского моря исходили вдоль и поперек двадцать четыре норвежских промысловых судна. Особенно интересным было плавание Э. Иоганнесена. Уже во второй половине июля он прошел из восточного устья Маточкина Шара до Вайгача, оттуда направился к Ямалу, поднялся вдоль его западных берегов до острова Белого и дальше на север до 75° N, нигде не встретив льдов. В следующем году норвежские суда во множестве пустились в Карское море. Иоганнесе н несколько раз пересек море и в начале сентября немного не дошел до острова Диксона. Как и в предыдущем году, Иоганнесен в ряде мест измерил глубину моря, произвел наблюдения над температурой воды, ее цветом, течениями и др. Данная им для юго-западной части моря схема течений в основных чертах подтвердилась дальнейшими исследованиями научных экспедиций.

Проблема освоения Северного морского пути в устья рек Обь и Енисей затрагивала интересы тех торгово-промышленных кругов Европейской России, которые боялись выхода на мировой рынок дешевого сибирского хлеба. Вместе с тем за этот путь горячо ратовали сибирские купцы и капиталисты.

Горячим поборником освоения морского пути к устьям западносибирских рек был сибирский купец М. К. Сидоров. Об установлении морского сообщения с устьями этих рек Сидоров мечтал уже с восемнадцатилетнего возраста [*  М. К — Сидоров родился в 1823 году ].

В 1859 году он подал енисейскому губернатору записку о возможности мореплавания из Европы в Сибирь, но эта записка была оставлена без внимания. Тогда Сидоров поехал в Петербург и представил в Русское географическое общество записку, в которой сообщал о своем намерении отправить на собственные средства судно в устье Енисея и просил снабдить это судно инструкциями для производства научных наблюдений. Вместе с тем Сидоров просил Географическое общество принять две тысячи фунтов стерлингов для того, чтобы премировать этой суммой первый корабль, который войдет с моря в устье Енисея или Оби. Географическое общество по настоянию его вице-председателя Ф. П. Литке отказало Сидорову, ссылаясь на то, что «у нас, русских, еще нет такого моряка, который решился бы плыть морем в устье Енисея» [*  Ф. Студитский, История открытия морского пути из Европы в сибирские реки, ч. I, СПб., 1883, стр. 48 ] . Денег от Сидорова общество не приняло.

После этого Сидоров сделал такое же представление Вольно-экономическому обществу, но и здесь предложение Сидорова опять провалилось. В отзыве, данном на проект Сидорова, Литке высказал следующее мнение, которое, конечно, не могло не возмутить такого патриота, каким был Сидоров: «Такие экспедиции могут быть успешно снаряжаемы только в Англии, где в последние полвека образовались целые поколения пловцов — специалистов для ледяных морей».

Сидоров все же воспользовался советом Литке и поехал в Англию, где обратился к председателю Лондонского географического общества Р. Мурчисону. При содействии последнего была организована компания, которая должна была в 1863 году отправить на Енисей судно. Дело это, однако, расстроилось из-за грубого обращения енисейского губернатора с представителем компании.

В 1867 году Сидоров подал записку наследнику (будущему царю Александру III) «О средствах вырвать Север России из его бедственного положения». Воспитатель будущего царя, генерал Зиновьев, ответил такой резолюцией: «Так как на Севере постоянные льды, и хлебопашество невозможно, и никакие другие промыслы немыслимы, то, по моему мнению и моих приятелей, необходимо народ удалить с Севера во внутренние страны государства, а вы хлопочете наоборот и объясняете о каком-то Гольфштреме, которого на Севере быть не может. Такие идеи могут проводить только помешанные».

Встречая в русских административных кругах неизменно отрицательное отношение к проекту открытия морского пути в устья сибирских рек, Сидоров едет в 1868 году в Норвегию, где обсуждает вопросы о плавании в Карском море с норвежскими тюленебоями. Здесь же он встречается со шведским ученым и полярным исследователем А. Э. Норденшельдом, которого сразу же глубоко заинтересовывает своими планами. Уже в следующем году Норденшельд пишет Сидорову о своей готовности принять участие в рекогносцировочной экспедиции в устье Енисея. Сидоров немедленно входит в Русское географическое общество с новым предложением: «не признает ли оно полезным воспользоваться предложением и услугами профессора Норденшельда и отдельно или совокупно с Швециею и Норвегиею отправить экспедицию с учеными с обеих сторон». Однако и на этот раз Географическое общество не пошло навстречу Сидорову, указав на то, что «едва ли в настоящее время можно ожидать существенной пользы от подобной экспедиции, в особенности если принять в соображение те существенные расходы, которые она повлекла бы за собой».

После отказа Русского географического общества объявить о назначенной Сидоровым премии в две тысячи фунтов стерлингов для первого корабля, достигшего Оби или Енисея, соответствующее объявление было сделано в заграничных журналах. На это объявление отозвался английский капитан И. Виггинс, В 1874 году он совершил свое первое плавание по Карскому морю. 17 августа его пароход «Диана» был у северного входа в Обскую губу, а несколько дней спустя он достиг долготы 86° Е, при широте 76° N, то-есть был восточнее меридиана шхер Минина, которые до этого были пройдены водным путем только один раз (Мининым в 1740 году). «Диана» была первым паровым судном, плававшим в Карском море.

В районе Енисейского залива Виггинс открыл два новых острова, впоследствии названных островом Вилькицкого и островом Шокальского [*  Н. Johnson. The life and voyages of Joseph Wiggins, London, 1907., стр. 43, а также Ф. Студитский, История открытия морского пути из Европы в сибирские реки, ч. II, СПб., 1883, стр. 99. Обычно открытие острова Вилькицкого неправильно приписывается Гидрографической экспедиции под начальством А. Вилькицкого (1894—1897) ].

В последующие годы Виггинс одиннадцать раз проводил торговые пароходы в устье Оби и Енисея, причем только один раз (в 1875 году) не достиг цели; впрочем, в этом году Виггинс плавал на небольшом паруснике и, вследствие позднего времени, повернул обратно еще у острова Колгуева. Таким образом, все без исключения плавания Виггинса в Карском море (в 1874, 1876 [*  В 1876 году пароход Виггинса «Темза» был вынужден зазимовать на Енисее в устье Курейки. В следующем году пароход, спускаясь по Енисею, сел на мель в районе Игарки и был оставлен командой ] , 1878, 1884, 1887, 1888, 1889, 1890, 1893 и 1894 годах), имезшйе заданием достижение Оби или Енисея, достигли своей цели.

Уже после первого своего плавания Виггинс пришел к заключению, что установление регулярного пароходного сообщения между Англией и устьем Оби вполне возможно, а в последующие годы он блестяще доказал справедливость этого положения. Виггинсу пришлось преодолеть не только трудности плавания по неисследованному Карскому морю, но и человеческую косность, ибо, по словам Сидорова, «и из наших соотечественников немногие сочувствовали Виггинсу, да и в Англии было немного таких лиц, которые находили возможным мореплавание в Сибирь».

Работа, проделанная Виггинсом в Карском море, заслуживает тем большего внимания, что в то время, когда плавал Виггинс, не существовало сколько-нибудь приличных морских карт Карского моря, оно было совершенно не обставлено знаками, проводке судов не помогали ледоколы или разведывательные суда, и в распоряжении Виггинса не было ни радио, ни ледовой авиационной разведки, а потому он не мог пользоваться данными службы погоды и ледовых оповещений.

После Виггинса появилась громадная литература (большей частью журнальные статьи и брошюры), доказывавшая возможность торгового мореплавания по Карскому морю.

Успешные плавания норвежцев в Карском море были в должной мере оценены известным шведским полярным исследователем А. Э. Норденшельдом. который еще в 1875 году организовал собственную экспедицию в это море на средства купца Оскара Диксона. Целью экспедиции являлись как всесторонние научные исследования, так и «разрешение вопроса о возможности правильного морского сообщения между северной Скандинавией и устьями Оби и Енисея».

В экспедиции, осуществленной на зверобойной шхуне «Proven» (43 тонны), кроме Норденшельда, участвовало четверо ученых.

Обследовав вначале западные берега южного острова Новой Земли, экспедиция в последних числах июля прошла через Югорский Шар, направилась к западным берегам Ямала и 12 августа, к северу от Енисейского залива, достигла широты 75°33' N. Отсюда «Proven» пошел на юг и 15 августа стал на якорь у небольшого острова при северо-восточном входе в Енисейский залив.

Бухта, в которой стоял «Pr6ven», оказалась прекрасной якорной стоянкой. Норденшельд назвал ее гаванью Диксона. Впоследствии это название перешло и на самый остров. «Я надеюсь, что гавань эта, — писал Норденшельд, — ныне пустая, в короткое время превратится в сборное место для множества кораблей, которые будут способствовать сношениям не только между Европой и обским и енисейским речными бассейнами, но и между Европой и северным Китаем».

