"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

От ладьи и коча до атомохода.

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение Иван Кукушкин » 01 Август 2008 02:35

Klaus пишет:Это трофейный финн VOIMA 1924г постройки.

О как.
А что-то еще по нему известно?
Спасём нашу «Арктику»! arktika.polarpost.ru
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение Klaus » 01 Август 2008 02:58

Заложен на верфи Беккер и Ко в Ревеле в 1916 как ШТОРМ, вроде как подорван на стапеле при эвакуации Ревеля в февр. 1918г, спущен в авг. 1918г как немецкий HANSA, с 11,1918 эстонский, 1923 передан финнам, достроен на Сандвикской верфи в Хельсинки, весной 1924 укомплектован как VOIMA. 1945 передан СССР как МАЛЫГИН, списан в 1971г. 1571брт, 61,2х14,2х5,9 м, по одной 3хцилиндровой машине в носу и корме, соотв. 2 винта, 4500 лс, 14 узлов.
Специально по нему не копал, так что только общие сведения...
Klaus
 
Сообщения: 11
Зарегистрирован: 31 Июль 2008 01:46

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение Иван Кукушкин » 01 Август 2008 03:01

Klaus пишет:Заложен на верфи Беккер и Ко в Ревеле в 1916 как ШТОРМ, вроде как подорван на стапеле при эвакуации Ревеля в февр. 1918г, спущен в авг. 1918г как немецкий HANSA, с 11,1918 эстонский, 1923 передан финнам, достроен на Сандвикской верфи в Хельсинки, весной 1924 укомплектован как VOIMA. 1945 передан СССР как МАЛЫГИН, списан в 1971г. 1571брт, 61,2х14,2х5,9 м, по одной 3хцилиндровой машине в носу и корме, соотв. 2 винта, 4500 лс, 14 узлов.

Специально по нему не копал, так что только общие сведения...

За такие "общие" — спасибищще :)
Спасём нашу «Арктику»! arktika.polarpost.ru
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение VicSer » 21 Октябрь 2008 03:29

http://www.philately.h14.ru/Pol/5.html

Статья «ЦЕППЕЛИН», «МАЛЫГИН» И ФИЛАТЕЛИЯ
Аватара пользователя
VicSer
 
Сообщения: 419
Зарегистрирован: 25 Июнь 2008 14:49
Откуда: Москва

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение [ Леспромхоз ] » 05 Июнь 2009 15:28

Alexander Belov пишет:"Малыгин" тонул минимум два раза.

Первый раз - у Шпицбергена. Тогда он был затерт льдами у Баренцбурга. Были пробиты льдинами борта, и из-за поступления воды пароход лег на грунт с небольшим креном. Удалось частично разгрузить судно (часть груза была спасена и доставлена к месту назначения), залатать пробоины и, откачав воду, поднять пароход. Он был отведен на ремонт и вновь вступил в строй. (М. Розенфельд "Ледяные ночи" М, "Молодая гвардия", 1934).

При буксировке в шторм затонуло спасательное судно "Руслан".


ПЕРВЫЕ РЕЙСЫ СОВЕТСКИХ СУДОВ НА ШПИЦБЕРГЕН
Г. Я. Наливайко
 Ледокол Малыгин.jpg


Для разработки каменноугольных месторождений на Шпицбергене Советский Союз в 1931 г. организовал трест «Арктикуголь». Тресту было передано имевшееся на острове Грумант-сити угольное предприятие.
Норвежцы считали, что плавать на Шпицберген можно с 1 июня по 15 октября. Советские моряки увеличили периоды навигации, начиная ее в мае и заканчивая в конце декабря. Чтобы обеспечить безопасность плавания, надо было соорудить маяки, откорректировать карты, организовать службу прогнозов погоды ц ледовой обстановки.
В конце 1931 г., уже с наступлением полярной ночи, нам пришлось совершить плавание на Шпицберген на одном из первых рейсовых пароходов «А. С. Пушкин». Я руководил экспедицией и выполнял задание ВСНХ по обследованию условий плавания и перевалки грузов с борта судна на берег и обратно. Для этого нужно было изучать обстановку на месте, ознакомиться с материалами прежних исследований и проектами (14 вариантов).
В ночь с 25 на 26 октября 1931 г. лесовоз «А. С. Пушкин» вышел из Архангельского порта на Шпицберген. В трюмах были строительные материалы, разобранные жилые дома, здание клуба; па палубе — живой скот и разный груз. Один из трюмов приспособили для пассажиров — рабочих-шахтеров изыскательской партии и персонала гидрометеостанции.
Рейсовое задание предусматривало заход в Хоннингсвааг — норвежский порт, чтобы взять на буксир моторный деревянный бот, приобретенный для рудника. Конечным пунктом был Грумант-сити. Там только начинались работы по добыче высококалорийного угля. Строился поселок для шахтеров, наш пароход вез жилые дома и другое оборудование (1).
(1) В настоящее время Грумант-сити не эксплуатируется, рудник закрыт, хотя уголь там высокого качества и выходит пластами наружу.— Г. Я.

Необычно поздний рейс, отсутствие надежных карт и опознавательных береговых знаков, особенно необходимых в условиях зимних плаваний в высоких широтах, отсутствие мало-мальски надежного гидрометеорологического обслуживания, прогнозов погоды и ледовых сводок — требовало от капитана предельного напряжения, особенно во время проводки судна вблизи берегов. При всей осторожности не исключены были неприятные сюрпризы. Кстати, они р встретились сразу же при плавании вдоль юго-западного берега Шпицбергена. Поднявшийся ветер вызвал крутую волну; следовавший на буксире моторный бот попросил разрешения капитана отдать конец, чтобы избежать течи в корпусе от сильных и резких рывков. Идти самостоятельно вдоль берега мотоботу стало легче. Но не успели мы выбрать буксир, как лесовоз, поднятый волной, вдруг ощутил сильный удар, затем за следующей волной — второй, третий.

После третьего удара измерили глубину, она оказалась более 100 м. Однако во взятой на пробу из танкой питьевой воде явно обнаружился привкус соли, в корпусе появилась течь — вода заметно прибывала. Видимо, судно проскочило какой-то одиночный камень, не обозначенный на карте.
Подойдя к месту назначения, 4 ноября вечером стали на якорь. С утра приступили к выгрузке на берег палубного груза и продовольствия. Разгрузка велась в спущенные на воду кунгасы и на плоты, буксируемые прибывшим самостоятельно мотоботом. Направление ветра существенно сказывалось на температуре воздуха и воды: при западных ветрах температура оставалась положительной, при северных и северо-восточных— резко падала ниже нуля.
Уже 7 ноября в бухте появился лед, образовался береговой припай, груз стали сбрасывать на лед, таким путем выгрузили почти все деревянные постройки. Овощи, фрукты и продовольствие, выгруженные ранее на берег, лежали под открытым небом и начали замерзать. Постепенно оказался израсходованным весь запас пресной воды. К тому же поднялся сильный ветер, вскоре достигший силы штормового. Стоять на двух якорях на скалистом грунте стало невозможным даже при работе машины. Весь груз, выгруженный на лед, вместе со льдом, взломанным ветром, начало выносить из бухты.
Обстоятельства заставили искать укрытие в соседней, норвежской, бухте Адвентбей, где можно было взять хлеб, пресную воду и уголь, а также оставить невыгруженные песок, глину, часть пиломатериалов.
В течение суток при свете луны, не сходившей с горизонта, и северного сияния судно ходило по Ис-фьорду в ожидании разрешения на вход в иностранный порт. Наконец на следующие сутки разрешение было получено, мы вошли в гавань, ошвартовались у одного из причалов, где сразу же приступили к перевалке грузов, приемке хлеба, воды и угля. Узнав, что в Адвентбее ведутся круглосуточные наблюдения за колебанием горизонта воды, наша изыскательская партия получила материалы наблюдений и сличила их со своими наблюдениями на Грумант-сити. Впоследствии эти материалы были обработаны и включены в ежегодник таблиц полных и малых вод для Грумант-сити.
После наступления хорошей погоды «А. С. Пушкин» возвратился в. Грумант-сити, куда уже должен был прибыть другой советский пароход — «Г. Седов». В фьорд он вошел по радиопеленгам «А. С. Пушкина».
В обратный рейс мы отправились 15 декабря, оставив в Баренцбурге персонал гидрометеостанции для организации там постоянных наблюдений и передачи их по радио на материк.
На обратном пути сказались повреждения судна при ударах о скалистое дно в четырех милях от берега. Неправильное показание компаса из-за изменения девиации привело судно к западному мысу о-ва Кильдин, откуда по пеленгу с ледокольного парохода «Русанов» из Полярного мы взяли курс на Кольский залив. Течь в корпусе судна не прекращалась. В Кольском заливе в тумане лесовоз еле избежал столкновения с тральщиком. Вскоре пароход благополучно ошвартовался у причалов Мурманского порта.
В тот период были проведены изыскания в бухте Грумант-сити для устройства погрузочных причалов, оградительных сооружений и создания причалов для механизированной погрузки угля. Более укрытым и приспособленным оказался порт и угольный причал в Баренцбурге.
В 1932 г. самыми поздними были декабрьские рейсы ледокольных пароходов «Малыгин» и «Г. Седов». До захода в Ис-фьорд, где, как и в 1931 г., маяков еще не было, они проходили благополучно, но тут судам пришлось простоять четыре дня в ожидании улучшения видимости.
Первым входил «Малыгин». Капитан судна О. 3. Филатов попросил управляющего рудником для ориентировки зажечь костер на мысе Старостина. На эту просьбу последовал отказ. Однако чуть позже, без всякого предупреждения, на мысе вдруг разожгли два костра. Капитан принял их за сигналы на причале, и это привело к серьезной аварии. 28 декабря «Малыгин» прошел через первую гряду камней и сел на второй гряде, получив несколько пробоин. Часть груза и пассажиров с «Малыгина» взял на себя «Г. Седов» и доставил их на рудник.

