Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Пшеничный И. П., «Святой Гавриил»

Пшеничный И. П., «Святой Гавриил»
По материалам РГАВМФ: ф. 216, оп. 1, д. 1, 87, 110.
Публикация: научно-популярный сборник статей по истории флота и судостроения "Гангут", №№ 6/1993; 8/1995; 12/1997
© И. П. Пшеничный, 1993-1997


Пшеничный И. П., «Святой Гавриил», часть III

Пшеничный И. П., Бот «Святой Гавриил» // Г 19 Гангут — вып. 1 1997— 152 с, ил. СПб.: Издательство «Гангут», ISBN 5-65875-115-6
© И. П. Пшеничный

 gavriil-gangut_12-97_01.jpg
Плавание в Японию

В то время, когда «Святой Гавриил» совершал плавание к Большой земле, в далеком Петербурге в Сенате, Адмиралтейств-коллегий и Академии наук разрабатывали проект новой научно-исследовательской экспедиции к северным и восточным берегам Сибири. 28 декабря 1732 года он был утвержден императрицей Анной Иоанновной. По размаху научных исследований, охвату изучаемого пространства, численности судов и личного состава экспедиция представляла собой явление невиданное в истории России. Ей предстояло произвести исследования в Сибири, описать берег Северного Ледовитого океана от Архангельска до Чукотского носа, американский континент со стороны Тихого океана, положить на карту западный и северный берега Охотского моря, описать Курильские острова и отыскать морской путь в Японию.

Базой тихоокеанских морских экспедиций был назначен Охотский порт. Здесь же началось строительство судов отряда М. П. Шпанберга, которому предписали искать морской путь из Охотска в Японию. В состав этого «японского» отряда включили и бот «Святой Гавриил». В 1737 году он прошел ремонт в Охотске, при этом заменили часть наружной обшивки. Борта судна очистили от старой краски, заново проконопатили и осмолили, бот оснастили надлежащим такелажем. 4 июля «Святой Гавриил» вывели на рейд в устье реки Охоты и поставили на якорь рядом с новыми соплавателями — бригантиной «Архангел Михаил» и дубель-шлюпкой «Надежда».

Командир «японского» отряда флота капитан полковничьего ранга М. П. Шпанберг держал свой флаг на «Михаиле», «Надеждой» командовал лейтенант Вилим Вальтон, командиром «Гавриила» назначили мичмана Алексея Шельтинга.

18 июня 1738 года, в шесть часов утра, по сигналу с «Михаила» отряд снялся с якоря, вышел из устья реки Охоты и взял курс на Большерецк. 7 июля «Гавриил» и «Надежда» достигли Камчатского берега и вошли в устье реки Большой, где уже находился «Михаил», прибывший тремя сутками ранее. Стоянку Шпанберг решил не затягивать, а лишь пополнить запасы воды, исправить повреждения, полученные на переходе в штормовом Охотском море, и затем следовать дальше.

15 июля суда вышли в море и направились на юг, к Курильским островам, но спустя десять дней в тумане разлучились и потеряли связь друг с другом.

 gavriil-gangut_12-97_02.jpg
А. Шельтинг не рискнул продолжать плавание самостоятельно и поспешил повернуть назад. 6 августа он привел «Святого Гавриила» на Большерецкий рейд. Спустя 13 дней возвратился «Михаил», последней 24 августа пришла «Надежда». Отважный В. Вальтон прошел к югу до 43° 19' северной широты вдоль Курильской гряды и достиг северной оконечности японского острова Матсмай.

Хотя еще был август и до осенних штормов еще оставалось время, Шпанберг не решился вновь отправиться в «дальний вояж» на «чужестранное море», учитывая, что «путь незнаемый и что из российского народу тут еще... никто не бывал». К тому же следовало позаботиться о пополнении запасов морского провианта. Решили зимовать на Камчатке и в плавание к Японии отправиться в начале следующего лета.

В безопасном месте, в трех верстах выше устья речки Чекавки, суда были поставлены на зимовку. Однако «Гавриилу», несмотря на позднее время, неожиданно пришлось снаряжаться в плавание до Охотска.