Норденшельд считал гавань Диксона «лучшей на всем северном берегу Азии».

У острова Диксона Норденшельд покинул судно и возвратился в Швецию сухим путем через Сибирь. «Pr6ven» же снова пересек Карское море и 26 сентября был в северной Норвегии, с богатыми научными материалами — первыми для Карского моря.

С целью продолжить научные работы в Карском море и опровергнуть высказывавшееся некоторыми мнение, что удачное плавание «Pr6ven» было только счастливой случайностью, Норденшельд снарядил в следующем году (1876) новую экспедицию. На этот раз был зафрахтован довольно большой транспортный пароход «Ymer» (400 гони). Необходимые средства были предоставлены главным образом русским капиталистом и выдающимся прогрессивным деятелем Сибири А. Сибиряковым.

Плавание «Ymer» в Карском море прошло так же. успешно, как плавание «Proven». В северной части Енисейского залива был обнаружен большой остров, названный Норденшельдом островом Сибирякова; этот остров — под названием острова Кузькина [*  Кузька (фамилия его осталась неизвестной) был участником плавания Рахманина в 1780 году по Енисею до его устья, когда Кузька и посетил остров, названный его именем. Кузька провел несколько лет на Енисейском заливе. По словам М. Сидорова, «Кузька был до того уважаем на берегах Енисейского залива мореходами, что товарищи его назвали именем его реку и становье» (Ф. Студитский, История открытия морского пути из Европы в сибирские реки, II, СПб., 1883, стр. 201) ] — был, однако, уже ранее известен русским. Он обозначен еще на карте Исаака Массы, изданной в 1612 году. Экспедиция и на этот раз сделала много ценных научных наблюдений, причем было выяснено, что — в противоположность господствовавшему тогда мнению — Карское море отличается богатой животной жизнью.

Удачные экспедиции Норденшельда в Енисейский залив в 1875—1876 годах рассеяли пессимистический взгляд, который до того времени господствовал в отношении судоходности Карского моря.

Между прочим, пароход «Ymer» доставил в устье Енисея некоторые товары — первые прошедшие Северным морским путем. В этом же году грузы в Енисей (Курейку) были доставлены и Виггинсом на пароходе «Themse», но местными русскими властями, ссылавшимися на отсутствие на нижнем Енисее таможни, они были конфискованы [*  После продолжительных хлопот в Петербурге грузы были освобождены ] . Таким образом, 1876 год следует считать годом начала пароходных торговых плаваний через Карское море в устье Енисея.

Не умаляя заслуг Норденшельда и Виггинса в деле открытия морского пути в устья западносибирских рек, необходимо констатировать, что инициатором и вдохновителем этого дела был М. К. Сидоров. О своих трудах в этом направлении Сидоров писал е 1S82 году следующее: «Считая открытие прохода морем из устьев Оби и Енисея жизненным вопросом для Сибири и имеющим важное государственное значение для всего нашего отечества, я обратил на него все свое внимание... С 1841 года он сделался для меня задачею всей моей жизни, и для решения его я  пожертвовал всем своим состоянием, нажитым от золотопромышленности, в 1 700 000 рублей, и даже впал в долги. К сожалению, я не встречал ни в ком сочувствия к своей мысли: на меня смотрели, как на фантазера, который жертвует всем своей несбыточной мечте. Трудна была борьба с общим мнением, но в этой борьбе меня воодушевляла мысль, что если я достигну цели, то мои труды и пожертвования оценит потомство». Деятельность Сидорова была в должной мере оценена только в советское время.

Первые грузы из Енисея (графит, рыба, меха и др.) были вывезены в 1877 году на небольшом парусном судне «Утренняя заря» [*  Ранее называлось «Ибис» ].

Под командой капитана Д. И. Шваненберга «Утренняя заря» вышла из Енисея в море, 24 августа миновала Белый остров (на который была сделана высадка с целью его обследования), прошла Карские Ворота, 11 сентября была в Нарде, 23 ноября — в Стокгольме и 1 декабря — у набережной Васильевского острова в Петербурге. Несколько дней спустя Норденшельд послал по этому случаю следующую телеграмму Сидорову, на средства которого парусник совершил свое замечательное плавание: «Да рассеет «Утренняя заря» мрак, который до сих пор препятствовал верному суждению о судоходстве в Сибирь».

«Уважение к нашим морякам до того было велико в Норвегии, Швеции и Финляндии, —писал Сидоров, — что даже дамы, являвшиеся для осмотра шхуны, награждали капитана своими фотографическими карточками и букетами и писали ему стихи о победе, совершенной над грозной стихией». Интересно, что весь экипаж «Утренней зари» состоял только из пяти человек: капитана Шваненберга, двух штурманов и двух матросов — Кузика и Цыбуленко. Подготовляя свою экспедицию, Шваненберг во всех приморских городах России через газеты вызывал матросов, желающих принять участие в плавании, — вызвался один только Кузик. Цыбуленко, который был ссыльным, Шваненберг нашел уже в Сибири. Когда «Утренняя заря» пришла в Кронштадт, на борт ее явился офицер. Шваненберг предполагал, что он пришел поздравить его с благополучным окончанием плавания, но ошибся: офицер пришел арестовать Цыбуленко, который тотчас же был отведен в кронштадтский каземат. Таким было приветствие царского правительства выдающимся мореплавателям [*  Цыбуленко был ранее военным писарем, его сослали в Сибирь за «неповиновение фельдфебелю». Через несколько дней после ареста Цыбуленко был освобожден ].

В том же году, когда «Утренняя заря» совершила свое историческое плавание, в реку Обь вошел с моря первый грузовой пароход — «Луиза» — под командованием капитана X. Даля.

Норвежские зверобойные суда продолжали посещать Карское море, в котором они промышляли весьма удачно. Наиболее интересным было плавание Э. Иоганнесена на шхуне «Nordland» в 1878 году. Он забрался далеко на северо-восток Карского моря, в воды, до этого еще ни разу не посещенные человеком, и 28 августа открыл остров, названный им островом Уединения. Местоположение этого острова Иоганнесен определил координатами 77°31'—77°42' северной широты и 86° восточной долготы [*  Согласно выполненной впоследствии реставрации прокладки Иоганнесена («Северный морской путь», XII, 1939), открытый им остров находится в 77°30' северной широты и 82°22' восточной долготы. Эти координаты весьма близко подходят к определенным астрономически координатам станции на острове Уединения (77°30' N, 82°12'Е) ].

После Иоганнесена остров Уединения был посещен в 1915 году экспедицией на «Эклипсе». В 1930 году «Седов» и в 1932 году «Русанов» тщетно искали этот остров там, где он, по Иоганнесену, должен был находиться. Разгадку дала в 1933 году экспедиция на «Челюскине», которая обнаружила небольшой остров в 50 милях к западу от того места, где Иоганнесен поместил свой остров Уединения. Внешний вид острова хорошо соответствовал описанию, которое дали участники экспедиции на «Эклипсе». Экспедиция на «Белухе», посетившая в 1933 году тот же остров, у которого незадолго до того побывал «Челюскин», и произведшая топографическую съемку, также могла констатировать соответствие с описанием острова, данным экспедицией на «Эклипсе». В 1934 году экспедиции на «Седове» удалось найти на острове Уединения знак, поставленный «Эклипсом» в 1915 году. Не все плавания в Карском море проходили удачно. В тяжелые ледовые годы маломощные суда нередко затирало льдом. Таким был 1882 год, в августе которого начался так называемый первый Международный полярный год.

С 1 августа 1882 года по 1 августа 1883 года различные государства содержали в полярных странах научно-исследовательские станции, главной задачей которых являлось производство метеорологических и геомагнитных наблюдений. Русское правительство ассигновало средства на устройство двух станций: в Малых Кармакулах на Новой Земле и на острове Сагастыре в устье Лены. Так как громадное протяжение ледовитого побережья Сибири было освещено станциями недостаточно, то пополнить этот пробел взялись Голландия и Дания. Голландцы решили построить станцию на острове Диксона, а датчане избрали местом зимовки район мыса Челюскина на Таймырском полуострове. Однако ни голландской, ни датской экспедиции не удалось дойти до места назначения.

Для голландской экспедиции, во главе которой стоял ученый М. Снеллен, было зафрахтовано небольшое норвежское судно «Варна» (250 тонн) с машиной в 50 лошадиных сил. Это судно должно было доставить участников экспедиции, дом, провиант и все снабжение на остров Диксона, а затем в тот же год вернуться обратно. В течение августа 1882 года «Варна» тщетно пыталась через один из проливов проникнуть в Карское море, — все они были забиты льдом. Выжидая перед западным входом в Карские Ворота разрежения льдов, «Варна» 30 августа попала здесь в ледяную ловушку, из которой ей уже не суждено было высвободиться. Затертую льдами «Варну» в одни сутки пронесло быстрым течением через Карские Ворота.