9 января 1933 г. для спасения «Малыгина» из Мурманска был направлен спасательный отряд на ледоколе «Ленин». С ним на буксире шел спасательный буксир «Руслан». Вблизи о-ва Медвежьего буксирный трос оборвался. Снова взять «Руслан» на буксир из-за плохой видимости не удалось — так они и шли рядом своим ходом. 16 января подошли к «Малыгину» и приступили к спасательным работам. Первая попытка снять судно с камней не удалась, засорившиеся помпы не справились с откачкой. На место аварии на ледокольном пароходе «Г. Седов» прибыл отряд ЭПРОНа со специальной техникой и оборудованием. Работами по спасению руководил начальник ЭПРОНа Ф. И. Крылов. Эпроновцам пришлось приложить немало сил, чтобы убрать из корпуса горы льда и массу воды, заполнившей до верхней палубы все трюмы и машинное отделение. 24 марта, после заделки пробоин и откачки «Русланом» воды, «Малыгин» всплыл. Затем «Руслан» подвел его к ледоколу «Ленин» для дальнейшей откачки воды и буксировки к причалу в Баренцбурге.
12 апреля «Малыгин» вышел в пробное плавание. После форсированного хода во льду в корпусе снова появилась течь. На буксире «Руслана» он был заведен в Баренцбург, течь в корпусе там полностью устранили. Казалось, трагические события, связанные с ликвидацией аварии, остались позади. Но такое суждение было ошибочным.
Выход л/п «Малыгин» в Мурманск без проводки ледокола оказался невозможным, между тем ледокол «Ленин» со 2 апреля отозвали в Архангельск для проведения ледокольных работ в порту. Из Мурманска прибыл ледокол «Красин», проложивший во льду канал, по которому 24 апреля вышел «Малыгин», а за ним «Руслан». Капитан «Руслана» В. А. Клюев решил не дожидаться «Красина», который в это время взламывал лед в фьорде до Адвентбея.
После окончания работ «Красин» намеревался догнать оба судна и сопровождать их до Мурманска. Но поднялся шторм от норд-веста, температура воздуха понизилась, корпус «Руслана» обледенел. Помпы засорились и откачка воды из-за этого срывалась. 25 апреля «Руслан» после 21-часовой борьбы команды с обледенением стал тонуть; по радио были переданы сигналы о помощи, но «Малыгин» уже ушел от «Руслана» более чем за 200 миль, а «Красин» все еще находился в Адвентбее. По полученному через «Малыгина» сигналу «Красин», не зная точных координат, не смог немедленно оказать помощь «Руслану», хотя, как потом выяснилось, был в нескольких десятках миль от него.
Капитан В. А. Клюев приказал спускать шлюпки. В первую сели девять человек, но она сразу же была опрокинута крупной волной и утонула вместе с людьми. Во вторую поместились тринадцать человек с капитаном. Неуправляемую шлюпку заливало холодной водой, есть и пить было нечего, люди постепенно умирали от голода и холода. Трупы выбрасывались за борт. Оставшиеся в живых трое были обнаружены через шесть дней возвращавшимся с промыслов норвежским ботом «Ринксель» (капитан Отто Эриксен). Приняв на судно людей и шлюпку, капитан взял курс на Ис-фьорд, но, встретив там непроходимый лед, повернул к Норвегии. Зайдя в Тромсё, норвежцы передали больных русских моряков в госпиталь. Одновременно через голландское судно в Москву была передана радиограмма о трагической судьбе «Руслана» и его команды. В госпитале двум морякам были ампутированы обе ноги, третий, сигнальщик ЭПРОНа, оказался в лучшем положении и обошелся без операции. По окончании лечения все трое были отправлены на Родину.
Один из оставшихся в живых — бывший старший штурман «Руслана», ныне персональный пенсионер Герасим Васильевич Точилов, живет сейчас в Архангельске. У него хранится подаренный ЭПРОНом альбом с фотоснимками работ по спасению «Малыгина». В этом альбоме помещена телеграмма Максима Горького следующего содержания:

«Баренцбург, борт Малыгина.
Привет героям Арктики, людям сказочной энергии. В борьбе против суровой природы вы, товарищи, совершили один из тех подвигов, которые говорят всему миру трудящихся о несокрушимой силище рабочего класса Союза Советов. Крепко обнимаю всех вас, герои.
Максим Горький»


Русские осваивали Шпицберген в течение многих веков. Общественность Архангельска вносит сейчас предложение увековечить память о первооткрывателях Шпицбергена и их последователях — наших современниках, сооружением монументального обелиска-маяка на мысе Старостина, чтобы суда, которые проходят мимо мыса, отдавали честь героям Арктики. В настоящее время норвежцами установлен в районе мыса Старостина освещаемый в ночное время знак.
Нелегким были первые рейсы советских судов на Шпицберген. С улучшением обслуживания навигации и накоплением опыта плавания в осенне-зимний период стали обычными и регулярными. Теперь плавание в ледовых условиях обеспечивается ледоколами. Сеть маяков и маячных огней на подходах к рудникам устранит повторение описанных выше трагических происшествий.


Летопись Севера. Том.5

Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Re:

Сообщение [ Леспромхоз ] » 08 Июнь 2009 18:50

ПЕРВОЕ ПЛАВАНИЕ СОВЕТСКОГО ЛЕДОКОЛА В АРКТИКЕ
(по документам Архангельского областного государственного архива) *
С. А. Селезнев

* В статье Н. Болотникова «Дрейф и освобождение ледокольного парохода «Соловей Будимирович»», опубликованной в журнале «Советская Арктика» в 1941 г., так же как и в главе «Спасение ледокольного парохода «Соловей Будимирович» книги М. И. Белова «Советское арктическое мореплавание 1917—1932 гг.» («История открытия и освоения Северного морского пути», т. III. Л., 1959), главное внимание уделено описанию дрейфа «Соловья» и организация спасательной экспедиции на ледоколе «Святогор». Об организации же и походе спасательной экспедиции на вспомогательном крейсере «III Интернационал» («Канада») авторами сказано очень мало. А ведь подготовка к походу, снаряжение и плавание в Карском море «III Интернационала» было подлинным трудовым подвигом архангельских рабочих и беломорских моряков, впервые тогда пронесших флаг Республики в арктических водах.

В феврале 1920 г. части Красной Армии развернули решительное наступление на Северном фронте. Белогвардейские войска поспешно отступали, быстро откатывались к Архангельску, бросая снаряжение и военную технику.
В ночь с 18 на 19 февраля генерал Миллер со свитой тайно от населения и своих войск бежал из Архангельска на ледоколе «Козьма Минин» и яхте «Ярославна». Вскоре яхта, сдерживавшая движение ледокола, была брошена в Белом море.
Восставшие рабочие и моряки Архангельска 20 февраля взяли власть в свои руки. На следующий день в город вошли регулярные части Красной Армии, радостно встреченные населением. Архангельск, а вскоре и весь Беломорский Север навсегда стали советскими.
Одним из первых вопросов, который пришлось решать Архангельскому Ревкому и другим организациям города, была разработка мер спасения ледокольного парохода «Соловей Будимирович», дрейфовавшего в юго-западной части Карского моря. В момент восстановления Советской власти в Архангельске дрейфующее судно находилось на 72° 42' с. ш. и 61° 05' в. д.(1) Судну и людям, находившимся на нем, грозила неминуемая гибель, если бы Советское правительство не оказало эффективной и действенной помощи. Как же «Соловей Будимирович» оказался зимой в Карском море? В конце 1919 г. потребкооперацией было заготовлено для населения области значительное количество мяса и рыбы в районе Индиги. Генерал Миллер решил доставить эти продукты для белогвардейских войск. «Соловей Будимирович» был послан белым «правительствам Севера России» за мясом и рыбой в устье реки Индиги. Там его захватили дрейфующие льды и вынесли в Карское море.
Плавание на Индигу в зимнее время совершалось не впервые. Так, по данным знатока ледового плавания на Севере капитана И. П. Ануфриева, в 1919 г. в это же время ледокольный пароход «Иван Сусанин» благополучно совершил рейс за оленьим мясом в Индигу (2). В 1920 г. было решено повторить зимний рейс туда же (3).
22 января «Соловей Будимирович» под проводкой ледокола «Козьма Минин» вышел из Архангельска всего лишь с восьмисуточным запасом угля и при работе только трех котлов, четвертый был поврежден. Помимо судовой команды (52 человека) на борт судна были приняты направлявшиеся в Мурманск 32 пассажира с «обязательством иметь провизии на 3 недели» (4).
На борту «Соловья Будимировича» находился упоминавшийся выше знаток Севера капитан И. П. Ануфриев с точным предписанием, «что оперативная часть кап. Ануфриева касается только проводки судна в Индигу» (5).
24 января у Орловского маяка «Соловей» и «Козьма Минин» вышли на чистую воду. Здесь они расстались, и «Соловей» взял курс на Канин Нос. Ночью судно обогнуло Канин Нос и весь день 25 января продвигалось под берегом по тонкому льду. Вечером оно вошло в тяжелые льды. Началось сжатие.
На следующий день положение резко ухудшилось: «Соловей» оказался в центре торосов. В радиограмме начальству капитан «Соловья» Рекстин указывал: «В 20 часов встретил очень тяжелые льды в тридцати милях от Индиги. Разводьев до 6 часов утра почти не было. Дрейфую со льдом к норду» (6). Однако на протяжении дня судно, то форсируя тяжелые льды, то пользуясь разводьями, продолжало двигаться вперед.
27 января «Соловей» оказался примерно в 15 милях от Индиги. Дальнейшее продвижение преградили тяжелые льды. Рекстин, сознавая серьезность создавшейся обстановки, обратился в Мурманск к старшему морскому офицеру белых Стармортрану и в Архангельск к М. В. Николаеву (7) с просьбой о помощи:
«Не представится ли возможность 564 (8) послать мне на выручку, если может быть туго будет с углем. Для большого ледокола эти льды легко проходимы. Пока еще идет сжатие» (9). Через полсуток пришел ответ от Стармортрана:
«...случае критического положения уголь, помощь доставлю на 562 (10). Чрезвычайно важно сдача операции, но экономьте уголь сколько возможно» (11).
Вечером следующего дня Стармортран уточнил свои обещания: «562 совместно с 569 (12) идет в Архангельск, поэтому рассчитывайте на его помощь, также уголь лишь при обратном рейсе из Архангельска. Случае удачи экспедиции груз мяса доставьте прямо в Мурманск...» (13)
Но не суждено было белым воспользоваться мясом: «Соловей Будимирович» оказался в ледовой ловушке. И. П. Ануфриев так описывает обстановку 28 января:
«С 4 часов дня стали пробиваться по курсу — юг, дело пошло успешнее... Лед стал реже, торосы исчезли с курса и на пути остались гладкие поля без снежного льда, с полыньями. Шли в темноте, полагая подойти к м. Св. Нос — Тиманский. В силу темноты остановили машину. Капитан не знал, что де-лать. По глубинам (12 сажен) были явно близ берега, так что, не видя берега, идти рисковал. Мною было предложено капитану — передать мне управление судном до Индиги, до которой по счислению оставалось не более 14 миль, но капитан отказался» (14).
На другой день, 29 января, утром милях в четырех открылся мыс Св. Нос —Тиманский. Нужно было его обогнуть, войти в бухту Индиги и задание было бы выполнено. Но на пути в бухту «Соловей» встретил тяжелый дрейфующий лед. Вечером того же дня Рекстин телеграфировал начальству:
«Не смог зайти в бухту ввиду тяжелого льда без разводьев, погода та же» (15).
Судно оказалось плененным льдами. Начался многомесячный дрейф.

«30 январь. Стоим зажаты во льду,— писал Рекстин в своем рейсовом донесении.— Усиленно стараемся выйти из этого места. Команда, пассажиры работают пешнями. Помогали ледяным якорем, лебедкою, брашпилем. Работали форсированно вперед и назад машиною, но все старания — без результата. Проработали даром до полуночи. Дрейф на NO и NNO со скоростью одной мили в час. Ветер SSW, 5—6 баллов, мороз 15— 17 град. Реом.» (16).
В ответ идут лишь указания: «Соблюдайте самую большую экономию угля, помочь углем совершенно не могу,— сообщает Стармортран.— Имейте это в виду, поэтому ожидайте благоприятных условий сколько возможно, ибо удача экспедиции чрезвычайно важна» (17).

Через несколько часов приходит новое указание Стармортрана, в котором он подтвердил свое распоряжение о доставке мяса прямо в Мурманск (18).
На «Соловье» было уже не до подхода в Индигу. Судно, зажатое торосистыми льдами, дрейфовало на север. 31 января Рекстин писал: «Потушил один котел, в двух других держу только огонь. Одновременно свел на минимум расход угля на работу динамо и парового отопления» (19).
15 февраля на рассвете показался берег острова Вайгача, судно находилось примерно в 30 милях от Карских ворот. Попытка пробиться к Вайгачу оказалась безуспешной. К вечеру того же дня «Соловей» продрейфовал через Карские ворота со скоростью 2—3 узлов. И снова,—в какой уж раз! — утром 16 февраля в эфир полетела просьба о помощи:
«Нахожусь в Карском море в 15 милях на норд от радиостанции Вайгач... Остаток угля полночь на 16 февраля 50 тонн. Убедительно прошу ускорить присылку большого ледокола, которому эти льды еще проходимы»? (20).
На этот раз ответ контр-адмирала Иванова пришел быстро: «Ледокол «Канада» вышел для оказания помощи. О продвижении будем сообщать ежедневно» (21).
Но больше сообщений Иванов не присылал: он бежал с Миллером за границу.
«19 февраля. «Канаду» вернули в Архангельск,—писал Рекстин.— Ясно, что нам придется в Карском море прозимовать. Принял срочно соответствующие меры для экономии топлива, экономии провизии, для сохранения здоровья пассажиров и экипажа. Имея в виду возможность заболевания цингой, прив-лек к работе также и пассажиров» (22). Арктика не пощадила бы их, увеличив число своих жертв. Но этого не случилось. Советская республика нашла силы и средства для их спасения.