В октябре 1737 года на камчатский берег штормом выбросило «Фортуну». Охотский порт лишился единственного собственного судна и оказался без связи с Камчаткой. Разбитую «Фортуну» уже растаскивали на дрова, и о ремонте ее не могло быть и речи. Между тем перерыв в сообщениях вызвал осложнения — в бедственном положении оказалась команда подполковника В. Мерлина и майора Д. Павлуцкого, не имевшая возможности перебраться с Камчатки на материк из-за отсутствия судна. Людям неизбежно грозил голод. Оба офицера обратились к Шпанбергу с покорнейшей просьбой отправить в Охотск одно из судов его отряда и перевезти солдат и служилых людей их команды. К тому же на Камчатке скопилось немало пушнины, собранной с камчадальских и курильских туземцев в ясак. Шпанбергу и самому нужно было переправить в Охотск донесения и заготовленную на Камчатке смолу для пакетботов «Святой Петр» и «Святой Павел», строящихся в Охотске, в которой была крайняя нужда.

 gavriil-gangut_12-97_03.jpg
3 сентября «Святой Гавриил» вышел из устья реки Большой, но к Охотскому берегу из-за штормовых встречных ветров пробиться ему не удалось. Несколько суток судно носилось в тумане вдоль Камчатского берега, пока в ночь на 9 сентября против Крутогорова острога бот не вынесло на мель. К счастью, отмель оказалась песчаной, а корпус «Святого Гавриила» прочным, и судно не получило никаких повреждений. На следующий день командовавший ботом подштурман И. Верещагин явился в Большерецкий острог и рапортовал изумленному Шпанбергу о постигшем вверенное ему судно несчастье. Пассажиры, натерпевшись страха, возвратились в острог, а к лежащему на песке «Святому Гавриилу» послали людей, которые поставили его на фундамент с тем, чтобы весной бот можно было бы без повреждений спустить на воду. С наступлением весны началась активная подготовка судов к походу. Нехватка профессиональных моряков вынуждала комплектовать экипажи солдатами. Так, на «Святом Гаврииле» имелись только два матроса из 30 человек команды, два морских солдата и 12 солдат Сибирского гарнизона и 10 солдат Якутского полка.

22 мая 1739 года, едва река Большая очистилась ото льда, отряд из четырех судов вышел из устья и направился к югу. Через неделю плавания Шпанберг неожиданно приказал поменяться судами командирам «Святого Гавриила» и «Надежды». Вальтону было приказано принять бот, а Шельтингу вступить в командование «Надеждой». Начальник отряда не стал объяснять причину столь неожиданной и спешной перемены командиров в море, но, несомненно, он подозревал неугомонного Вальтона в намерении вновь «потерять» своего флагмана, чтобы совершать плавание самостоятельно. Пересадив офицера на чужой корабль, Шпанберг рассчитывал лишить его этой возможности.

30 мая утром на палубу «Гавриила» взошел новый командир — лейтенант Вилим Вальтон. Это был смелый и опытный моряк, прослуживший несколько лет на Ревельской эскадре и добровольно вызвавшийся участвовать в экспедиции в Тихом океане. Командиры сменили свои суда так поспешно, что не состоялось даже самой простой и необходимой формальной передачи их друг другу. Уже в 9 часов утра с «Михаила» выпалили из пушки, требуя сниматься с якоря.

До 14 июня отряд, возглавляемый «Архангелом Михаилом», шел в полном составе. Так суда достигли 39° 29' северной широты. Но пассивно плестись в хвосте за флагманом было не в характере Вальтона, тем более, когда вокруг простирался бескрайний простор моря, полный неизвестности и сулящий открытия неведомых земель.

14 июня в полдень на «Святом Гаврииле» получили повреждения фока-фал-и кливер-фал-блоки, и, пока их заменяли, бот заметно отстал от отряда. Наступившие сумерки предоставили Вальтону возможность под благовидным предлогом освободиться от тяжелой опеки Шпанберга и пуститься в плавание по собственной воле и разумению. И как ни палил из пушек «Архангел Михаил», как ни били на нем в барабан, призывая «Святого Гавриила» отозваться, ответа не последовало. Вальтон назначил курс «Святому Гавриилу» прямо к японским берегам, «надеясь, чтоб г-на капитана Шпанберга сыскать там», как объяснял свое намерение позже. Уже 16 июня со «Святого Гавриила» увидели землю на широте 38° 29' и решили, что это Япония.

 gavriil-gangut_12-97_04.jpg
На следующий день моряки заметили остроносые японские суда, отдаленно напоминавшие русские галеры. Суда — их насчитали 39 — несли по одному прямому парусу белого цвета или с синими полосами.