На следующий день судно уже было в Карском море. Малоутешительная картина представилась здесь путешественникам. Море было покрыто сплошными льдами, среди которых «Варна» лишь с величайшим трудом находила себе путь, большей частью вынужденная пассивно дрейфовать вместе со льдом. 17 сентября голландцы очень удивились, увидев среди льдов другое судно. Оказалось, что это пароход датской экспедиции «Димфна», так же как и «Варна», тщетно боровшийся со льдами. Суда приблизились друг к другу, и участники обеих экспедиций поделились своими невеселыми впечатлениями о Карском море. Надежды на достижение Енисейского залива были оставлены, сомнительной казалась возможность возвращения в Баренцево море. Действительно, уже через несколько дней после встречи оба судна потеряли всякую возможность самостоятельного движения. Вместе со льдами, цепко захватившими их, они были отданы во власть ветрам и морским течениям, медленно уносившим их на север.

Когда всякие надежды на освобождение «Варны» рухнули, начальник экспедиции распорядился сложить в  шлюпки запасы продовольствия и необходимое снаряжение на случай гибели судна. Кроме того, трехмесячный запас продовольствия сложили на льду недалеко от судна. Эта мера предосторожности была не лишней, потому что уже в начале ноября начались жестокие напоры льдов. «Варна» получила течь, а попытка выкачать воду успеха не имела. В декабре течь увеличилась, и дальнейшее пребывание на судне стало невозможным. Тогда участники голландской экспедиции перебрались на стоявшую совсем недалеко «Димфну», где начальник экспедиции лейтенант Ховгард оказал потерпевшим крушение гостеприимство.

Когда пришло лето, льды около «Варны» пришли в движение, и голландцы стали с беспокойством посматривать на свое судно. Течь с наступлением тепла стала еще большей, и уже на глаз было видно, как с каждым днем судно погружается на несколько сантиметров ниже. Развязка наступила 24 июля 1883 года. Когда участники экспедиции сидели в кают-компании «Димфны» и завтракали, на палубе раздался возглас: «Судно тонет!» Голландцы выбежали на палубу в тот момент, когда «Варна», находясь почти в вертикальном положении, навсегда погрузилась в пучину вод. Это было в северной широте 71°5' и восточной долготе 62°52'.

После гибели «Варны» голландцы решили сделать попытку достигнуть материка пешком по льду и, где представится возможность, на шлюпках. 3 августа вся экспедиция, в составе двадцати одного человека, простилась с датчанами и покинула «Димфну», имея в своем распоряжении трое саней и четыре лодки. С большим трудом, то переплывая разводья среди льдов на шлюпках, то таща их по льду, путешественники добрались до Вайгача. Отсюда они поплыли на лодках к Югорскому Шару, где встретили пароход «Луиза», который и доставил участников экспедиции в Норвегию. Судно датской экспедиции «Димфна» освободилось от льдов Карского моря только в сентябре и в октябре прибыло в Норвегию.

Оттого, что обе экспедиции не достигли места своего назначения, наука не проиграла, а скорее выиграла. Метеорологические наблюдения, которые делались на «Варне» и «Димфне» с помощью точно проверенных инструментов в течение целого года, до настоящего времени не потеряли своей ценности. Богатый материал был собран также по фауне и флоре Карского моря.

В 1893 году Карское море пересекло с запада на восток судно Ф. Нансена «Фрам». О сделанных им открытиях в этом море мы познакомимся в одной из следующих глав. Точно так же в другой главе («Новосибирские острова и море Лаптевых») будут рассмотрены работы, выполненные в крайней восточной части Карского моря экспедицией Э, Толля в 1900-1901 годах. Случаи, когда льды Карского моря затирали экспедиционные суда, бывали и после сурового 1882 года.

В конце июля 1907 года судно экспедиции герцога Орлеанского «Belgica» прошло через Маточкин Шар в Карское море. Насколько хватал глаз, море к востоку от Новой Земли было покрыто льдами, которые скоро пленили судно и стали увлекать его к югу. 16 августа судно вынесло через Карские Ворота в Баренцево море. Дрейф «Belgica» с несомненностью подтвердил существование вдоль восточного берега южного острова Новой Земли точения, направленного с севера на юг.

В том же году, когда «Belgica» дрейфовала в южной части Карского моря, крайний северо-запад этого моря посетил норвежский промышленник Бракме на судне «Severn». В августе он прошел от острова Белого на север до широты 80°3'N и долготы 78е Е. Впрочем, долгота была определена, невидимому, неправильно, и судно находилось западнее 78-го меридиана, ибо в противном случае Бракме не мог бы не заметить острова Визе.

Более суровую участь льды Карского моря подготовили в 1912 году «Св. Анне», судну экспедиции лейтенанта Г. Л. Брусилова. «Св. Анна» (паровая яхта водоизмещением в 231 тонну, специально выстроенная для плавания во льдах) не впервые попала в Карское море: в 1893 и 1897 годах она ходила в Енисей [*  Это английское военное судно «Newport», приобретенное позже Алленом Юнгом для арктической экспедиции и переименованное им в «Pandora», в 1893 году уже называлось «Blencathra» и ходило под проводкой капитана Виггинса, а в 1897 году входило в состав английской торговой экспедиции Попхэма ] . Брусилов рассчитывал пройти Северным Ледовитым океаном из Атлантического океана в Тихий, занимаясь на этом переходе звериным промыслом. В состав экспедиции, кроме начальника, входили штурман В. И. Альбанов, окончившая самаритянские курсы Е. А. Жданко (исполнявшая обязанности врача) и двадцать один человек команды. Продовольствия было взято на полтора года.

«Св. Анна» вышла из Петербурга 10 августа 1912 года и, зайдя в Александровск-на-Мурмане, 15 сентября подошла к Югорскому Шару. Здесь стояло несколько пароходов, которые в течение всего лета тщетно пытались пройти в Карское море, — сразу же по выходе из Югорского Шара они встречали непреодолимые льды и поворачивали обратно.

Один из лучших в то время знатоков полярных льдов — гидрограф Н. В. Морозов предпринял в том году девять безуспешных попыток проникнуть в Карское море. Не удалось это и другим судам, за исключением «Св. Анны». «16 сентября, — пишет Морозов, — я видел очень красивую баркантину, шедшую очень смело из Югорского Шара прямо во льды Карского моря; я догадался, что это «Анна» лейтенанта Брусилова». После этого «Св. Анну» никогда уже больше не видели. В начале октября ее затерло у западного берега Ямала, в широте 71°45'N. Первые две недели «Св. Анна» стояла здесь неподвижно, и команда даже несколько раз сходила на берег, но 28 октября лед оторвало и понесло на север. С этого дня начался ледовый дрейф судна, вынесший «Св. Анну» зимою следующего (1913) года в Полярный бассейн.

Зимой среди участников экспедиции появилась какая-то повальная болезнь. В середине января 1913 года болели Брусилов, Альбанов и семь человек команды. В вахтенном журнале за 17 января имеется запись: «Странная и непонятная болезнь, захватившая нас, сильно тревожит [*  Из рассказов штурмана Альбанова автор этих строк вынес впечатление, что болезнь была цынготного характера, хотя она и не сопровождалась типичными признаками цынги ].

Е. А. Жданко все время ухаживает за больными и, несмотря на собственное недомогание, самоотверженно борется, чем можно, с болезнью. Всех хуже чувствует себя командир. Ввиду наступления холодных ночей и малочисленности здоровой команды с сегодняшнего дня введены двухчасовые вахты». 3 марта Брусилов заносит в судовой журнал: «Ходить и двигаться совсем не могу, на теле у меня пролежни, часто заговариваюсь; было время, когда опасались, что я вовсе не встану, и сделали список всех документов, хранящихся у меня».

С наступлением весны началась охота, и больные стали быстро поправляться. В течение марта и апреля было убито двадцатьпять медведей. «Сделано большое количество колбас из медвежьего мяса, — читаем мы в вахтенном журнале от 22 марта, — на льду устроена коптильня, где коптят колбасы и селедки». Медленнее всех поправлялся Бру­силов. «2 мая меня вынесли на стуле на лед, потом положили и обнесли вокруг судна и по палубе», — пишет он в журнале.