продолжение...
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

ПЕРВОЕ ПЛАВАНИЕ СОВЕТСКОГО ЛЕДОКОЛА В АРКТИКЕ

Сообщение [ Леспромхоз ] » 08 Июнь 2009 19:18

Развертывание спасательной кампании проводилось в двух направлениях: по линии внешних сношений с европейскими государствами и путем мобилизации людей, материальных средств внутри страны.
В Архангельске работа по организации и проведению спасательной экспедиции началась с первых же дней установления Советской власти. Она проводилась под руководством Архревкома я губкома партии. В ней принял участие ряд городских учреждений и предприятий. Организация и проведение спасательной экспедиции были возложены на уполномоченного Морского комиссариата военного моряка В. Н. Черкасова (впоследствии начальника Белмортрана) с привлечением сил Северной военной флотилии (командующий В. Н. Варваци), начальника охраны Архангельского водного района и морского транспорта М. В. Николаева и на ряд других лиц.
На протяжении четырех с половиной месяцев спасение «Соловья» занимало умы партийных и советских работников, всех трудящихся Архангельска. 25 февраля Архревком сообщил Советскому правительству о бедственном положении судна в Карском море, а 29 февраля командир «Соловья» получил от Николаева такое обнадеживающее извещение:
«...Сообщаю «Канада» срочно готовится к вам на помощь. Ремонт и снабжение ее надеюсь закончить около 5 марта. Таким образом «Канада» может быть вблизи вас около 15 марта. «Пожарского» послать не можем, но Всероссийское Советское Правительство приняло все ваши и мои заявления к сведению и уже вошло в переговоры с Англией и Норвегией относительно посылки экспедиции за вами. Впрочем, предположено послать и «Святогора». В данное время к вам организуется экспедиция на оленях с Вайгача. «Канада» была бы уже у вас, если бы ее не вернули белые» (23).
В это время в Архангельске шла интенсивная работа по снаряжению спасательной экспедиции. Рассматривались различные варианты и способы оказания помощи судну. В первую очередь выдвигалась задача спасения людей, попавших в беду. Рекстину предлагалось, если позволит состояние льдов и наличие топлива, приложить все усилия, пробиться к Вайгачу, «хотя бы для этого пришлось сжечь все дерево на корабле и прочие горючие материалы» (24). «Если вам удастся переправить всех на берег и бросить ледокол в надежном месте до лета, самое лучшее. Во всяком случае с вас снимается ответственность за потерю корабля» (25).
Однако Рекстин счел «меры эти... преждевременными» (26), экспедицию на оленях невыполнимой. «Единственное спасение,— писал он в ответной телеграмме Николаеву и военкому Назарову,— в немедленной отправке ледоколов, снабжённых углем, провизией. Пользуясь движением льда и разводьями, ледоколы медленно, но верно доберутся до нас и совместно прозимуем, вернемся» (27).
6 марта уполморком В. Н. Черкасов и политуполморком Лукашевич направили в Москву командующему морскими силами республики (КОМОРСИ) пространную телеграмму, в которой подробно излагалась история дрейфа «Соловья», его местонахождение, обеспеченность углем и продовольствием, количество людей на борту. Подписавшие телеграмму высказывали опасение, как бы судно не постигла участь экспедиции Брусилова. «Метеорологическая статистика течений и ветров,— говорилось в телеграмме,— предсказывает 95 процентов за судьбу «Анны», то есть судно может быть вынесено далеко к северу, и лишь «5 процентов попасть в контртечение вдоль западного берега Карского моря», и тогда его отнесет к Карским воротам.
В телеграмме сообщалось и о принятых мерах — об организации санной экспедиции на Вайгаче, выход которой к судну задерживали отжимные ветры, и о попытке организовать вторую санную экспедицию из Обдорска через Марре-сале. «Просим Центр поддержать Обдорску наше распоряжение» (28). Далее излагались различные точки зрения по поводу морской спасательной экспедиции. Рекстин, например, считал, что единственный способ спасти «Соловья» и людей — прислать за ними ледокол. Но, оказывается, не все были согласны с этим. «Голоса специалистов разделились: одни утверждают, что ледокол не пробьется сквозь Карские ворота, а другие считают операцию выполнимой. В нашем распоряжении «Канада» и «Пожарский», из коих «Канада» более пригоден, а «Пожарский» необходим Архангельску» (29).
Сторонником применения ледокола для помощи «Соловью» был командир «Канады» Н. К. Мукалов, который, как сообщалось в телеграмме, «берется выполнить операцию, считает закончить ремонт к 20 марта и первого апреля подать помощь «Соловью» (30), но при условии, что «Седов» с запасом угля проводит «Канаду» до выхода в Баренцево море и там догрузит ее топливом. Возвращение «Канады» намечалось в июле.
Против этой операции выдвигались возражения, а именно:
а) острый недостаток угля, а на проведение операции требовалось 2000 тонн угля;
б) уход «Канады» до июля оставлял Архангельский порт без сильного ледокола в период весеннего ледохода и паводка, особенно на случай аварии «Пожарского»;
в) ослаблялся боевой отряд военной флотилии, так как «Канада» была включена в состав Беломорской военной флотилии в качестве вспомогательного крейсера «III Интернационал», и
г) не было гарантии в успехе предприятия, и в случае неудачи следовало опасаться повторения истории с «Соловьем Будимировичем».
Самым действенным средством оказания помощи «Соловью» и людям Черкасов и Лукашевич считали: «просить Норвежское или Английское правительство срочно снарядить ледокольную экспедицию, использовав для этой цели «Минина», стоящего в Тромсе, снабдив его углем и продовольствием и придав угольного конвоира для догрузки угля в пути».
«Весь вопрос в спасении людей от голодной смерти,— говорилось в заключение.— В случае спасения людей — спасение корабля посылкой «Канады» в июле не встречает никаких затруднений, если к тому времени подвезут уголь. Сделано распоряжение «Канаде» самым срочным порядком готовиться к походу к 20 марта, вследствие чего прошу до означенного срока дать распоряжение послать «Канаду»: или же будут использованы другие меры» (31).
7 марта командующий Беломорской военной флотилией Варваци и комиссар Назаров сообщили Рекстину, что в помощь «Соловью» готовится ледокол, организованы экспедиции на оленях. Однако ввиду трудностей, связанных с проведением спасательных мер, предлагалось соблюдать строжайшую экономию в расходовании продовольствия и топлива, ввести минимальный паек. «На капитана Рекстина,— говорилось в радиограмме,— Советской властью возлагается полная и единоличная власть на ледоколе и ответственность за принятие всех требуемых обстоятельствами мер» (32).

Трудные условия дрейфа, плохая связь с материком порождали неуверенность в возможности спасения у людей, находившихся на дрейфующем судне. Это чувствовалось по телеграмме, поступившей с «Соловья» 9 марта в адреса Архангельского исполкома, Наводоха Николаева, Брейтфуса в Александровск-на-Мурмане и Общества изучения Русского Севера: «Широта 71°45', долгота 62°12'. При величайшем напряжении проживем продуктами до июля, топливом — до июня. Опасаемся повторения дрейфа Брусилова. Сухопутная помощь немыслима. Настоятельно просим обратиться к Англии, Норвегии во имя человеколюбия снарядить самостоятельную (по-видимому, спасательную.— Ред.) экспедицию. За 85 человек команды и пассажиров капитан Рекстин, капитан Ануфриев» (33). В телеграмме также указывалось, что ввиду скорой разрядки аккумуляторов, местонахождение судна будет сообщаться только раз в неделю.

Телеграмма требовала принятия срочных мер. В этой связи большой интерес представляет рапорт М. В. Николаева командующему Беломорской военной флотилией 10 марта:
«Считаю обязательным для себя долгом,— писал Николаев,— еще раз подтвердить, что люди, находящиеся на «Соловье»... обречены на неизбежную гибель, если к ним на помощь не будет своевременно послан ледокол...» Указав на невозможность в полной мере оказать помощь санными экспедициями из-за дрейфа льдов и множества полыней, Николаев продолжал: «Единственная возможная помощь гибнущему кораблю должна быть подана ледоколами; причем если будет послана «Канада», то теперь, когда уже лучшее время для подачи помощи упущено, я все-таки считаю 60 шансов из 100 на успех.
Самыми же надежными ледоколами для этой цели являются «Святогор» и «А. Невский», и в особенности первый из них.
Если же Всероссийское Советское Правительство получит от Англии какой-либо из этих ледоколов для великой цели спасения наших гибнущих товарищей, то на основании своего свыше 20-летнего опыта и изучения плавания во льдах всех наших замерзающих морей, включая Северный Ледовитый океан и Карское море, а также детального знакомства с особенностями, качествами и работой во льдах всех наших ледоколов, включая «Святогора» и «А. Невского», утверждаю, что оба эти ледокола могут вполне успешно справиться со льдами Карского моря.
В заключение позволю себе заметить, что буду счастлив, если Всероссийское Советское Правительство окажет мне честь назначением меня начальником спасательной экспедиции или командиром «Святогора» или «А. Невского»» (34).
Да разве только Николаев был готов идти на помощь товарищам?


продолжение...
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Первое плавание советского ледокола в Арктике

Сообщение [ Леспромхоз ] » 09 Июнь 2009 09:09

Одновременно с переговорами о получении из Англии мощного ледокола Наркоминдел вел попутно переговоры и с Норвегией о покупке угля. Начальник Штаба Реввоенсовета республики сообщал командующему VI армией Самойло, что народный комиссар по иностранным делам Чичерин получил от министра иностранных дел Норвегии извещение «о возможности снабжения углем в количестве трех тысяч тонн нашего ледокола «Соловей Будимирович»». Запрашивалось название пароходов и ледокола, которые могли бы быть «высланы для приема указанного количества угля, а также, если имеются достаточные сведения, где именно по условиям ледяного покрова на море желательно было бы произвести перегрузку угля с норвежского парохода на наши суда» (35).

На это последовал из Архангельска ответ Самойло и члена Реввоенсовета VI армии Орехова: «Для приемки угля могут быть высланы из Архангельска ледокол «Пожарский», из Мурманска пароходы «Маймакса» и «Колгуев». Место перегрузки в одной из бухт Мурманского побережья. По определению Норвежского правительства желательно Екатерининская гавань или Печенгский залив. Но такая перегрузка угля для нас крайне невыгодна, как вызывающая большой расход угля на переход из порта к месту перегрузки и не исключается, хотя и маловероятный случай, потери судов Республики. Самое выгодное для нас решение вопроса это доставить уголь на нашем пароходе «Кильдин», находящемся в Норвегии и могущем принять 1600 тонн, остальное количество на норвежском пароходе с помощью нашего ледокола «Минина», находящегося также в Норвегии, или же доставка всего угля норвежскими пароходами непосредственно в Мурманск» (36).

Видимо, этот ответ Самойло не был согласован с морским командованием. Из Москвы последовал новый запрос: сколько угля на «Маймаксе», сможет ли она немедленно выйти из Мурманска на встречу с «Пожарским» и готов ли он выйти из Архангельска, имеет ли достаточный запас угля и продовольст-вия? «В случае возможности,— говорилось в телеграмме,— прошу срочно отдать распоряжение о выходе и встрече в определенном месте по вашему указанию этих пароходов с углем и ледокола с тем, чтобы затем они оба шли под всеми парами на выручку «Соловья Будимировича» с запасами продовольствия и угля» (37).