Вальтон приказал следовать за ними «для сыскания их гавену», но скоро японцы разделились и разошлись по прибрежным де­ревням. Вечером 18 июня «Святой Гавриил» приблизился к одному из японских судов и стал на якорь. Наутро к боту подошло на веслах небольшое судно с 18 человеками на борту, с которыми завязались переговоры — первые в отношениях между Россией и Японией. Это произошло 19 июня 1739 года. Отсутствие переводчика вынуждало объясняться жестами и мимикой. Японцы приглашали русских моряков к себе на берег, и Вальтон послал штурмана Льва Казимерова и квартирмейстера Григория Черкашенина с шестью солдатами на шлюпке к берегу, чтобы запастись пресной водой и, разумеется, получше рассмотреть японское поселение.

Штурману выдали некоторые вещи для подарков местным жителям, «чтобы с ними дружески можно было обойтиться». Когда русский ялбот стал приближаться к берегу, ему навстречу высыпало не менее 150 гребных судов. На каждом из них находилось по 50 и более человек. Люди были одеты в «китайское» платье, которое походило на российский шлафрок (халат). Гребцы же были только в узких набедренных повязках. Суда эти, словно толпа, так тесно обступили ялбот, что Казимерову приходилось останавливать своих гребцов, дабы веслами ненароком не задеть японцев. Их суденышки при этом не загораживали ялботу дорогу к берегу, а напротив, вежливо и предупредительно пропускали его вперед, тогда как между ними происходила такая толчея, что лодки аборигенов то и дело сшибались друг с другом и сцеплялись веслами. Японцам не терпелось увидеть пришельцев с неведомой северной стороны, и множество народу собралось на берегу. Они приветливо кланялись, улыбались и всячески старались показать, что рады людям с неизвестного корабля. Казимеров и Черкашенин вышли на берег. Они стали первыми русскими людьми, ступившими на землю Японии, и вполне сознавали историческую важность своей миссии. Увидев в ялботе две пустые бочки, японцы тотчас взяли их и наполнили водой во дворе одного из домов и отнесли обратно. Хозяин этого дома встретил русских моряков у дверей «со всеми возможными учтивостями», ввел в свои покои и потчевал их виноградным вином из фарфоровых чашечек. В фарфоровой посуде были поданы и закуски — моченые персики в патоке и резаный редис. После угощения японец с поклонами поставил перед гостями табак и китайские трубки.

 gavriil-gangut_12-97_05.jpg
Поблагодарив радушного хозяина, Казимеров с моряками посетил и другой дом, где русских приняли так же приветливо и гостеприимно. Штурман «ходил по слободе», в которой насчитал около 1500 дворов, примечая особенности жизни японцев. Селение растянулось по берегу моря версты на три. Дома в нем оказались деревянными, но встречались и каменные. В жилищах было чисто и светло, в фарфоровых чашах росли цветы. Во многих домах находились лавки, в которых пестрели шелковые и бумажные ткани, а парчи Казимеров не увидел, «может быть что и есть, токмо в скорости усмотреть было некогда». Все интересовало русских людей в этой стране, о богатстве которой ходили легенды.

Но вот в толпе местных жителей, сопровождавшей русских, Казимеров заметил двух японцев «при саблях», которые выделялись своим строгим видом. Чтобы не возбуждать неудовольствия этих представителей власти и не давать повода к возможным осложнениям, Казимеров возвратился на ялбот и отвалил от берега. Следом за ялботом ринулась от берега в море флотилия лодок и судов. Одно из них повело ялбот на буксире, тогда как другие с почтением сопровождали его, окружив со всех сторон.