Летом «Св. Анна» находилась уже севернее 78-й параллели. Были предприняты попытки освободить судно, для чего долго пилили и вырубали канал во льду, но без всякого успеха. Уже 18 августа участники убедились в бесцельности этой работы, что отмечено в вахтенном журнале: «Сегодня потеряли надежду на освобождение и начали готовиться ко второй зимовке. Вид и состояние окружающего льда убедили нас в этом. В целях экономии топлива приспособили нижнее кормовое помещение для жилья. Брусилов перебрался в хронометрическую каюту; собрали щепки и всякий горючий материал, валявшийся на льду вокруг судна, приспособили лампу «молния» для освещения медвежьим жиром». Из парусиновых обвесов сшили новые брюки, шкуры убитых тюленей пошли на выделку обуви. 30 октября закрыли световой люк и засыпали его сверху снегом; c этого времени помещения в течение круглых суток освещались тюленьим и медвежьим жиром, налитым в банки из-под консервов.

Вторая вынужденная зимовка в дрейфующих льдах подействовала на большинство участников экспедиции удручающе. Начались крупные недоразумения между Брусиловым и Альбановым, о которых последний вспоминал так: «С болезненной раздражительностью мы не могли бороться никакими силами; внезапно у обоих появлялась сильная одышка, голос прерывался, спазмы подступали с горлу, и мы должны были прекращать наше объяснение, ничего не выяснив. Я не могу припомнить ни одного случая, чтобы после сентября 1913 года мы хоть раз поговорили с Георгием Львовичем как следует, хладнокровно, не торопясь скомкать объяснение и разойтись по своим делам». Результатом этих взаимоотношений явилась следующая запись, сделанная Брусиловым в судовом журнале 22 сентября: «Отставлен от исполнения своих обязанностей штурман». Брусилов не счел нужным прибавить к этой записи, что Альбанов был освобожден от исполнения обязанностей штурмана по собственной просьбе.

Вскоре после этого у Альбанова зародилась мысль по окончании полярной ночи покинуть судно. 22 января 1914 года он обратился к Брусилову с просьбой дать ему материал для постройки каяка, чтобы весной уйти с судна. Вначале Альбанов предполагал покинуть судно без провожатых, но позже вызвалось еще несколько человек из команды, против ухода которых Брусилов не возражал. На освобождение судна летом 1914 года надежд почти не. было, между тем продовольствия на судне было немного, и если бы все оставались на судне, то голод в следующую зиму был бы неизбежен.

К своему санному путешествию Альбанов начал готовиться 23 января 1914 года. Надо было сделать семь каяков, семь нарт, сшить или исправить одежду, сапоги, приготовить провизию и т. д. Между тем дрейф судна в начале зимы изменился, и вместо того чтобы двигаться на север, корабль стало увлекать на запад. К концу полярной ночи «Св. Анна» оказалась севернее Земли Франца-Иосифа, за 82° с. ш. В это время Альбанов часто лазал в «воронье гнездо» [*  Бочка, из которой наблюдают за расположением льдов ] на гротмачте.

«В тихую, ясную погоду приятно посидеть в обсервационной бочке, на высокой мачте. Чуть слышно шепчет ветерок в снастях, покрытых серебристым пушистым инеем. Как в белом одеянии лежит и спит красавица «Св. Анна», убранная прихотливой рукой мороза и но самый планшир засыпанная снегом. Временами гирлянды инея срываются с такелажа и с тихим шуршанием, как цветы, обсыпаются вниз. Полтора года уже спокойно спит «Св. Анна» на своем ледяном ложе. Суждено ли тебе и дальше спокойно проспать тяжелое время, чтобы в одно прекрасное утро незаметно вместе с ложем твоим, на котором ты почила далеко в Карском море у берегов Ямала, очутиться где-нибудь между Шпицбергеном и Гренландией? Или в холодную полярную ночь, когда кругом завывает метель, когда не видно ни луны, ни звезд, ни северного сияния, ты внезапно будешь грубо пробуждена от своего сна ужасным треском, визгом и содроганием, и через некоторое время лишь куча бесформенных обломков укажет твою могилу?... Да, любопытно, что-то ждет тебя, «Св. Анна»? А пока ты еще хороша. Пусть там, внутри тебя, уже началось разрушение, оно незначительно пока. Кучка людей все теснее и теснее сбивается в глубине твоего трюма, отчаянно отбиваясь от беспощадной суровой стихии. Одна забота у них — как можно дольше растянуть провизию...». Такие мысли занимали Альбанова незадолго до того, как он в апреле 1914 года покинул «Св. Анну».

Последний свой день на судне Альбанов вспоминает так: «Давно я ждал наступления этого дня, готовился к нему, торопился, но когда наступил этот долгожданный день, то мне стало жалко расставаться со «Св. Анной», жалко было покинуть ее далеко на Севере, в беспомощном состоянии. Если я испытал много лишений и неприятностей на ней, то видел зато и много хорошего, особенно в первое время нашего плавания. Много хороших вечеров провели мы в нашем чистеньком еще в то время салоне, у топившегося камина, за самоваром. «Наша барышня» Ерминия Александровна сидела «за хозяйку». Ни одной минуты она не раскаивалась, что «увязалась» с нами. Но это было давно... Еще свежа была белая краска на стенах кают и на потолках, как зеркало блестело полированное красное дерево мебели, и великолепные ковры украшали пол... Теперь при входе в помещение вы видите небольшое красноватое пятно вокруг маленького дрожащего огня «коптилки», а к этому огню жмутся со своей работой какие-то силуэты... Они очень грязны и сильно закоптели. Мыло у нас уже вышло, пробовали варить сами, но неудачно. По углам везде лед и иней. Благодаря вечной сырости краска пластами отстает от дерева и грязными, закоптелыми лохмотьями висит по стенам. Под ними видно промозглое потемневшее дерево, скользкое от сырости и плесени».

Альбанов покинул «Св. Анну» 13 апреля 1914 года вместе с тринадцатью матросами, добровольно вызвавшимися сопровождать его. Это было в северной широте 83°17' и восточной долготе 60°. Трое матросов, испугавшись трудностей пути по торосистым льдам, вскоре вернулись на судно. На «Св. Анне» осталось, таким образом, тринадцать человек. Их участь и судьба судна остались неизвестными. Вероятнее всего, «Св. Анна» в конце концов была раздавлена льдами и затонула.

Вопрос, были ли тогда еще в живых Бру­силов и его двенадцать спутников или они еще до гибели судна перемерли от голода, вероятно, никогда не будет выяснен. Что же касается Альбанова, то он не только спасся, но доставил ценнейший документ — судовой журнал «Св. Анны».

О приключениях Альбанова мы расскажем ниже, в главе «Исследования Земли Франца-Иосифа.

Хотя экспедиция на «Св. Анне» и не преследовала научных задач, тем не менее спасенный Альбановым судовой журнал доставил нам ценные сведения о крайней северо-западной части Карского моря, в которой до этого не плавало ни одно судно. Производившиеся на «Св. Анне» измерения глубин осветили рельеф дна в этой части Карского моря, анализ самого дрейфа судна позволил вывести интересные заключения о течениях. Так, оказалось, что передвижение «Св. Анны» в Карском море на север было вызвано главным образом действующим здесь постоянным течением, на долю же влияния ветра приходится только 33% дрейфа судна в северном направлении.

В 1914 году Гидрографическое управление организовало экспедицию для поисков Седова, Русанова и Брусилова, от которых долгое время не было никаких вестей. Согласно плану экспедиция, для которой в Норвегии было приобретено судно «Эклипс», должна была осмотреть побережье Сибири от Енисея до мыса Челюскина и остров Уединения. Начальствование над экспедицией было поручено капитану Отто Свердрупу, который подобрал себе норвежскую команду. Из русских в экспедиции участвовали доктор И. Тржемесский, в качестве представителя Гидрографического управления и вместе с тем единственного научного работника на судне, а также радист Д. Иванов. «Эклипс» — старое, но очень хорошее полярное китобойное судно — был построен в 1867 году в Шотландии, сделан из дуба и  имел ледовую обшивку из грин-хирта [*  Очень твердое американское дерево ] . Водоизмещение парохода равнялось 440 тоннам [*  Позже «Эклипс» был переименован в «Ломоносов» и приписан к Архангельскому порту. В 1931 году он ходил на Землю Франца-Иосифа ].

«Эклипс» вышел из Александровска-на-Мурмане 6 августа 1914 года, затем судно зашло на остров Вайгач, где взяло на борт радиста Иванова, и 14 августа вышло в Карское море. Здесь встретилось много льда, и только 28 августа судно дошло до острова Диксона. 4 сентября «Эклипс» продолжал свой путь, но уже в 30 милях к северо-востоку от острова Диксона снова встретил лед. У островов Скотт-Гансена лед, сплошной массой примыкавший к берегу, задержал судно на несколько дней.