Это распоряжение было явно ошибочным, .неосуществимым, и уполморком Черкасов на это сообщил, что, согласно распоряжению Москвы, «Маймакса» срочно грузится углем в Мурманске и испрашивает рандеву. Но дальше Черкасов излагал свое мнение: «Доношу: первое — «Маймакса», старый, почти никуда не годный пароход, совершенно не подходящий для зимнего ледокольного плавания; второе — в Мурманске все наличие угля четыреста тонн. Если отдадите «Маймаксе» все наличие, потушив все котлы на судах и мастерских, то и тогда посылка «Маймаксы» бесцельна; третье — «Пожарский» потерпел аварию, в море никуда выслан быть не может. Ввиду аварии «Пожарского» «Канаду» до конца мая послать нельзя, «Канада» необходима Архангельску на период весеннего ледохода».

Каков же выход? Черкасов предлагал два варианта: «наиболее желательно снарядить в экспедицию «Святогора», «Александра Невского» или «Минина» с угольным конвоиром до Канина Носа или Карских ворот. Если это сделать (нельзя, то остается в конце мая послать «Канаду» также с угольным конвоиром. Повторяю: острый недостаток угля затрудняет операцию, необходимо использовать предложение Норвегии возместить три тысячи тонн расхода угля, направив его в Мурманск». И в заключение Черкасов справедливо резюмировал: «Считаю необходимым, чтобы распоряжение организацией спасательной экспедиции корректировалось компетентными указаниями Моркома» (38).

А тревожные телеграммы с дрейфующего судна продолжали поступать. Сильным штормом, начавшимся 18 марта, судно за трое суток было отнесено на 60 миль к северу. Это сообщение взволновало не только тех, кто был на борту «Соловья». 26 марта Черкасов провел межведомственное совещание. В протоколе совещания говорилось: «1. О посылке экспедиции для спасения «Соловья Будимировича» постановили: «Ввиду отсутствия сейчас достаточного количества угля, которое понадобится экспедиции для спасения «Соловья Будимировича», посылку «Канады» отложить. В случае же если Норвегией будут возвращены с углем ледокол «Минин» и пароход «Кильдин», будет отправлена экспедиция из двух ледоколов «Минина» и «Канады», согласно телеграмме из Центра. Для этого ледоколу «Канада» оставляется необходимое количество угля — 750 тонн (39).

2. Об оказании помощи «Соловью Будимировичу» извне. Принять следующие меры:

1) воздействовать на общественное мнение как Норвегии, так и Англии путем посылки телеграммы отсюда, текст телеграммы послать в Центр, дабы он в свою очередь мог подтвердить действительную необходимость оказания помощи «Соловью Будимировичу».

2) Оповестить через норвежские газеты норвежских промышленников, отправляющихся на промысел, о том, что в Карском море лед. пароход «Соловей Будимирович» находится в крайне бедственном положении и ему необходима помощь;

3) Просить центр, дабы он вошел в сношение с Англией о возвращении «Святогора», единственного ледокола, способного оказать действительную помощь «Соловью Будимировичу» (40).

Текст телеграммы был составлен, переведен на норвежский язык и на следующий день отправлен в Норвегию стортингу, Нансену, Свердрупу, Брейтфусу в Алексаадровск-на-Мурмане и «всем, всем», с обширным дополнением в Москву В. И. Ленину, Г. В. Чичерину и другим (41).

Документы, хранящиеся в Архангельском архиве, свидетельствуют, что еще до получения этой тревожной телеграммы советские правительственные органы предприняли ряд мер. 27 марта Чичерин известил начальника штаба КОМОРСИ, что Норвежское правительство сделало распоряжение о скорейшей доставке продовольствия в Мурманск для ледокола «Пожарский», который должен был доставить его «Соловью». В другой передаче по радио Норвежское правительство сообщало, что продовольствие будет послано на инспекционном корабле «Геймдале» с капитаном Бейтлихом, который должен прибыть в Мурманск в среду 31-го и там войти в сношение с консулом Финстадом и затем передать продовольствие начальнику спасательной экспедиции.

Нарком Чичерин спрашивал совета, что ответить Норвежскому правительству ввиду аварии «Пожарского» и при малой надежде на получение «Минина». «Можно было бы настаивать на скорейшем возвращении «Минина», но нам необходимо знать, в состоянии ли «Минин» заменить «Пожарского» для экспедиции в Карское море?

К Великобританскому Правительству мы уже обращались, но пока безрезультатно» (42).

Штаб КОМОРСИ, видимо, внял совету Черкасова вести переписку помимо сухопутного командования и в тот же день запросил непосредственно уполморкома и Варваци:

«...Сообщите в полной ли исправности «Канада» и сколько времени потребовалось бы на приготовление ее для экспедиции к «Соловью» в паре с «Мининым», какие меры принимаются для ускоренного ремонта «Пожарского», периодически телеграфируйте ШТАКОМОРСИ как идут работы по ремонту и когда он будет вполне готов к ледокольному плаванию» (43).

Нам неизвестен ответ Черкасова и Варваци, но о нем можно судить по копии срочного письма Штаба КОМОРСИ Чичерину, отправленному 29 марта:

«Ввиду аварии «Пожарского», наиболее желательным видом помощи со стороны Норвежского правительства была бы отправка из Норвегии нашего морского ледокола «Минин» с полным запасом угля и продовольствия в сопровождении большого угольщика с 3000 тонн угля и с запасом продовольствия на полгода для 250 человек.

«Минин» может заменить «Пожарского» для спасательной экспедиции в Карском море.

Если продовольствие будет прислано на инспекционном корабле «Геймдале» в Мурманск, то оно должно быть там передано Уполномоченному Народного Комиссариата по Морским Делам, военному моряку Панцержанскому, и в таком, случае «Минину» (с угольщиком) по пути надо будет зайти в Мурманск для погрузки упомянутого продовольствия, и затем идти с угольщиком на восток.

Ко времени подхода «Минина» с угольщиком к Горлу Белого моря, из Архангельска может быть выслан к «Минину» морской ледокол «Канада»... Упомянутые 3 судна («Минин», «Канада» и угольщик) пойдут по направлению к Карским воротам. Подойдя к сплошному ледяному покрову, «Минин» и «Канада» примут с угольщика полные запасы угля и продовольствия для себя и «Соловья», после чего угольщик может вернуться, а «Минин» и «Канада» пойдут к «Соловью Будимировичу» в Карское море» (44). Чтобы успокоить людей на «Соловье», 29 марта Николаев отправил Рекстину телеграмму, которой пытался поддержать веру людей в благополучный исход:

«...Со дня вступления в Архангельск Советской властью принимаются все меры к посылке вам помощи, однако до сего времени у нас нет угля. Центральная Советская власть вполне осведомлена о Вашем положении и мерах для вашего спасения. Послано обращение к Англии дать нам «Святогор» или «Александра» и необходимое количество угля, чтобы спасти вас. Посланы телеграммы в Норвегию стортингу, Нансену, Иогансену, Свердрупу и во все газеты с призывом во имя человеколюбия снарядить экспедицию для вашего спасения. За это обещана крупная премия. Брейтфус уехал к Свердрупу организовывать спасательную экспедицию, телеграфировал Вам: «Старайтесь охотой увеличить запасы провизии. Не падайте духом. До свиданья». Со своей стороны подтверждаю этот совет и говорю вам «до скорого свиданья». Все близкие ваши и других товарищей на «Соловье» осведомлены о вашем положении и спокойно ждут возвращения «Соловья» в Архангельск» (45).

Одновременно с организацией спасательной экспедиции архангельским морякам необходимо было решать и другие, не терпящие отлагательства сложные вопросы. В первую очередь следовало прибуксировать в порт яхту «Ярославну», брошенную белогвардейцами в Белом море. Это могла сделать только «Канада». На проведение операции ей требовалось около 500 т столь дефицитного угля. Как развертывались события последующих дней, свидетельствуют архивные документы:

Телеграмма Черкасова в Москву ШТАКОМОРСИ 30 марта:

««Канада» исправна, грузится углем с приказанием идти к Моржовцу поймать брошенную белыми яхту «Ярославна», на что понадобится дней десять, после чего, погрузив уголь, к двадцатому апреля будет готова к выходу за «Соловьем». «Пожарский» устанавливает временную заплату в два периода: первый— к пятому апреля закончит подводную заплату, затем перевезет через Двину два танка, посылаемые срочно на фронт (*), и второй — к двадцатому апреля закончит установку надводной заплаты. В таком виде «Пожарский» может провести весеннюю ледокольную кампанию, но для выхода в Карское море требует докового капитального ремонта...» (46)

(*) Это также было первоочередным делом, трофейные английские танки направлялись на Южный фронт, где тогда решалась судьба Советской республики.

Казалось бы, все шло к развязке. Если «Минин» будет возвращен и с «Геймдалем» доставит в Мурманск уголь и продовольствие, то хотя и с небольшим опозданием, но в конце апреля все же можно будет направить спасательную экспедицию к «Соловью». Однако через три дня все изменилось.

Срочная телеграмма Черкасова КОМОРСИ:

«По полученным в Мурманске частным сведениям, из Норвегии вышли «Ломоносов» и «Кильдин» в Англию (47), «Минин» — во Францию. Пароход «Геймдаль» в Мурманск не пришел, сегодня получена радио министра иностранных дел, сообщающего, что выход «Геймдаля» отменен. «Канада» возвращается в Архангельск, ведя на буксире «Ярославну», через неделю будет готова к выходу, погрузив уголь и запасы. В Горле Белого моря слабый лед, проход свободен. Вопрос снаряжения экспедиции за «Соловьем» перестал быть понятным. Прошу самых срочных разъяснений» (48).

Почти одновременно в Архангельск в Генеральное Норвежское консульство поступило сообщение от министра иностранных дел Норвегии, что телеграмма, направленная Бронштейном, Николаевым и Жилинским с призывом о помощи «Соловью», адресатами получена. Мнение Нансена и Свердрупа было малоутешительным. Они почти исключали возможность пробиться к судну на этой широте сквозь льды Карского моря. Судами, пригодными для этой цели, говорилось в сообщении, «Россия владеет сама». Поэтому Нансен и Свердруп полагали, что один из русских ледоколов сможет легко достичь Новой Земли, но ему будет трудно пройти в Карское море. Единственный путь спасения, по мнению Нансена, был таков: «люди должны оставить судно и идти по льду к Новой Земле, чтобы попытаться достичь спасательного судна» (49).

Совет Нансена, как явно неприемлемый, был единодушно отклонен архангельскими моряками, на судне находились дети, женщины, которым пешее хождение по дрейфующему льду было не под силу. «Ответ Нансена считаю неудовлетворительным,— писал Черкасов 7 апреля.— Переговоры о «Святогоре» и «Невском» ведутся, но я считаю их безнадежными. КОМОРСИ (речь идет о Варваци. — Ред.) уехал в Петроград для выяснения возможности посылки «Ермака». Если ему дадут уголь — он пойдет... «Канада» готовится к походу, грузится углем и продовольствием для экспедиции и если все внешние попытки разобьются, то пошлем «Канаду». Приказание срочно готовить «Канаду» подтверждено мне из Москвы... Кроме того, я считаю существенным посылку оленьей экспедиции через Марре-сале» (50).

Вопрос об оленьей экспедиции с Ямала возник не без оснований. В начале апреля в районе дрейфа «Соловья» подули ветры северных румбов. При этом судно стало относить к востоку. «Постепенно дрейфуем к Ямалу, где попадаем в течение, идущее к Северу»,— радировал Рекстин 5 апреля (51).

Известно, что Ямальская экспедиция не выполнила своей основной задачи, людей с судна она не сняла, да в этом и отпала необходимость.


продолжение...
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Первое плавание советского ледокола в Арктике

Сообщение [ Леспромхоз ] » 09 Июнь 2009 09:36

Вернемся к событиям, развертывавшимся в те дни в Архангельске. Непонятная причина отмены рейса «Геймдаля» с углем, задержка с получением из Англии ледокола вызвали среди архангельских моряков справедливое негодование. В этом отношении весьма характерен тон рапорта М. В. Николаева на имя командующего Беломорской флотилией о состоянии «Соловья».