Подойдя к «Святому Гавриилу», стоявшему на рейде, несколько знатных японцев поднялось на палубу бота. Гостей, «для показания им приятного дружества», Вальтон одарил российскими монетами и платьем. Командир судна пожертвовал на алтарь дружбы суконный камзол, красный кафтан с золотыми пуговицами, халат, подбитый белками, красные суконные штаны, рубашку и гарусный колпак.

 gavriil-gangut_12-97_06.jpg
Вскоре к борту «Святого Гавриила» подошло судно, на котором прибыла чрезвычайно важная персона, которую «признали за воеводу», так как ее сопровождало более сотни судов, в каждом из которых находилось по 15 человек. Хотя они были безоружны, но в лодках находился изрядный запас камней весом до полуфунта каждый. В случае стычки на «Святого Гавриила» мог обрушиться град каменных «ядер» полуфунтового «калибра», пущенных со всех сторон несколькими тысячами мускулистых рук.

Вальтон принял «воеводу», как отмечалось в рапорте, «со всякою приятностью», потчевал его и людей свиты водкой и камчатским вином, которые японцы «безотговорно пили». Воевода — человек предусмотрительный — захватил с собой с берега белого вина около четверти ведра и в свою очередь потчевал русских офицеров. Встреча проходила, как принято теперь говорить, в теплой дружественной обстановке. Хотя не прозвучало ни единого слова, понятного обеим сторонам, несомненно, японцы прониклись симпатией к русским морякам.

Однако тесная толпа судов вокруг «Святого Гавриила» продолжала расти. От берега подходили все новые и новые лодки, и «хотя оные люди казались благонравными», однако же Вальтон «долго там стоять не смел» и приказал сниматься с якоря. «А знатный человек между тем простясь... дружески... пошел на свое судно и погреб к берегу», а россияне, «отдав ему дружескую честь поклоном по их обыкновению, пошли в море», взяв курс на юго-запад.

В других местах японского побережья «Святой Гавриил» также встречал радушный прием, а 22 июня на широте 34° 30' два судна даже взяли бот на буксир и повели в гавань. Однако, как отмечал Вальтон, «не допустя до гавену, встретилось судно, на котором было людей 15 человек при саблях и приказали означенным двум судам, чтоб буксировать... бот перестали». Стражники махали русским, чтоб шли прочь от берега, и, как докладывал командир, «опасаясь, чтоб не показать им противности, поворотились от берега и пошли в море», держа курс к юго-западу, до широты 33° 24'.

В тот же день «Святой Гавриил» подошел к острову, на который сошел подлекарь Иван Дягилев. Он доставил на борт различные травы, ветви орехового дерева, сосны, а также несколько раковин, из чего было сделано заключение, что и «жемчугу там находится довольно». На следующий день жители с берега звали моряков в свое селение, но из-за усилившегося волнения ялбот посылать было рискованно, тем более, что берег казался скалистым и опасным.

Это было последнее японское селение, которое видели моряки «Святого Гавриила». Первый визит русских моряков в Японию, несомненно, имел немалый успех у ее жителей.

25 июня Вальтон приказал сняться с якоря и взять курс на север. Он решил на обратном пути к Камчатке отклониться подальше к востоку, чтобы «осмотреть — нет ли в той стороне еще какой земли...», например Земли Компании, Штатов или Земли Гамы, которые изображались на картах европейских картографов. Однако, как докладывал командир бота, «но токмо земли никакой не видали, покамест уже пришли близ Авачинской губы», до широты 52° 28'. Обследовав огромное пространство океана, «Святой Гавриил» от Авачинской губы повернул обратно и, обогнув мыс Лопатка, 23 июля вошел в устье реки Большой. Судов отряда на рейде не оказалось. Спустя три дня прибыл шлюп «Большерецк», отставший от флагмана, но ни «Архангел Михаил», ни «Надежда» не появлялись.

Вальтон ждал возвращения Шпанберга до 7 августа. Между тем приближалось время суровых осенних штормов, а такелаж бота стал «не весьма надежен и запасного ничего на боте не было», да и провиант на «Святом Гаврииле» подходил к концу, и Вальтон принял решение идти самостоятельно в Охотск.

Приняв на борт все еще находящихся на Камчатке подполковника Мерлина и майора Павлуцкого с командами, ясачных сборщиков с собранной «мягкой рухлядью» и купеческих людей с товарами, в 7 часов утра 7 августа «Святой Гавриил» вышел в море и 22 августа благополучно прибыл в Охотск.