12 сентября «Эклипс» был у мыса Штеллинга, где невзломанный лед окончательно преградил дальнейший путь на восток. В ожидании, что лед еще вскроется, судно простояло до 26 сентября. Состояние льда, несмотря на сильные южные ветры, однако, не изменилось. Убедившись в невозможности дальнейшего плавания на восток, Свердруп поставил судно на зимовку у мыса Вильда (северная широта 75°39, восточная долгота 91°26').

При просмотре всех плаваний, совершенных между Енисеем и мысом Челюскина, оказывается, что навигационный сезон 1914 года был в этом районе наименее благоприятным в отношении льдов.

Зимовка прошла благополучно, и благодаря хорошему и умелому продовольственному снабжению экспедиции [*  Значительная часть продовольствия для «Эклипса» была приобретена от Р. Амундсена, собиравшегося в экспедицию, но отложившего ее. Особенное внимание было обращено на разнообразие пищевых продуктов, которые, кроме того, подверглись исследованию со стороны профессора физиологии Торупа, специалиста по питанию в полярных условиях ] признаков цынги совершенно не появилось. Поучительно сопоставить в этом отношении происходившую в то же время зимовку «Таймыра» и «Вайгача». Эти суда были снабжены без достаточного знания и опыта полярных зимовок, питание на них было однообразным, и в результате цынга не миновала эту экспедицию. Весной 1915 года Свердруп совершил санную поездку к месту зимовки «Таймыра» и «Вайгача», о которой мы расскажем ниже.

11 августа 1915 года «Эклипс» покинул мыс Вильда, оставив здесь склад продовольствия, и 16 августа прибыл к острову Диксона, где принял на борт запас угля. Затем судно пошло обратно, навстречу двигавшимся на запад ледоколам «Таймыр» и «Вайгач», к которым и подошло 29 августа в районе островов Скотт-Гансена. На следующий день «Эклипс» пошел на север и 13 августа бросил якорь у острова Уединения, почти не встретив на своем пути льда. Свердруп и Гржемесский внимательно обследовали весь остров, но никаких признаков пребывания на нем людей не обнаружили. На южном берегу острова был поднят национальный флаг и поставлен сделанный из плавника знак.

От острова Уединения «Эклипс» прошел около 30 миль на восток до кромки сплоченных льдов, а затем взял курс на остров Диксона. На пути судно село на песчаную банку в 3—4 милях к юго-востоку от острова Свердрупа. Чтобы сняться с мели, пришлось выбросить в море значительное количество угля. 3 сентября «Эклипс» снова был у острова Диксона и 16 сентября 1915 года вместе с «Таймыром» и «Вайгачем» пришвартовался к пристани в Архангельске.

Таким образом исследования Карского моря до революции ограничивались отдельными эпизодическими экспедициями, значительная часть которых была перечислена выше. Поэтому сведения о физической географии и животной и растительной жизни этого моря оставались весьма неполными и отрывочными.

При советской власти изучение Карского моря приняло систематический характер.

Если не считать гидрографической экспедиции, работавшей в 1920 году в Югорском Шаре и Карских Воротах, то первой советской научной экспедицией, отправленной в Карское море, была экспедиция на гидрографическом судне «Таймыр» в 1921 году, с работами которой на Новой Земле мы уже познакомились. В Карском море этой экспедицией была описана Байдарацкая губа и, кроме того, ею было выполнено несколько планомерных гидрологических разрезов через всю юго-западную часть Карского моря, впервые позволивших иметь более или менее ясное суждение о водных массах, заполняющих Карское море, и их циркуляции. На «Таймыре» находилась также биологическая партия, сделавшая обширные гидробиологические сборы.

В том же году с ледокольного парохода «Малыгин», зафрахтованного ПлавМорНИН, производились гидрологические наблюдения в обь-енисейском районе Карского моря. В 1927 году этот же институт на судне «Персей» произвел океанографические работы по всей юго-западной части моря. Это же судно работало здесь и в 1932 году.

В 1922 и 1923 годах район между Енисейским заливом и Обской губой посетила промысловая экспедиция Комсеверпути на шхуне «Агнесса» под начальством промышленника Д. Вардропера. Эта экспедиция внесла весьма существенные изменения в очертания береговой линии в данном районе, в частности в 1922 году ею был впервые обойден и положен на карту остров, расположенный к северу от полуострова Явай и названный островом Агнесса [*  Впоследствии был переименован в остров Шокальского ] . В следующем году этой же экспедицией был открыт остров Олений.

Картирование района Гыданского залива, начатое «Агнессой», продолжалось целым рядом гидрографических экспедиций, из которых мы упомянем экспедицию на пароходе «Север» под начальством гидрографа Дмитриева в 1926 году, экспедицию обской группы Убекосибири в 1928 году и экспедицию Комсеверпути на шхуне «Метнер» в 1930 году, основавшую в устье реки Юрибей в глубине Гыданского залива факторию и положившую начало ежегодным рейсам сюда промысловых судов. В 1931—1932 годах в южной части Гыданского залива зимовали моторные боты «Ныдоямо» и «Аврал», находившиеся под командованием капитана Л. К. Шар-Баронова; зимовка этих судов была использована для производства маршрутных съемок. В 1936—1938 годах в Гыданском заливе работала гидрографическая экспедиция на шхуне «Минин» под начальством Г. П. Колесникова, которая, помимо обширных гидрографических работ, впервые выполнила в Гыданском заливе гидрологические разрезы.

В 1932 году океанографические работы были выполнены в мелководной части Карского моря, против Обского и Енисейского заливов, с небольшого моторного судна «Альбатрос». На обратном пути в Архангельск бот был выброшен на берег острова Белого и погиб. Небольшая партия людей отправилась на единственной уцелевшей шлюпке в Обскую губу, остальные же участники экспедиции остались на острове, ютясь в устроенных из ящиков и брезента шалашах.

Когда пролив Малыгина стал, они отправились к фактории на мысе Дровяном, но, не имея новых карт, не могли найти ее (фактория была выстроена в 1932 году). Выбившиеся из сил путники двинулись обратно к месту гибели «Альбатроса». На этом пути замерзли начальник экспедиции В. Я. Никитинский и два научных сотрудника; тела их были найдены позже. Остальные члены экспедиции были весной вывезены с острова Белого и доставлены в Салехард специальной спасательной экспедицией. Корпус «Альбатроса», выкинутый штормами далеко на берег острова Белого, виден здесь и сейчас.

Летом 1936 года в южной части Карского моря (то-есть части, расположенной к югу от линии мыс Желания — остров Диксона) была выполнена гидрологическая съемка экспедицией Арктического института на зверобойном судне «Нерпа» под руководством К. А. Гомоюнова. Вся исследованная акватория была покрыта сетью гидрологических станций, которые отстояли одна от другой на 30 миль. Произведенная «Нерпой» съемка позволила иметь хорошее представление о распределении в Карском море температуры, солености и других гидрологических, а также биологических элементов, о грунтах, течениях и т. д. В том же 1936 году в крайней юго-западной части Карского моря производили гидрографические и гидрологические работы парусно-моторные боты «Профессор Визе» и «Папанин», обнаружившие между Вайгачем и Ямалом необычно высокие температуры воды. Высоконагретые воды были здесь констатированы и в следующем году экспедицией на судне «Профессор Визе».

Кроме перечисленных судов, в южной части Карского моря в последние годы производили гидрологические работы и некоторые другие суда. В результате всех этих работ южная часть Карского моря в настоящее время может считаться хорошо изученным водоемом.

Северная часть Карского моря долгое время оставалась как на картах, так и в физическом и биологическом отношении почти «белым пятном». Впервые эта область была исследована в 1930 году экспедицией на ледокольном пароходе «Седов» под начальством проф. О. Ю. Шмидта.

Посетив Землю Франца-Иосифа, где была произведена смена зимовщиков на станции в бухте Тихой, «Седов» в начале августа вошел в Русскую Гавань на северо-западном берегу Новой Земли с целью принять на борт добавочный запас угля, доставленный сюда ледокольным пароходом «Сибиряков». 11 августа «Седов» покинул Русскую Гавань и направился через северную часть Карского моря к Северной Земле.

От северной оконечности Новой Земли курс был вначале взят на северо-восток, с расчетом пройти через то место, где В. Ю. Визе предполагал существование еще не известной земли. Такое предположение было высказано на основании изучения дрейфа «Св. Анны» в 1912—1913 годах. Внимательное рассмотрение всех проделанных «Св. Анной» зигзагов и сопоставление их с ветром привели Визе к заключению, что между 78 и 80° северной широты, несколько восточнее линии дрейфа «Св. Анны», находится какое-то препятствие, не пускавшее судно на восток. Вполне естественно напрашивалась мысль о существовании здесь земли. Визе вычислил приблизительно местоположение этой земли и нанес ее на карту, опубликованную в 1924 году [*  «Известия Центрального гидрометеорологического бюро», вып. III, 1924 ] . К этому именно месту «Седов» и направлялся.