«Положение корабля и людей, повторяю, безнадежное, если не будет послан могучий ледокол. Абсолютно необходимы для этой цели «Святогор» или «Александр Невский», поэтому представления Англии о передаче нам одного из этих ледоколов и снабжении его углем для величайшей цели «Спасения погибающих» должно быть сделано незамедлительно. В случае отказа Англии, позор и ответственность за гибель людей в Карском море падет не на нас» (52).

Опытные северные моряки, отлично знавшие условия плавания во льдах и технические возможности ледокольных судов, понимали, что, даже получив мощный ледокол, спасательная экспедиция может быть выполнена, если ледокол поведет опытный ледовый судоводитель. Мнения сходились еще в одном. Во всех случаях необходим выход «Канады» или же для встречи в море и передачи на ледоколы наших ледокольных руководителей, или же если не будут получены мощные ледоколы из Англии, то «Канада» пробьется к «Соловью», доставит продовольствие и тем самым спасет людей. Затем потушит котел и будет ждать благоприятных условий для возвращения, возьмет на буксир «Соловья». Им навстречу следует послать ледокольный пароход с углем (53).

Горячим сторонником подобной операции был командир «Канады» Мукалов. 18 апреля он подал Черкасову рапорт, в котором высказывался за немедленную отправку «Канады» на помощь «Соловью».

«Я, решаясь идти на ледоколе «Канада», основываюсь на следующих соображениях: состояние льдов в этом году в Белом море, а судя по сообщениям капитана Рекстина и в Карском море, довольно благоприятное для прохода к «Соловью»...»

Точно определить срок подхода «Канады» к «Соловью» Му-калов считал трудным, но полагал, что на это потребуется «от 7 до 10 дней экономического хода с выжиданием благоприят¬ных условий». Сняв с судна людей, Мукалов собирался в зависимости от ледовых условий возвратиться южными проливами или вокруг мыса Желания. «В случае тяжелых условий, если это надо будет, остановлюсь вблизи «Соловья Будимировича», прекращу пары и буду выжидать летних условий в состоянии льдов в Карском море, когда проход не представляет затруднений».

Для осуществления этого плана Мукалов считал необходимым, чтобы ему было представлено: единоличное управление судном, запас на «Канаде» угля не менее 1000 т, судно-угольщик, которое пополнит перед входом «Канады» во льды ее запасы, трехмесячный запас продовольствия, мощный катер, гидроплан для наблюдения за льдами, врач и беспрерывная радиосвязь (54).

Видимо, вопрос об использовании авиации для ледовой разведки назрел. Судоводители понимали преимущество ее. Еще до получения рапорта Мукалова Черкасов 15 апреля экстренной телеграммой просил КОМОРСИ распоряжения «срочно выслать в Архангельск один вполне исправный гидроплан с опытным летчиком для отправки на «Канаде» в Карское море для разведки состояния льдов и поисков» (55). Через два дня Москва сообщила, что «отдано распоряжение о присылке одного гидроаэроплана в ваше распоряжение вместе с летчиком» (56).

Видимо, из-за того, что переговоры с Англией о мощном ледоколе затягивались и надежды на быстрое разрешение вопроса не было, 19 апреля Черкасов получил предписание:

«По приказу Предреввоенсовета предлагаю приготовить и отправить «Канаду» и «Седова» безотлагательно в экспедицию к «Соловью». Организация экспедиции поручается Вам, назначьте полноправного начальника экспедиции с единоличной властью, снабдите всем необходимым, противоцынготными средствами и оборудованием для спасения и перевозки людей на случай, если бы судно не удалось спасти... Сообщите, когда «Канада» и «Седов» могут выйти. КОМОРСИ Немитц, комиссар Гайлис» (57).

Ответ Черкасова последовал незамедлительно: «Канада» и «Седов» готовятся к экспедиции. Выйдут, сообразуясь со сведениями льдов и ветров... Прошу ускорить посылку гидроплана и летчиков» (5S).

Несмотря на недостаток угля, продовольствия, снаряжения, возможность отправки спасательной экспедиции не вызывала сомнений у ее организаторов и команд судов. Были мобилизованы все ресурсы, уголь собирали со всех участков порта, ввели самую жесткую экономию в его расходовании, готовились подымать его из трюмов затонувших пароходов. Однако вскоре подготовка к отправлению «Канады» и «Седова» приостановилась в связи с новыми сведениями о возможности получения «Святогора». Переговоры с английским правительством продолжались, и наконец 25 апреля «Святогор» прибыл из Англии ,в Берген. Здесь происходило формирование экспедиции. Командиром судна был назначен Отто Свердруп, команда состояла из норвежцев. В экспедиции участвовал советский представитель Л. Л. Брейтфус. Выход из Бергена предполагалось осуществить в середине мая.

Но люди на «Соловье» уже потеряли веру. 2 мая Рекстин радировал Николаеву: «12 часов пассажиры, капитан Ануфри-ев, штурман Корнец, генерал Звегинцев собираются пешком на берег. Мои отговаривания безрезультатны. Полагаю, потребует отпуска часть команды, за коих я опасаюсь. Могут ли желающие оставить судно? Прошу распоряжения».(59)

Распоряжение из Архангельска поступило немедленно:

«Сообщите лицам, желающим покинуть судно... об экспедиции Свердрупа на «Святогоре» и готовности «Канады», так и радио Николаева относительно оленьей экспедиции из Обдорска, долженствовавшей первого мая быть на Харасовом. Предоставьте каждому решать свою судьбу. Если «Святогор» задержится выходом, «Канада» будет незамедлительно выслана. Пусть, оставшиеся на «Соловье» спокойно ждут скорого прибытия помощи» (60).

Тем временем группа Ануфриева, отойдя миль пять от судна и встретив на пути полыньи, возвратилась назад. Но прошло еще полтора месяца, пока люди «Соловья» убедились, что слова о помощи, произнесенные от имени Советской власти, не разошлись с делом.


Вскоре после того как «Святогор» прибыл в Норвегию, Черкасов через представителя Наркоминдела в Мурманске обратился к Брейтфусу и Свердрупу с предложением взять на борт ледокола в качестве консультантов капитана Николаева и его механика. Они, говорилось в телеграмме, «окажут содействие к быстрейшему достижению цели при наименьшей затрате работы и топлива; второе — помогут дачей сведений о состоянии льдов, ветров и температур в проливах Новой Земли; третье — поддержанием радиосвязи Архангельск — «Святогор» — «Соловей»— Юшар-Вайгач; четвертое — передачей гидроплана и летчиков, если они своевременно прибудут в Архангельск и пятое — передачей заготовленной переносной на нартах радиостанции на случай выделения пешей экспедиции» (61).

Брейтфус это предложение отклонил и, пожалуй, напрасно. Сколь ни сведущ был Свердруп в арктическом судовождении, он не обладал опытом управления мощным ледоколом во льду. Черкасов с сожалением известил об этом КОМОРСИ: «Брейтфус отклонил предложение принять на «Святогор» военмора Николаева, указав, что Свердруп идет ледяным (ледовым.—С. С.) лоцманом. Опасаясь неудачи этой экспедиции, вследствие отсутствия опыта управления ледоколом при активной работе во льду, полагаю необходимым держать «Канаду» полной готовности до встречи «Святогора» с «Соловьем». В случае неудачи 1 июня выслать «Канаду», имея угольной базой норвежский пароход, стоящий в Костином шаре» (62).

Это решение впоследствии оправдало себя, когда «Канаде» пришлось оказывать помощь «Святогору».

Хотя Советское правительство выполнило все свои обязательства, выплатив все нужные суммы за фрахт и страховку «Святогора», вопрос с его отправкой в Карское море не был решен и в конце мая. 28 мая Черкасову (он уже стал начальником Белмортрана) из Центра поступило указание Немитца.

«Ввиду непредвиденных вопросов по поводу экспедиции «Святогора», подлежащих еще улаживанию, держите «Канаду» и «Седова» в готовности к экспедиции к «Соловью» до момента фактического выхода «Святогора» из Тромсе в Карское море» (63).

Команда «Канады», а точнее уже «III Интернационала», была укомплектована добровольцами, преимущественно из архангельских моряков. Политотдел Беломорской флотилии направил комиссаром «III Интернационала» П. Антонова, активного участника Северодвинской флотилии в период борьбы с интервентами и белогвардейцами. Молодой радиотелеграфист И. Назаров, назначенный на судно, впоследствии обеспечил постоянную и бесперебойную связь с Архангельском, а затем через станции Вайгач и с «Соловьем Будимировичем».

15 июня «III Интернационал», тепло провожаемый трудящимися Архангельска, отправился в плавание. До Карского моря он шел по чистой воде. 17 июня миновал Карские ворота, где встретил лишь отдельно плавающие льдины, и вечером того же дня находился уже в Карском море. Мелко- и частично крупнобитый лед не представлял для ледокола существенного препятствия. «III Интернационал» двигался со скоростью 3—6 узлов. На другой день произошла встреча со «Святогором».

По воспоминаниям П. Антонова (64), «Святогор» легко прокладывал путь во льдах. «III Интернационал» шел в кильватере. Ночью 19 июня «Святогор», а затем и «III Интернационал» подошли к дрейфующему судну.

Цель была достигнута! Люди и судно спасены. На «Соловье Будимировиче» был поднят красный флаг Республики рабочих и крестьян.

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Архангельский областной государственный архив (АОГА), ф. 327, оп 1, д. 95, л. 107.
2 И. Ануфриев. Ледокольная практика и ледовые плавания в Северном Ледовитом океане. Записки по гидрографии, т. L, 1925, стр. 149.
3 Плавание «Соловья Будимировича» и п/х «Полярный» в устье Индиги за мясом и рыбой было повторено также и зимой 1920/21 г. — Ред.
4 АОГА. ф. 327, оп. 1, д. 95, л. 136. Здесь приведен список пассажиров.
5 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 247.
6 Там же, л. 247—247об.
7 См. примечание 4 на стр. 92.
8 «564» — условный номер радиостанции л/к «Канада». В служебной переписке такими номерами иногда пользовались вместо названий судов.—
Ред.
9 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 247об.
10 «562» — номер радиостанции л/к «Козьма Минин».— Ред.
11 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 247об.
12 «569» — номер радиостанции л/к «Пожарский».— Ред.
13 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 248.
14 И. Ануфриев, указ, статья, стр. 151.
15 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 248.
16 Там же.
17 Там же.
18 Там же.
19 Там же.
20 Там же.
21 Там же, л. 249об.
22 Там же.
23 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 249.
24 Там же.
25 Taм же.
28 И. Э. Рекстин. 1000-мильный дрейф во льдах Баренцева и Карского моря с 25 января по 25 июня 1920 года.— Морской сборник» № 3—5 1920, стр. 164.
27 АОГА, ф. 327, оп. .1, д. 98, л. 249об.
28 Об организации и работах Ямальской санной экспедиции см. статью Н. Я. Болотникова — Ред.
29 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 95, л. 1.
30 Там же, л, 2.
31 Там же.
32 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 98, л. 249об.
33 Там же, л. 250, а также тот же фонд, д. 95, л. 3.
34 АОГА, ф. 327, д. 95, л. 3. Такой же рапорт был подан М. В. Николаевым председателю Архангельского Губревкома Попову (АОГА, ф. 352,
д. 169, л. 27).— Ред.
35 АОГА, ф. 327, д. 95, л. 4.
36 Там же.
37 Там же, л. 5.
38 Там же, л. 7.
39 В этот же день Черкасов отдал командующему флотилией Варваци распоряжение забронировать это количество угля для «Канады». Там же, л. 27.
40 Там же, л. 26об.
41 Полный текст телеграммы приведен в статье Н. Я Болотникова, на стр. 79—81. Копия телеграммы хранится также в АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 95, л.
29. На этом документе есть помета, что одновременно послана телеграмма «Председателю Академии Наук с просьбой воздействовать на общественное
мнение Европы».— Ред.
42 Там же, л. 35—35об.
43 Там же, л. 42.
44 Там же, л. 36—Збоб.
45 Там же, л. 54—54об.
46 Там же, л. 46.
47 В Норвегию эти суда были угнаны белыми.— Ред.
48 АОГА, ф. 327, оп. 1, д. 95, л. 59—59об.
49 Там же, л. 70—70об.
50 Там же, л. 72—72об.
51 Там же, л. 79.
52 Там же, л. 64—64об.
53 Там же, л. 73.
54 Там же, л. 95.
55 Там же, л. 86.
56 Там же, л. 87.
57 Там же, л. 96.
58 Там же, л. 97.
59 Там же, л. 165.
60 Там же, л. 167.
61 Там же, л. 156—156об.
62 Там же, л. 196.
63 Там же, л. 254.
64 «Комсомольская правда», 9 февраля 1958 г.