Первое морское судно в Авачинской губе

Управление Охотского порта без собственных судов не имело возможности исполнять одну из главных своих обязанностей — доставлять на Камчатку ясачных сборщиков и купцов. Командир порта Григорий Скорняков-Писарев по прибытии в Охотск «Святого Гавриила» обратился к «главноначальствующему над экспедицией» капитан-командору В. Берингу с требованием предоставить бот «Святой Гавриил» для нужд порта. Однако Беринг с капитаном А Чириковым «определили бота "Гавриила" к Охоцкому правлению не отдавать», а отправить его немедленно в Авачинскую губу для описи, «понеже о ней подлинного известия не имеется», тогда как «на Камчатке, кроме Авачинской губы к отстою морским судам безопасных мест нет».

 gavriil-gangut_12-97_07.jpg
29 сентября новый командир «Святого Гавриила» штурман Иван Елагин вывел бот в осеннее штормовое Охотское море и взял курс к берегам Камчатки. В соответствии с инструкцией Елагин по прибытии на Большерецкий рейд поставил бот в гавань на зимовку, отправил штурмана В. Хметевского на реку Камчатку для описи ее устья, а сам принялся за описание западного берега Камчатского полуострова от реки Большой до мыса Лопатка. Елагин предпринял несколько попыток пройти и вдоль восточного берега от Лопатки до Авачинской губы и сделать опись, но это оказалось невозможным, «понеже подлегли тамо великие горы и каменные утесы» к самому морю, «которые ни пешему человеку и... на собаках никоим образом пройти невозможно».

Перезимовав в Большерецком остроге, Елагин с командой 16 мая 1740 года отправился на «Святом Гаврииле» из реки Большой в плавание вокруг южной оконечности Камчатки в Авачинскую губу.

10 июня первое морское судно — бот «Святой Гавриил» — прибыло на просторный рейд Авачинской губы. Здесь деятельный и распорядительный Елагин организовал силами «ясашных иноземцев» и камчатских казаков строительство на берегу жилого офицерского дома на пять покоев, трех казарм для команды и трех амбаров «в два апартамента» для хранения провианта и судовых припасов. Сам же Елагин на боте непрерывно вел описные гидрографические и геодезические работы, составляя точную и подробную карту Авачинской губы.

Успешно завершив порученные ему работы. Елагин без промедления отправился к Большерецкому устью, чтобы успеть встретить пакетботы «Святой Петр» и «Святой Павел», которые к этому времени должны были выйти из Охотска на Камчатку.

20 сентября, едва пакетботы прибыли на Большерецкий рейд, штурман И. Елагин явился с рапортом к Берингу и вручил ему карту западного берега Камчатки от устья реки Большой до мыса Лопатка с тремя северными Курильскими островами и проливами, «которые... в пути мимоходом случилось видеть и положены на карту с пеленгов», карту восточного берега Камчатки от мыса Лопатка до входа в Авачинскую губу и карту всей Авачинской губы «со внутренним в ней гаваном» и с подробным промером глубин. Сведения эти оказались чрезвычайно ценными, так как позволяли определить место предстоящей зимовки пакетбо­тов. Устье реки Большой оказалось таким мелководным, что о вводе в нее крупных судов нечего было и помышлять.

Теперь командиры пакетботов В. Беринг и А Чириков могли смело вести свои суда в Авачинскую губу. Там они остались до лета следующего 1741 года, когда отправились в дальнее плавание на восток через бескрайний простор Великого океана искать неведомый западный берег американского материка.

Бот же «Святой Гавриил» еще несколько лет продолжал трудиться, выполняя грузовые и пассажирские перевозки между Охотским портом и Камчаткой Однако годы брали свое. Слабел набор корпуса, все чаще приходилось менять подгнившие части обшивки.

В 1755 году судно признали негодным к морскому плаванию. Его приказали исключить из списка судов Охотского порта и разобрать на дрова. Но спустя несколько лет в числе новых судов в плавание по Охотскому морю отправился другой бот, который нес имя своего славного предшественника — «Святой Гавриил».

Россия все активнее осваивала необъятные просторы Тихого океана. Многим судам под российским флагом предстояло совершить географические открытия и гидрографические исследования, выполнить перевозки людей и грузов. Русские моряки-тихоокеанцы прославили Отчизну боевыми подвигами. Первые же замечательные свершения вписаны в летопись истории Тихоокеанского флота ботом «Святой Гавриил».

Пред.