13 августа «Седов», уже пройдя за 79-ю параллель, шел разреженным льдом на восток и вскоре вышел на чистую воду. Вечером капитан «Седова» В. И. Воронин спустился с мостика в кают-компанию и объявил: «Земля впереди». Когда участники экспедиции высыпали на палубу, они могли убедиться в том, что земля, теоретически открытая шесть лет назад за письменным столом, теперь была открыта фактически.

Первая высадка на вновь открытую землю, получившую название острова Визе, была сделана 14 августа. Площадь острова составляет около 50 квадратных километров. Затерянный среди арктических льдов, этот остров производит крайне унылое и безотрадное впечатление. Он низменный, сложен из осадочных пород, поверхность его почти лишена растительности. Крайне бедна и его животная жизнь. Даже птицы, обычно встречающиеся на арктических островах летом в большом количестве, здесь имелись только в единичных экземплярах. Южная оконечность острова Визе расположена в 79°29' северной широты и в долготе 76°53' к востоку от Гринвича.

От острова Визе «Седов» пошел прямо на восток, к Северной Земле, но вскоре оказался в тяжелых многолетних льдах. Пришлось повернуть на юг. Выбраться из ледяной ловушки было делом не легким. Только на седьмой день, ожесточенно борясь с ледяной стихией, ледокол вышел на чистую воду. 22 августа экспедиция открыла в северной части Карского моря еще два небольших острова — остров Исаченко и остров Воронина. Во время плавания экспедиция произвела многочисленные промеры, впервые выяснив рельеф в северной части Карского моря, а также занималась изучением животной жизни моря и его гидрологического режима. (О плавании «Седова» у берегов Северной Земли см. главу «Северная Земля».)Исследование северной части Карского моря интенсивно продолжалось и в последующие годы. В 1932 году, чрезвычайно благоприятном в ледовом отношении, эту часть Карского моря посетили сразу три экспедиции: на «Сибирякове», «Русанове» и «Таймыре».

«Сибиряков», идя от острова Диксона к Северной Земле, открыл 12 августа неизвестный остров, названный именем гидрографа К. Е. Сидорова, бывшего командира гидрографического судна «Пахтусов». Тогда же этот остров был усмотрен с «Русанова», одновременно с «Сибиряковым» следовавшего от острова Диксона к Северной Земле, но проложившего свой курс несколько западнее.

Примерно в 60 милях к северу от этого острова «Русанов» открыл новую группу островов, получившую впоследствии название островов «Известий ЦИК». На все эти вновь открытые острова участники экспедиции на «Сибирякове» и «Русанове» не высаживались.

Обе экспедиции имели специальные задачи: «Сибиряков» должен был пройти Северо-восточным проходом в Тихий океан, «Русанов» — построить научно-исследовательскую станцию на мысе Челюскина и снабдить станцию на острове Домашнем, а потому научным работам эти экспедиции могли уделить лишь ограниченное время. Тем не менее благодаря работам обеих экспедиций, в особенности экспедиции на «Русанове», наши знания о северной части Карского моря были значительно расширены.

Третья экспедиция, которая плавала в 1932 году в северной части Карского моря,— экспедиция на «Таймыре» — имела своей основной задачей научно-исследовательские работы, главным образом гидрографического характера. Во главе этой экспедиции стоял гидрограф А. М. Лавров, участник известных экспедиций Б. Вилькицкого в 1913—1915 годах.

Помимо картографических работ, экспедицией на «Таймыре» были выполнены в северной части Карского моря значительные гидрологические исследования. «Таймыр», впервые после плавания «Седова», подходил к острову Визе, от которого проследовал прямо к Северной Земле, обнаружив на этом пути обширное мелководье. На основании изучения произведенных здесь гидрологических наблюдений участник экспедиции на «Таймыре» Вс. А. Березкин высказал предположение о существовании к северо-востоку от острова Визе еще не известной земли [*  Надо указать, что еще значительно раньше Вс. А. Березкина мысль о возможном существовании островов, к востоку от Земли Франца-Иосифа высказал С. О. Макаров, который в 1901 году писал: «Места к востоку от Земли Франца-Иосифа мне представляются особенно интересными, так как есть некоторая вероятность найти там острова» («С. О. Макаров и завоевание Арктики», М.—Л., 1940, стр. 164) ] . Правильность этой гипотезы блестяще подтвердилась в 1935 году, когда экспедицией на «Садко» был открыт остров Ушакова.

В следующем (1933) году северную часть Карского моря посетило столько судов, сколько в этом море раньше никогда еще не плавало («Красин, «Ленин», «Сибиряков», «Русанов», «Седов», «Челюскин», «Правда», «Товарищ Сталин», «Володарский», «Первая пятилетка», «Белуха», «Циркуль», «Гыдаяма», «Нерпа» и «Сталинец»). На многих из этих судов находились научно-исследовательские партии Арктического института и Главного управления Северного морского пути, внесшие новый вклад в дело изучения и освоения этого водоема.

Экспедиция на «Сибирякове» 1933 года, во главе которой стоял проф. В. Ю. Визе, посетила острова «Известий ЦИК», открытые в 1932 году «Русановым», но еще ни разу не посещенные человеком, и определила здесь астрономический пункт. Между прочим, на одном из островов «Известий ЦИК» был найден стеклянный поплавок из тех, что употребляются в Норвегии и на Мурмане при ярусном лове трески («кухтель»). В том же году, несколько позже, острова «Известий ЦИК» посетила экспедиция на «Белухе», которая произвела здесь гидрографические работы.

К югу от островов «Известий ЦИК» «Сибиряков» открыл в 1933 году группу островов, получивших название островов Арктического института (75°22' N, 81°31'Е). Эти острова, повидимому, богаты животной жизнью. На них было очень много птиц (в громадном количестве находился гусиный помет), виднелось также немало песцовых и медвежьих следов, в море то и дело «выставали» тюлени. В группу островов Арктического института входят три острова: Большой, Малый и остров Сидорова, открытый в 1932 году «Сибиряковым».

Во время плавания «Сибирякова» в 1933 году в северной части Карского моря были выполнены обширные работы по биологии (Г. П. Горбунов), микробиологии (Б. Л. Исаченко) и морским грунтам (Г. Ф. Уль).

Значительные топографические и гидрологические работы были выполнены в Карском районе Северного морского пути Западнотаймырской экспедицией 1933 года. В состав этой экспедиции входили парусно-моторное судно «Белуха» и моторные боты «Сталинец» и «Гыдаяма». Этой экспедицией была выполнена детальная съемка берега от мыса Михайлова до островов Крузенштерна, основанная на восьми астрономических пунктах.

Некоторые попутные гидрологические наблюдения в северной части Карского моря выполнил в 1933 году «Седов», основной задачей которого было снабжение станции на острове Домашнем. Вместе с тем этот пароход должен был устроить научно-исследовательскую базу на мысе Оловянном в проливе Шокальского. В течение почти целого месяца «Седов» тщетно пытался подойти к Северной Земле как с запада, так и с юга и юго-востока — тяжелые льды всюду преграждали доступ к берегам. По сведениям станции на острове Домашнем, невзломанный торосистый припай держался у западного берега Северной Земли в течение всего лета. На обратном пути в Архангельск «Седов» посетил остров Уединения.

Плаваний судов, посетивших в 1933 году северную часть Карского моря и имевших целью пройти на восток в море Лаптевых, мы коснемся в другом месте. Здесь же упомянем еще об интересном плавании в 1933 году зверобойного судна «Нерпа» под командой капитана Хохлина. «Нерпа» была первым промысловым судном, забравшимся па крайний север Карского моря. Этому судну удалось обогнуть остров Визе, а 16 августа оно достигло к востоку от этого острова северной широты 80°08' (на меридиане 80°25'), то-есть зашло здесь на север дальше, чем «Таймыр» в 1932 году.

Исследование северной части Карского моря продолжалось интенсивно и в 1934 году. Наиболее крупный вклад в его изучение внесла экспедиция Арктического института на «Седове», детально обследовавшая острова Визе и Уединения, выполнившая 105 глубоководных гидрологических станций и большое число морских промеров. Между прочим, этой экспедицией было выброшено в северной части Карского моря большое число буев, из которых многие через год или больший промежуток времени были найдены главным образом на берегах северной Норвегии и Исландии. Эти буи, несомненно, были сперва вынесены в глубокую часть Полярного бассейна, продрейфовали к северу от Земли Франца-Иосифа и затем попали в Восточногренландское течение.