В публикации имеются ссылки на статью Н. Я Болотникова "Полузабытая эпопея",
опубликованной в этом же томе Летописи.


Летопись Севера. Том.5, стр.56
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

ПОЛУЗАБЫТАЯ ЭПОПЕЯ

Сообщение [ Леспромхоз ] » 09 Июнь 2009 21:02

 Дрейф л-п Соловей Будимирович.jpg

Из статьи Н. Я Болотникова "Полузабытая эпопея",
Летопись Севера. Том 5, стр.79
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

ПОЛУЗАБЫТАЯ ЭПОПЕЯ

Сообщение [ Леспромхоз ] » 29 Июнь 2009 20:17

ПОЛУЗАБЫТАЯ ЭПОПЕЯ
Н. Я. Болотников
21 января 1920 г. в газете «Известия ВЦИК» была опубликована заметка корреспондента Российского телеграфного агентства (РОСТА):
«В стане контр-революции. Голод у белых. Шенкурск, 16 января.— На банкете в Архангельске генерал Миллер заявил, что запасы продовольствия подходят к концу, но он употребит все усилия, чтобы достать продовольствие».
Какими путями просочилось это сообщение через линию фронта — неизвестно, только ему суждено было стать прелюдией к той насыщенной драматизмом, поистине «оптимистической трагедии», которая вошла в историю Советской Арктики под названием «Дрейф и спасение ледокольного парохода «Соловей Будимирович» в 1920 г.(1)
В свое время это, ныне полузабытое, событие получило широкую огласку, взволновало множество людей и у нас в стране и за рубежом. Подробности его в общих чертах были изложены автором этих строк еще в 1941 г. в журнале «Советская Арктика» (2).
За последние годы найдено много ранее неизвестных архивных документов, относящихся к истории спасения «Соловья Будимировича».
И дрейф «Соловья Будимировича», и его освобождение представляют интерес в разных аспектах. Прежде всего в этом событии ярко проявился стиль нового, советского, общественного строя, его истинная гуманность, забота о людях, обреченных на гибель.
Со спасением «Соловья Будимировича» связано первое плавание советского ледокола в арктических водах. Это событие представляет интерес и в научном аспекте. Тысячемильный дрейф «Соловья Будимировича» и походы спасательных судов,— пишет доктор исторических наук М. И. Белов,— сыграли определенную роль в исследовании Карского моря. Во время дрейфа и продвижения ледокольных судов находившиеся на их борту ученые собрали интересные материалы по метеорологии... Изучение дрейфа «Соловья Будимировича» помогло выявить основные направления течений в юго-западной части Карского моря» (3).
Наконец, спасение «Соловья Будимировича» обогатило судоводителей опытом плавания во льдах. В те годы еще жива была память о трагической судьбе плененных льдами «Святой Анны» Брусилова и «Геркулеса» Русанова. Спасение «Соловья» если не развеяло полностью, то в какой-то степени ослабило представление о Карском море как о «мешке со льдом», пребывание в котором угрожает любому судну.
19 января командир «Соловья Будимировича» Джон (Иоганн) Рекстин получил распоряжение срочно грузиться углем, перейти в аванпорт Экономию, где взять на борт 32 пассажира, погрузить колючую проволоку, нефть, некоторое количество продовольствия и идти в устье Индиги.
Утром 22 января «Соловей Будимирович» снялся с Экономии с весьма ограниченным запасом угля.
К утру 29 января «Соловей» был почти у цели. Он уже обогнул мыс Святой Нос и начал пробиваться в бухту Индигу. Но у самого финиша сдал: тяжелые льды сковали судно. Начался многомесячный дрейф сначала в Баренцевом, а вскоре в Карском море.
С начала плавания Рекстин поддерживал по радио связь с начальствующими лицами: Стармортраном— старшим морским транспортным офицером Северной области в Мурманске, с КОМОРСИ — командующим морскими силами белых на Севере контр-адмиралом Ивановым и своим непосредственным начальством— Наводохом — начальником охраны водного района Архангельского порта капитаном М. В. Николаевым, который также был помощником Стармортрана по оперативному руководству ледоколами (4).
Едва «Соловей Будимирович» обогнул мыс Канин Нос и вошел во льды, Рекстин сразу же обратился в Архангельск с просьбой прислать на помощь ледокол с запасом угля. В ответ он получил лишь обещания, но помощь так тогда и не пришла.
Миллеру и его приспешникам ледоколы нужны были для бегства за рубеж, для отступления в небытие. «Канада», направленная на выручку «Соловью», и ледокол «Козьма Минин», сопровождавший ее до Горла Белого моря, были возвращены в Архангельск.
Красная Армия освободила Архангельск. Начался новый этап в истории спасения «Соловья Будимировича».
Уже на следующий день, 22 февраля, Николаев передал начальнику охраны города следующую телефонограмму:
«Прошу послать радио на станцию Юшар заведующему станцией Заславскому такого содержания: «Примите срочные меры к снаряжению и посылке экспедиции на оленях к ледоколу «Соловей Будимирович». В случае невозможности снять с «Соловья» и привести на Юшар пассажиров и команду, доставить им наибольшее количество оленей и провизии, какое только возможно найти на месте. В средствах не стесняйтесь, действуйте безотлагательно и энергично, доносите чаще о результатах» (5).
М. В. Николаев, занимая при белых сравнительно высокий пост, сочувствовал Советской власти, был тесно связан с большевистским подпольем, а в канун бегства Миллера с группой подпольщиков захватил Исакогорскую радиостанцию, чтобы держать ревком в курсе действий Миллера.
Не без участия М. В. Николаева родился и другой документ, свидетельствовавший о новой попытке оказать помощь «Соловью». Это телеграмма на английском языке, отправленная 22 или 23 февраля (точно не установлено) главе лондонской конторы Центросоюза небезызвестному Биркенгейму. Вот ее перевод:
«В Индигу военным ведомством был послан «Соловей Будимирович» за мясом. Неблагоприятные условия плавания не позволили выполнить задание и ледокол постепенно отнесен в Карское море. Вследствие переворота бежавшие власти отменили рейс «Канады» для спасения «Соловья». Комиссия специалистов признает возможным и необходимым немедленно послать ледокол спасать «Соловья», находящегося 21 февраля 70°45' с. ш. 61°5' в. д. от Гринвича. На «Соловье» выехал наш служащий Ануфриев как руководитель заготовочной экспедиции. Капитан Рекстин. Примите экстренные меры к посылке «Александра Невского» или «Святогора», дайте груз угля до 2000 тонн и продовольствие на 80 человек «Соловья» и команду отправляемого ледокола на год. Уполномоченный Исполкома дает гарантию возмещения расходов. В Мурманске или Вардэ смена команды. Возвращение команды в Англию обеспечено и будет произведено за счет Исполкома. Ваше дело получить ледокол, снарядить, отправить и кредитовать Исполком валютой. Просьба вызвана отсутствием ледоколов здесь. Настаиваем и надеемся на немедленное срочное исполнение. Подтвердите получение, сообщите принятые меры.
Центросоюз Бергман, Мортран Николаев. Архсоюз Ококов.
Исполком Дружинин» (6).
Приписка на переводе текста — «Товарищу Кузьмину на резолюцию»— свидетельствует о том, что содержание депеши было согласовано с Реввоенсоветом VI армии.
Участие кооператоров в этом деле объяснялось тем, что в январе 1920 года Верховный экономический совет Антанты разрешил торговые связи лишь с кооперативными организациями Советской России, а не с правительственными учреждениями. Но попытка получить ледокол и уголь таким путем не удалась: Биркенгейм и другие заправилы русских кооперативных организаций в Лондоне, враждебно относившиеся к Советам, отказались выполнить поручение архангельских кооператоров.
В статье С. А. Селезнева, публикуемой в этом выпуске «Летописи Севера», достаточно полно освещается вопрос о том горячем участии в судьбе «Соловья Будимировича», какое приняли в дальнейшем архангельские партийные, советские работники, военморы, а равно и рядовые моряки, судоремонтники, рабочие. Призыв архангелогородцев о помощи бедствующим людям нашел отклик в самых широких слоях советской общественности. Их обращение в Москву получило немедленную поддержку в правительственных кругах. Советское правительство сразу же начало переговоры с Англией и Норвегией о направлении в Карское море спасательной экспедиции. Немногим позже по указанию Москвы, отправленному в поддержку распоряжения Архангельского ревкома, Обдорский ревком приступил к организации санной экспедиции на Ямал для вывоза людей с «Соловья Будимировича».
Телеграмма Архангельского ревкома о бедственном положении «Соловья» и необходимости посылки к нему санных отрядов с продовольствием, отправленная 6 марта, была получена в Обдорске ровно через месяц почтой. В тот же день состоялось заседание ревкома, наметившее предварительные меры. Местное отделение Центросоюза открыло ревкому кредит в сумме 500 тысяч рублей. 8 апреля член ревкома Манчинский выехал на стойбища оленеводов контрактовать ямщиков с оленями и нартами. В тот же день на речку Щучья — сборный пункт экспедиции — был отправлен обоз с продовольствием.
12 апреля ревком выделил ответственных лиц за проведение спасательных работ: заведующего экспедицией И. Я. Чупрова, его заместителя — представителя Центросоюза Г. И. Соколова и местного жителя Я. Конева. Всего в экспедиции помимо членов ревкома принимало участие 30 ямщиков — хантов, ненцев, коми, законтрактовано около 900 оленей со 110 нартами. На Щучьей экспедиция разделилась на два отряда. Первый, возглавляемый Чупровым, отправился 23 апреля к мысу Харасовой. Из-за сильной гололедицы он прибыл туда лишь 16 мая. На протяжении следующих дней Чупров, двигаясь вдоль побережья на северо-восток до речки Моржовой (Тиуте), совершил ряд выездов в море по припайному льду, удаляясь от берега на 40—60 верст. Дальше в море путь преграждали открытая вода или дрейфующие льды. Оставив на мысе Харасовой группу оленеводов для наблюдения за морем, Чупров направился вдоль побережья на юг, навстречу второму отряду — Соколова.
Второй отряд вышел со сборного пункта 1 мая. Встреча с Чупровым состоялась на речке Морды (Мутная). Началась оттепель, вскрытие тундровых речек. Чупров отпустил половину ямщиков со стадами на летовья, а сам направился к мысу Марре-сале, также разделившись на два отряда. Соколов с большой частью оленей двигался по водоразделам, а Чупров налегке — вдоль побережья, совершая выезды по льду в море.
16 июня экспедиция прибыла на Марре-сале, устроила продовольственное депо. Чупров остался здесь с группой людей наблюдать за морем, а Соколова отправил в Обдорск. 7 июля ревком заслушал устное сообщение Соколова о результатах экспедиции и распорядился провести расчеты с оленеводами. К этому времени здесь уже стало известно о спасении «Соловья Будимировича». К Чупрову был послан нарочный, и в конце июля экспедиционный отряд был расформирован (7).