В 1934 году совершил свое первое арктическое плавание ледокольный пароход «Садко», незадолго до того поднятый со дна Белого моря. Экспедиция на «Садко» имела, основной задачей снабжение станции на острове Домашнем и устройство новой станции на мысе Оловянном в проливе Шокальского. «Садко» без затруднений дошел до острова Визе, откуда курс был взят прямо на остров Домашний. На пути были встречены тяжелые льды, в которых ледокольный пароход был затерт. После почти полумесячного вынужденного дрейфа «Садко» с трудом выбрался из льдов. Западных берегов Северной Земли так и не удалось достигнуть [*  Как было выяснено во время полета Л. Д. Алексеева к острову Домашнему, этот остров был в конце августа 1934 года доступен для морского корабля при подходе к нему с юга, со стороны мыса Неупокоева ] ; новая станция, взамен мыса Оловянного, была выстроена на острове Уединения.

Существенные научные работы были выполнены также с ледокола «Ермак», обслуживавшего в 1934 году карскую и ленскую операции. Ледоколом были открыты расположенные к северу от архипелага Норденшельда острова Кирова. Попутные исследовательские работы в северной части Карского моря были, кроме того, выполнены в 1934 году с «Сибирякова», совершившего рейс к мысу Челюскина и островам «Комсомольской правды», с «Русанова», ходившего в бухту Прончищевой, и с «Малыгина». Последний ледокол имел задачей устройство полярной станции в архипелаге Норденшельда. Вследствие повреждения руля «Малыгин» не мог пройти через льды, и станция была организована на материковом берегу.

Весьма ценный вклад в изучение крайнего севера Карского моря внесла первая высокоширотная экспедиция Главсевморпути на «Садко» в 1935 году. Задачей этой экспедиции (начальником экспедиции был Г. А. Ушаков, руководителем научной части Н. Н. Зубов), являлось изучение пограничной зоны между морями, расположенными на континентальной отмели, и глубоководным Полярным бассейном, в связи с чем экспедиция и получила название «высокоширотной». По плану экспедиция должна была обогнуть с севера Шпицберген, Землю Франца-Иосифа и Северную Землю и вернуться из моря Лаптевых через пролив Вилькицкого. Вследствие встреченных между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа тяжелых льдов маршрут экспедиции сложился несколько иначе.

«Садко» под командой капитана Н. М. Николаева вышел из Архангельска 6 июля 1935 года и, выполнив гидрологический разрез между Нордкапом и южной оконечностью Шпицбергена, последовал с океанографическими работами в Гренландском море по параллели 76° N. После бункеровки в Баренцбурге «Садко» продолжал работы в Гренландском море и затем стал огибать Шпицберген с севера. 3 августа судно было у Семи островов. До 15 августа делались безуспешные попытки пройти к западным берегам Земли Франца-Иосифа. Ледовые разведки с самолета, пилотировавшегося летчиком М. С. Бабушкиным, обнаружили в направлении к Земле Франца-Иосифа тяжелые, непроходимые льды. Попутно были выполнены полеты с целью обнаружения так называемой Земли Джиллеса, но, как и можно было ожидать, никаких следов этой земли усмотрено не было.

Отказавшись от обхода с севера Земли Франца-Иосифа, «Садко» взял курс на Русскую Гавань на Новой Земле. Здесь экспедиция пополнила свои угольные запасы и 24 августа снова вышла в море, взяв сперва курс на остров Визе, а затем на остров Греэм Белл (восточная часть архипелага Франца-Иосифа). Пройдя через пятидесятимильную полосу тяжелых льдов, державшуюся у восточных берегов Земли Франца-Иосифа, «Садко» 29 августа подошел к острову Греэм Белл, на который, однако, высадки не было сделано. Дальше курс был взят на восток.

1 сентября неожиданно в большом числе показались айсберги и вместе с тем резко уменьшилась глубина моря. Все это указывало на близость какой-то еще не известной земли. В тот же день эта земля была открыта. Она оказалась небольшим островом длиной около 25 километров и высотой около 250 метров. Вновь открытый остров, который оказался сплошь покрытым ледниковым щитом, был назван островом Ушакова. Он находится в северной широте 80°50' и восточной долготе 79°20' и расположен, повидимому, на крайнем севере того подводного хребта, который тянется от острова Уединения к острову Визе и который был открыт экспедицией на «Седове» в 1930 году. Интересно отметить, что недалеко от острова Ушакова (приблизительно в 30 километрах) в 1928 году пролетел дирижабль «Италия», не обнаруживший острова, вероятно, из-за плохой видимости. После «Садко» к острову Ушакова подходило только одно судно — «Седов» в 1937 году, притом в очень раннее время года (конец июля).

От острова Ушакова «Садко» последовал к мысу Литвинова на Северной Земле, около которого были открыты три небольших островка. На одном из них экспедиция поставила навигационный знак. От мыса Литвинова экспедиция направилась к острову Шмидта и описала его западные берега, до того еще совершенно не известные. Высадки на этот остров сделано не было, и, таким образом, остров Шмидта в настоящее время является единственным крупным островом в Карском море, еще не посещенным человеком.

12 сентября 1935 года «Садко» был у мыса Молотова — крайней северной оконечности Северной Земли, к которому до того подходило только одно судно («Сибиряков», 1932). От мыса Молотова курс был взят на северо-запад. Вскоре лот показал глубину в 2200 метров. Оказалось, что обрыв материковой отмели к северу от Северной Земли чрезвычайно крут: изменение глубины моря с 360 до 2200 метров произошло на расстоянии всего только 10 миль.

Воспользовавшись глубоко врезавшейся на северо-запад бухтой чистой воды, «Садко» достиг широты 82°41,6N (на меридиане 87°04'Е). Эта широта в то время являлась рекордной для свободно плавающего (то-есть не дрейфующего) судна. До «Садко» этот рекорд принадлежал американскому судну «Рузвельт», которое в 1908 году достигло с экспедицией Пири широты 82°30' N (в море Линкольна [*  Между северной Гренландией и Землей Грантар . На крайней северной достигнутой «Садко» точке, где глубина моря составляла 2365 метров, была выполнена полная океанографическая станция.

До «Садко» исследования на больших глубинах Полярного бассейна производились только экспедицией на «Фраме» (1893—1896), но тогда методика океанографических наблюдений была далеко не совершенна; поэтому научное значение работ, выполненных экспедицией на «Садко» к северу от Северной Земли, для своего времени было чрезвычайно большим.

На обратном пути «Садко» еще раз подходил к острову Ушакова с целью более подробного изучения окружающего его мелководья, затем, приблизившись к острову Греэм Белл, взял курс на остров Визе и оттуда последовал Карским морем в Югорский Шар и далее в Архангельск.

Научные результаты экспедиции оказались весьма значительными. Было выполнено сто семь океанографических станций и пятьдесят один гравитационный и тринадцать магнитных пунктов; добыто двести двадцать семь проб морского грунта, частью с больших глубин, причем особенно интересно, что в Гренландском море на глубине 3200 метров удалось обнаружить валунные отложения, принесенные льдами из сибирских морей — Обширные материалы были собраны по гидрологии Вс. А. Березкиным, по гидробиологии Г. П. Горбуновым, по геологии М. М. Ермолаевым, по актинометрии геофизиком Вл. А. Березкиным.

Наконец, наши сведения о северной части Карского моря были существенно пополнены гидрографической экспедицией на «Малыгине» 1935 года, руководившейся И. А. Киреевым. Экспедиция эта установила, что в районе острова Исаченко находится целый архипелаг из семи небольших островов, из которых наиболее крупным является остров Исаченко, возвышающийся над уровнем моря на 53 метра. Этот последний остров, а также острова Кирова и Воронина и несколько небольших островов были засняты топографической съемкой, и положение их было точно зафиксировано астрономическими пунктами. На островах Кирова и Исаченко были обнаружены следы каменного угля.

Экспедиция на «Малыгине» выполнила также гидрографические работы в шхерах у берега Харитона Лаптева, причем было установлено, что островов Брюзевиц на самомделе не существует [color=#777777][* [i] Эти острова были усмотрены экспедицией на «Веге» в 1878 году и, таким образом, фигурировали на картах в течение 57 лет. Вероятно, шведская экспедиция приняла за острова большие стамухи
 ]
. Кроме того, экспедиция выполнила глубоководные гидрологические и гидробиологические исследования и подробные магнитные наблюдения.

Высокоширотные экспедиции, подобные экспедиции на «Садко» в 1935 году, организовывались и в последующие годы, притом на том же корабле. В 1936 году «Садко» должен был работать в мире Лаптевых, но вследствие тяжелой ледовой обстановки в северной части Карского моря кораблю в течение всего августа пришлось помогать в проводке грузовых пароходов. В начале сентября «Садко» был освобожден от участия в проводке судов, но время для работ в высоких широтах моря Лаптевых было уже упущено. Поэтому «Садко» направился от острова Диксона к Земле Франца-Иосифа. В северо-западной части Карского моря экспедиция выполнила ряд комплексных океанографических станций. Научное руководство экспедицией осуществлял В. Ю. Визе.