Молодая Советская Республика стремилась сделать все для спасения судна и людей. Но долго, очень долго попытки получить помощь из-за рубежа не удавались. Все усилия советских дипломатов наталкивались на сопротивление, в частности английских правительственных кругов. Переговоры длились весь март, но безрезультатно. Они сдвинулись с мертвой точки и позже привели к успеху благодаря поддержке, оказанной нашим дипломатам Г. В. Чичерину и Л. Б. Красину двумя выдающимися людьми того времени — «великим норвежцем» Фритьофом Нансеном и Алексеем Максимовичем Горьким (Пешковым).
Задержка переговоров, естественно, не могла не взволновать общественность Архангельска. И вот 27 марта из Архангельска в Норвегию — стортингу, Фритьофу Нансену, Отто Свердрупу, Иогансену, Представителю Российской Академии наук доктору Л. Брейтфусу, редакциям газет «Финмаркенпост», «Социалдемократен», Географическому обществу Норвегии и «всем, всем, всем» - была отправлена телеграмма — призыв о помощи, подписанный представителем Совета Обороны Бронштейном, руководителем ледокольного флота Николаевым и исследователем Русского Севера Алексеем Жилинским. В ней сообщалось о бедственном положении людей на «Соловье», влекомом все дальше и дальше на север, о невозможности помочь ему из Архангельска из-за отсутствия угля и судов.
«Во имя человеколюбия необходимо оказать страдальцам помощь,— говорилось в телеграмме и далее предлагалась программа действий: — Необходимо немедленно оповестить о неминуемой гибели экспедиции. Необходимо немедленно посредством печати, особых объявлений, телеграфа оповестить всех норвежских зверобоев, направляющихся льдами. Все расходы по спасению и доставке людей будут оплачены и выдана большая премия. Необходимо немедленно приступить к снаряжению подходящего судна. Необходимо немедленно выработать план общего спасения экспедиции. Необходимо немедленно знать авторитетное мнение полярных мореплавателей Норвегии о снабжении и мерах спасения погибающих людей. Опасаемся утратить связь радиотелеграфу экспедиции...»
Текст этой телеграммы-призыва был передан также в Москву В. И. Ленину, Г. В. Чичерину со следующим дополнением:
«...Считаем, что все меры, принятые нами, будут мало действительны. По мнению наших лучших ледокольных командиров, знакомых с условиями плавания в полярных льдах и Карском море, а также на основании всех наблюдений и сведений, получаемых от командира «Соловья Будимировича», ясно, что реальная и своевременная помощь гибнущему кораблю может быть подана только на могучем ледоколе. По заявлению капитана Николаева, бывшего наблюдающего за постройкой всех ледоколов, и командира ледокола «Александр Невский», детально знакомого со всеми их особенностями и качествами, наиболее пригодными ледоколами для посылки к «Соловью» являются ледоколы «Александр Невский» и «Святогор». Первый из них лучший в мире в смысле продвижения в каких угодно льдах, но не может принять запас угля более 2000 тонн; второй «Святогор» может взять запас угля свыше 4000 тонн. Оба эти наши ледоколы, переданные правительством белых англичанам, вполне пригодны для посылки в Карское море. Убедительно просим вас обратиться к правительству и народу Великобритании дать нам «Александра» или «Святогора» для спасения гибнущих в Карском море людей. Помощь необходима немедленно, ледоколы должны быть снабжены полным запасом до 4000 тонн угля и всех материалов и иметь провизию до 200 человек на 6 месяцев. Командир и команда для экспедиции ледокола имеются» (8).
В тот же день находившийся в Архангельске председатель президиума Северной научно-промысловой экспедиции ВСНХ Р. Л. Самойлович отправил аналогичную телеграмму Президенту Академии наук, председателю Полярной комиссии Академии академику А. П. Карпинскому, ученому секретарю Комиссии академику А. Е. Ферсману и Северной экспедиции:
«Продовольственная экспедиция, шедшая за олениной в устье реки Индиги на Тиманском побережье на пароходе ледокольного типа «Соловей Будимирович» погибает во льдах. На пароходе выдающийся моряк Севера Ануфриев, женщины, дети в количестве пассажиров всего 85 человек...»
Далее сообщалось, когда, где, при каких условиях был затерт льдами «Соловей Будимирович», его местонахождение на 23 марта, его бедственное положение: «...уголь сожжен, котлы потушены, помещение отапливается деревом бочек, палубы. Радиотелеграммы подаются один раз в неделю последними запасами аккумуляторов. Провизия кончается, экспедиция умоляет о помощи. Состояние льдов, согласно донесению погибающей экспедиции: торосы, поля толщиной два с половиной фута, полыньи. Помощь из Архангельска не может быть оказана за отсутствием угля, подходящих судов. Сегодня посланы радио Норвежскому стортингу, Норвежскому Географическому обществу, Нансену, Свердрупу, Иогансену, другим. Необходимо оказать помощь в самом срочном порядке. В Англии находится русский ледокол «Святогор» большой мощности, по признанию авторитетов, вполне пригодный для спасательной цели. Российская Академия наук своим авторитетным обращением по радио в Норвегию, Швецию, Англию поможет ускорению отправки спасательной экспедиции, все расходы по которой и щедрую награду участникам берет на себя правительство. Решение Академии прошу срочно уведомить Петроградский 82.
Самойлович Hp 8» (9)

«Сигнал» Самойловича не остался без внимания. Два дня спустя из Петрограда через Москву в Христианию (ныне Осло) ушла по дипломатическим каналам телеграмма на английском языке, адресованная Фритьофу Нансену:
«Нижеподписавшиеся во имя гуманности просят немедленно помочь сохранить жизнь 85 мужчинам, женщинам, детям, погибающим от холода и недостатка провизии на борту парохода «Соловей Будимирович», затертого с 24 января льдами на реке Индига и впоследствии пронесенного вдоль материка к югу от Колгуева через Карские Ворота в Карское море. Последние известия получены 23 марта, широта семьдесят два тридцать девять, долгота шестьдесят два девять. Уголь израсходован, машина не работает. Древесину бочек судно использует для радиограмм всего раз в неделю из-за экономии. Продуктов осталось очень ограниченное количество. Толщина ледяных полей пять с половиной футов.
Из Архангельска помощи не ожидается причине отсутствия кораблей и угля. 27 марта радио посланы из Архангельска Норвежскому Географическому обществу, Нансену, Свердрупу, «Социалдемократен». Помощь необходима немедленно. Наиболее настоятельно желательно [получить] в Англии мощный русский ледокол «Святогор» вполне пригодный для спасения погибающего судна. Этот ледокол вероятно мог бы быть послан английским правительством. Все расходы и достаточное вознаграждение спасательной экспедиции обещаны Русским правительством. Во имя человечности пошлите немедленно ледокол «Свиаборг» (Ошибка! Правильно: «Святогор». — Н. Б.).
Hp 431 Президент Российской Академии наук
Карпинский
Максим Горький» (10)