В 1936 году рейс к острову Уединения и далее к острову Домашнему совершил «Сибиряков». Сменив здесь персонал станции, «Сибиряков» направился к проливу Шокальского, но перед входом в него оказался затертым. После того как «Сибиряков» пролежал здесь двадцать восемь суток в ледовом дрейфе, его высвободил из льдов «Ермак».

В 1937 году в северо-западной части Карского моря (между 76 и 79° N) экспедицией Арктического института на «Нерпе» под руководством К. А. Гомоюнова была выполнена гидрологическая съемка, явившаяся непосредственным продолжением аналогичных работ в предшествовавшем году в южной части моря.

В 1937 году гидрологические работы в северной части Карского моря выполнил также «Седов», а в районе берега Харитона Лаптева «Профессор Визе». Ледовые условия в последнем районе были крайне неблагоприятными, и судно значительную часть времени провело в вынужденном дрейфе.

В 1938 году в Карском море работала экспедиция на судне «Папанин». Большой интерес представляет выполненный в этом году рейс ледового патрульного судна «Мурманец» к мысу Челюскина, которое, выйдя из порта Диксон 9 июля, уже 16 июля вошло в пролив Вилькицкого — срок рекордно ранний. В 1940 году экспедицией на «Седове» под начальством В. И. Воробьева были выполнены обширные промерные работы в районе островов «Известий ЦИК» и Сергея Кирова.

В 1940—1941 годах экспедиция под начальством Д. И. Смирнова провела комплексные гидрографические работы на берегу Харитона Лаптева от полуострова Михайлова до архипелага Норденшельда.

Одним из наименее изученных в гидрографическом отношении участков Карского моря долгое время оставался архипелаг Норденшельда.

Между тем этот участок, лежащий на основной трассе Северного морского пути, имеет большое навигационное значение, что с полной очевидностью выявилось в 1936 году, когда обход архипелага Норденшельда в первую половину навигационного сезона оказался невозможным из-за тяжелых льдов, и суда были вынуждены пользоваться проливами между островами архипелага. Изучение архипелага" Норденшельда было начато в 1936 году экспедицией на «Седове». В 1936/37 году здесь работала гидрографическая экспедиция на моторном боте «Торос» под начальством Н. Н. Алексеева, зимовавшая в бухте Ледяной у острова Боневи (недалеко от места зимовки «Зари» в 1900/01 году). Участники экспедиции произвели съемку материкового берега, расположенного против архипелага Норденшельда, а также острова Таймыр, оказавшегося не одним островом, а группой из трех островов (остров Таймыр, остров пилота Алексеева и остров пилота Махоткина).

Впрочем, то, что остров Таймыр состоит из нескольких сравнительно небольших островов, было еще ранее установлено летчиками А. Д. Алексеевым и М. И. Козловым во время полетов в 1932 и 1935 годах.

Гидрографические работы в районе архипелага Норденшельда были продолжены в 1938—1939 годах, когда здесь преднамеренно зимовали парусно-моторные боты «Норд» (начальник А. И. Косой) и «Торос» (начальник В. А. Радзеевский). Первый зимовал в южной бухте острова пилота Алексеева, второй — у острова Джекман, в расстоянии 50 километров от «Норда». Гидрографическими отрядами обоих судов был открыт ряд новых островов и вместе с тем с карт были сняты несуществующие острова. Детальный промер был выполнен в проливе Матисена, который, по мнению гидрографов экспедиции, является «главной магистралью этой части Северного морского пути» [*  А. И. Косой, Год в архипелаге Норденшельда, М.—Л., 1940, стр. 34 ] . Необходимо все же заметить, что в начале навигационного сезона судам нередко придется выбирать путь вокруг острова Русского, так как пролив Матисена вскрывается в некоторые годы сравнительно поздно.

В 1939—1940 годах в бухте Книповича в Таймырском заливе зимовала гидрографическая экспедиция на судне «Папанин» под начальством С. Г. Карандашова. Этой экспедицией были выполнены топографические и гидрографические работы в Таймырском заливе, заливе Толля и на побережье материка до мыса Челюскина.

В навигацию 1939 года с ледокола «Ермак» под руководством В. П. Мелешко были выполнены обширные гидрологические работы в проливе Вилькицкого (пятьдесят восемь станций, в том числе пять суточных). В том же году в Карском море работали гидрографические отряды на «Садко» (начальник В. И. Воробьев) и на парусно-моторных судах «Мурманец», «Профессор Визе» и «Полярник».

Большое значение для изучения Карского моря имеют устроенные на его берегах и островах гидрометеорологические радиостанции. Правительственное постановление о постройке первых полярных радиостанций состоялось в 1911 году. Постройка станций была начата в 1912 году, и в 1914 году были открыты первые три: на Вайгаче (у восточного входа в Карские Ворота), в восточном устье Югорского Шара и в Маре-Сале (на западном берегу Ямала). В 1915 году была выстроена радиостанция на острове Диксона Само собою разумеется, что уже в первые годы советской власти, как только начали развиваться карские операции, наличие всего лишь четырех станций в Карском море не могло обеспечить обслуживание мореплавания. Еще в 1920—1923 гг. были оборудованы новые станции в Усть-Енисейском и Новом портах, в проливе Маточкин Шар. Затем сеть станций из года в год расширялась. К 1939 году в районе Карского моря (на островах и материковом побережье) работали 25 станций, причем не все из них действовали постоянно.

Две старейшие карские станции на Маточкином Шаре и Диксоне, а также станция на мысе Челюскина (основана в 1932 году) являются геомагнитными обсерваториями. Обсерватория на мысе Челюскина ведет, кроме того, широкие всесторонние исследования примыкающего к ней обширного района. Так, весной и летом 1935 года сотрудник этой обсерватории Е. К. Федоров выполнил маршруты общим протяжением в 1600 километров с целью магнитной съемки. Весной 1936 года Б. И. Данилов, пользуясь в качестве транспортного средства самолетом и собачьими упряжками, выполнил обширные гидрологические работы (в том числе две пятнадцатисуточные станции) в проливах Вилькицкого и Шокальского.

Работами советских экспедиций, в сущности, открыто целое новое море, ибо до этих экспедиций громадная часть водного пространства, находящегося между северной оконечностью Новой Земли, Землей Франца-Иосифа и Северной Землей, никем никогда не посещалась. Уже в 1933 году вышла морская карта северной части Карского моря, составленная на основании работ экспедиций 1930— 1932 годов, в последующее же время эта карта переиздавалась со всеми дополнениями и исправлениями, внесенными многочисленными советскими экспедициями, которые работали в этой части Ледовитого океана.

Трудами этих экспедиций был заложен крепкий фундамент, который позволил не только подойти к разрешению кардинальной проблемы Советской Арктики — к вопросу о Северном морском пути, — но и разрешить эту проблему.


Литература :
  1. Брусилов Г. Л., Выписка из судового журнала шхуны «Св. Анна», «Известия Русского географического общества», Г, вып. 3 и 4, 1914.
  2. Владимиров Е. И., Героический рейс шхуны «Утренняя заря», Л.—М., 1940.
  3. Косой А. И., Год в архипелаге Норденшельда, М.—Л., 1940.
  4. Лесгафт Э., Льды Северного Ледовитого океана и морской путь из Европы в Сибирь, СПб., 1913.
  5. Нансен Ф., В страну будущего, П., 1915.
  6. Научные результаты экспедиции на ледокольном пароходе «Седов» в Карском море 1934 года», «Труды Арктического института», т. 64 и 83, 1936 и 1937.
  7. Норденшельд А., Экспедиция к устьям Енисея 1875 и 1876 годов, СПб., 1880.
  8. Руднев Д. и Кулик Н.,. Материалы к изучению Северного морского пути из Европы в Обь И Енисей, П., 1915.
  9. «Садко» под советским флагом». Сборник статен, Л., 1935.
  10. «Северная морская экспедиция на реку Енисей в 1905 году», СПб., 1906.
  11. Студитский Ф., История открытия морского пути из Европы в сибирские реки и до Берингова пролива, СПб., 1883.
  12. «Труды Таймырской гидрографической экспедиции», Л., 1935.
  13. Johnson Н., The life and voyages of Joseph Wiggins, London., 1907.
  14. Krusenstern P., Skizzen aus seincm Seemansieben. Hirschberg in Schlesicfi (без года). Также: Морской сборник, 1863, № 2.
  15. Mohn Н., Die Insel Einsamkeit. "Petermanns Mitteilungen", 1879.
  16. "Petermanns Mitteilungen", 1868-4880.
  17. Snellen M., De nederlandsche Pool-Expeditie 1882-1883, Utrecht. 1886.

Пред.След.