Об участии А. М. Горького в организации помощи спасательной экспедиции было известно давно. О переписке его с Нансеном по этому вопросу упоминалось мной еще в статье, опубликованной в «Советской Арктике» в 1941 году. Но документов, подтверждающих этот факт, долгое время найти не удавалось. Лишь шесть лет назад в Архиве Академии наук СССР мне попался, оригинал ответной телеграммы Нансена Горькому на французском языке. Она поступила в Москву, в Наркоминдел и затем в Петроград, в Смольный, а оттуда, как свидетельствует служебная помета, на бланке: «Справиться Кронверкский, 23, Максиму Горькому».
Текст её явно искажен, неполон. Сейчас трудно определить пропуски, так как на бланке отсутствует помета телеграфиста о поданном количестве слов телеграммы, но смысл ее в основном понятен:
«На запрос, который я сделал в Лондоне, мне ответили, что... вопрос рассматривается, так как в Норвегии нет никакого судна, подходящего для экспедиции... Сейчас вопрос находится в руках британского правительства. Фритиоф Нансен» (11).
Оказывается, это вторая ответная телеграмма на просьбу Карпинского и Горького. В архиве А. М. Горького Института мировой литературы в Москве хранится подлинник первой телеграммы Нансена, полученной из Христиании Наркоминделом 2 апреля, переданной в Петрограде 4 апреля и полученной адресатом, как свидетельствует собственноручная помета А. М. Горького: «Нансен Фритioф 5.IV.20». Содержание телеграммы таково:
«Обсудил вопрос с норвежским правительством. Послал телеграмму русскому и английскому правительствам. Нансен».
Этот текст опубликован в восьмом томе «Архив А. М. Горького. Переписка с зарубежными литераторами» (12). Однако переводчик и комментатор документа Г. В. Шатков допустил ошибку, высказав в комментарии предположение, что, «очевидно, речь идет об организации продовольственной помощи русским ученым» (13).
Благодаря любезности директора Общества Нансена на «Пульхегде» доктора Финна Сулье и сотрудников отдела рукописей библиотеки Университета в Осло нами через редакцию «Литературной газеты» получены из нансеновского фонда копии трех документов, которые вносят ясность, свидетельствуя о том, что речь шла именно о помощи «Соловью Будимировичу».
Первый документ — уже упоминавшаяся выше телеграмма на норвежском языке, отправленная из Архангельска 27 марта стортингу, Нансену и «всем, всем». Второй документ — также приведенная выше неизвестная ранее телеграмма А. П. Карпинского и А. М. Горького за номером 431. Особый интерес представляет третий документ — черновик письма Нансена правительству Великобритании, написанного, как свидетельствует пометка архивариуса, в марте 1920 г., то есть сразу же после получения депеши Карпинского и Горького. Вот его, текст:
«Максим Горький и президент Российской Академии наук и другие выдающиеся русские телеграфировали и умоляли во имя человечности немедленно помочь спасению жизней 85 мужчин, женщин и детей, которые погибают в Карском море, уносимые к северу с судном во льдах без угля и достаточного количества продуктов. Они были 23 марта на широте 72,39, долготе 62,9. Радиограммы посылали раз в неделю для экономии. Здесь нет судна или чего-либо для этой цели.
Единственная возможность, которую я вижу, — это чтобы английское правительство дало и послало очень мощный русский ледокол «Минин», который захвачен бежавшими из Архангельска и сейчас находится в Англии.
Дайте это судно, полный бункер угля, сколько он может взять, и пошлите с ним другое судно-угольщик, обеспечьте... (неясное слово. — Н. Б.) английской командой на борту, кое-что он может также получить здесь, если не будет лучшего лоцмана, тогда я попрошу капитана Отто Свердрупа, который, знает район и ледовые условия. У норвежского правительства есть продукты для 85 человек на год, ожидающие в готовности в Вардё. Вышлите судно немедленно в Северную Норвегию затем в Карский пролив.
Пока еще есть возможность спасти людей, нельзя терять, ни одного дня. Русское советское правительство обещало оплатить все расходы и достаточное вознаграждение спасателям.
Если желательный... (неясные слова. — Н. Б.) «Минин» получит... (снова неясные слова.— Н. Б.). Этот пароход намного, лучше других, но если это невозможно, то говорят, что в Англии есть другой ледокол, называющийся «Святогор».
Третий ледокол, «Канада», стоит в Архангельске без угля, но он не такой мощный, как «Минин» (14).
Вмешательство Нансена способствовало успеху дела. В коммюнике Наркоминдела, опубликованном несколько позже в советских газетах, подробно излагалась трагедия «Соловья Будимировича» и сообщалось о шагах, предпринятых Советским, правительством для его спасения.
«Советское правительство,— говорилось в коммюнике,— не могло примириться с таким положением вещей и обратилось к английскому и норвежскому правительствам, а также к норвеж-. скому парламенту и к Фритиофу Нансену с просьбой снаря-дить за счет русского правительства, спасательную экспедицию на одном из уведенных ледоколов.
Норвежское правительство немедленно откликнулось на наш призыв и выразило готовность послать спасательную экспедицию, составленную из норвежцев, во главе, с известным капитаном Свердрупом.
После продолжительных переговоров с английским, правительством, которое долгое время занимало в этом деле, несмотря на чисто человеколюбивые задания, неясную позицию, это правительство предоставило в распоряжение капитана Свердрупа ледокол «Святогор», который был снабжен всем необходимым, в результате целого ряда шагов Народного комиссариата по иностранным делам, получившего в данном отношении существенное содействие от норвежского правительства...» (15).
«Святогор» прибыл в Берген 25 апреля. Через неделю английскую военную команду сменили норвежцы. Снаряжение ледокола к походу в Арктику шло быстрыми темпами. 13 мая он вышел из Бергена и 17- го бросил якорь в Тромсё.
«Здесь на перегрузку с английского парохода угля требовалась остановка не более 4—5 дней,— писал в своем донесении Российской Академии наук начальник спасательной экспедиции и представитель Академии доктор Л. Л. Брейтфус. — В действительности же ледокол простоял здесь три недели. Причина — требование Английского правительства застрахования судна в сумме тринадцати миллионов крон! Это вызвало новые переговоры, задержку и расход в размере около 2 миллионов крон...» (16)
Тяжелым бременем для скромного бюджета республики была эта сумма, но, как свидетельствуют документы, Советское правительство нашло нужным и возможным выделить ее для спасения людей. 8 мая заместитель народного комиссара по иностранным делам Л. М. Карахан направил председателю Совнаркома В. И. Ленину письмо:
«...По окончательном выяснении с правительствами Великобритании и Норвегии вопроса о стоимости спасательной экспедиции за ледоколом «Соловей Будимирович» оказалось, что ввиду современных цен, стоимость эта дойдет до ДВУХ МИЛЛИОНОВ крон.
Ввиду значительности суммы, было запрошено через КОМОРСИ мнение Предреввоенсовета Республики. Тов. Неметц ныне сообщает, что... несмотря на тяжесть для нас такой суммы, ее следует отпустить для указанной цели.
Сообщая о вышеизложенном, прошу в виду данного... заключения, Вашего распоряжения об отпуске Наркоминделу в Норвегии сверх указанной в моем № 188/эк от 30/4 с. г. суммы, дополнительного кредита в размере двух миллионов крон» (17).
Этот вопрос обсуждался на заседании Малого Совнаркома 11 мая среди ряда других неотложных дел.
Малый Совет решил:
«Отпустить НК Иностранных дел сверхсметным кредитом необходимое ассигнование для уплаты норвежскому правительству двух миллионов (2 000 000) крон в возмещение за спасение ледокола «Соловей Будимирович», застрявшего в Карском море...(18)
Это постановление № 472 подписал председатель Совета Народных Комиссаров В. И. Ленин. Решение Малого Совета обрело законную силу. Требуемая сумма была переведена по назначению.
Однако только 9 июня в 21 час «Святогор» смог выйти из последнего порта Норвегии — Варде и в 2 часа утра 12 июня бросить якорь в Белушьей Губе на Новой Земле. Одновременно сюда же прибыло и судно-угольщик «Харде», с которого сразу же стали перегружать уголь.
«14 июня окончили погрузку угля и к вечеру вышли в Карские Ворота, идя все время по чистой воде,— сообщал Академии наук Л. Л. Брейтфус.— В прямые сношения с «Соловьем» нам вступить еще не удалось, но при посредстве радиостанции Югорского Шара мы с ним вошли в связь и начали обмениваться приветственными и осведомительными радиами. В течение 15 июня мы обогнули Новую Землю и к четырем часам пополудни стали выходить из Карских Ворот, в которых не встретили ни одной льдинки...» (19).
«По выходе в Карское море стали встречать рассыпной, плавучий лед, который, по мере нашего движения на северо-восток, стал сгущаться. Вечером мы вошли в прямую связь с «Соловьем» и узнали, что у него было сохранено на случай крайности около 20 тонн угля, с которыми он поднял пар в одном котле и разводьями стал пробираться к нам навстречу. На это мы ему сообщили:
«Не зная состояния льдов, разделяющих нас с вами, советуем беречь уголь». К вечеру 15 июня мы вошли в густой лед с большими торосистыми полями и к ночи остановились перед одним из таких полей свыше 6 метров толщиной. Пробиваться сквозь такой лед, конечно, не было возможности, не рискуя сжечь весь уголь. Поэтому мы взяли курс к западу и, обходя большие поля, выбрались в такие льды, которые для нас являлись легче проходимыми. Эта задержка была на 71°00' N и 60°21' Ost от Гринвича.
16 июня мы шли разными курсами, огибая ледяные поля, и днем услыхали позывные «Канады» («Интернационал 3»). К вечеру мы опять остановились, но затем, подняв пар в 9 из 10 котлов, начали форсировать лед, который по мере приближения к северу, становился проходимей и тоньше... Вечером мы уже совершенно ясно определили, что «Канада» также идет на помощь к «Соловью»...
18 июня с раннего утра бойко идем в довольно густом, крупно битом льде. Наши норвежцы приспособились к «Святогору» и ко льду: идем мы миль по 5—6 в час, не сворачивая с курса. В полдень, при ясной солнечной погоде, оказалось: «Святогор» 71°45'N и 61°47'0st, «Соловей» 72°23'N и 61°50'0st. После двух часов пополудни нас догнал ледокол «Канада», которого мы сначала приняли за «Соловья»...»
«III Интернационал» — «Канада» вышел из Архангельска 7 июня. Он был послан на случай неудачи «Святогора». Как будет видно дальше, это решение советского командования оказалось правильным.
«После обмена радиами,— продолжал Л. Л. Брейтфус донесение Академии наук,— мы остановились и к нашему борту подошла «Канада», с которой к нам перешли Начштаб КОМОРСИ Михайлов и командир «Канады» Мукалов, с которыми мы обменялись сведениями и дальнейшими предположениями. По окончании двухчасовой остановки, оба ледокола пошли параллельными курсами в направлении «Соловья». Местами встречался довольно тяжелый лед, особенно трудно проходимый для «Канады», которая поэтому от нас отстала миль на 6. При чудном полярном солнце, около 10 ч. вечера, мы, наконец, увидели на горизонте мачты и трубу «Соловья», одиноко стоявшего среди мертвой ледяной пустыни, словно зачарованного.
19 июня. Счастливый день! В исходе первого часа ночи мы подошли к борту «Соловья» при громких криках «ура» на обоих пароходах. Часа через два подошла «Канада» и ошвартовалась у свободного, правого, борта «Соловья». Трудно передать подробности этой радостной встречи словами. Командир «Соловья» капитан Рекстин и некоторые из пассажиров пришли к нам и просили Свердрупа, нашего капитана, и меня пройти к нам на судно. Там в кают-компании Свердрупу и мне было сказано несколько прочувствованных слов и поднесены сырники, заменявшие хлеб-соль. Всех обитателей «Соловья» — 77 Мужчин, 7 женщин и [полу]годовалую дочку капитана — мы нашли здоровыми, но достаточно отощавшими. К счастью обреченных на погибель обитателей «Соловья» у них в грузе оказалось около 20 000 банок молока, 200 пудов английского сыра и некоторое количество муки, сухарей и сахара, которыми они при самой строгой экономии могли протянуть до первых чисел августа. К счастью для них помощь подоспела своевременно, так как по заключению норвежского врача со «Святогора», д-ра Рюттерагер, еще через неделю или две большая половина заболела бы цингой.
В 3 ч. утра началась перегрузка угля и провизии на «Соловья», причем всему экипажу и пассажирам были выданы теплые костюмы, белье и большинству обувь. Погрузка продолжалась До позднего вечера.
20 июня. В 2 ч. дня, окончив погрузку, отдали швартовы и пошли на юг. «Святогор» впереди, а за ним «Соловей» и «Канада»...»
Некоторые интересные подробности о событиях тех дней сообщил автору капитан дальнего плавания Яков Тимофеевич Глазачев из Архангельска; ему было тогда 16 лет и он плавал на «III Интернационале» штурманским учеником.
«Как Вам несомненно известно,— пишет Я. Т. Глазачев,— что одновременно с нами вышел на спасение п/х «С. Будимирович» и л/к «Святогор» (впоследствии «Красин») под норвежским флагом. В Карском море мы следовали вместе и л/к «III Интернационал» шел в разреженном льду немного впереди л/к «Святогор». Но при подходе к л/к «Сол. Будимирович» оказался тяжелый паковый лед, в котором мы уже не могли двигаться и вынуждены были следовать за л/к «Святогор», который подошел к п/х «Сол. Будимирович» часа на два раньше нашего...»
Правильность решения советского командования послать в Карское море «III Интернационал» для «страховки» «Святогора» вскоре подтвердилась и в другом.
«При выходе из Карского моря, — говорилось в корреспонденции, опубликованной в архангельской газете, — «Святогор» сел на мель. Наши моряки приняли горячее участие в работе по выгрузке «Святогора». Начальник экспедиции «Святогора» от лица всей команды подарил нашим морякам по 2 фунта табаку и с пожеланием «счастливого пути» наши моряки расстались с норвежскими» (20).
Начальник спасательной экспедиции Л. Л. Брейтфус более подробно описывает этот эпизод:
«21 июня к вечеру мы вышли изо льда, но туман был настолько густ, что мы остановились не доходя Карских Ворот в ожидании просвета.
22 июня во втором часу утра разъяснило и мы двинулись в Карские Ворота. До сих пор наше плавание было на редкость удачным и легким, сопровождаемым все время отменно хорошими погодами. Но здесь счастье изменило нам. Около 5 ч. утра мы все проснулись от сильного толчка, а вскоре за ним и другого, после чего «Святогор» остановился. Оказалось, что мы перескочили через один камень и застряли на следующем... Засели мы на двадцатитрехфутовой глубине. К счастью, «Соловей» и «Канада» благополучно остановились около нас, не коснувшись мели. Невольное наше пребывание на этом рифе продолжалось до 9 ч. вечера 25 июня. В течение этих четырех дней, при общих дружных усилиях экипажей всех трех ледоколов было снято со «Святогора» около 700 тонн угля и других материалов. Офицерский состав «Канады», имеющий значительную опытность в стаскивании судов, оказал нам большое содействие не только советами, но присылкой водолаза, который определил площадь посадки и характер грунта, а впоследствии и характер повреждения ледокола, которое оказалось незначительным. 25 июня в 9 ч. вечера под всеми парами, общей сложностью до 18 000 индикаторных сил «Канада» с буксиром на корму, а «Соловей» на бак, все три ледокола дали полный ход. В 9 ч. 25 м., стянувшись с банки, «Святогор» остановил машину и, плавно раскачиваясь, отдал якорь. Вскоре за тем, в прежнем порядке, наша флотилия двинулась дальше и вечером следующего дня благополучно прибыла в Белушью Губу на Новой Земле, где нас ожидал угольщик «Харде»».
Следует еще заметить, что на пути к Карским Воротам на «Святогоре» была получена из Москвы на английском языке следующая радиограмма: «Получив радостное извещение, что вам удалось достигнуть ледокола «Соловей Будимирович», Комиссариат иностранных дел спешит выразить капитану Свердрупу, д-ру Брейтфусу и всему экипажу самую искреннюю благодарность от Российского Правительства за энергичное содействие, которое вы оказали нашим русским соотечественникам. Я надеюсь, что вы успешно скоро достигнете освобождения «Соловья» из льдов и направите его безопасно в Архангельск. Мои лучшие пожелания.
Народный комиссар по иностранным делам Чичерин».
В Белушьей Губе водолаз «III Интернационала» еще раз обследовал подводную часть «Святогора» и установил, что ледокол получил вмятины и слегка повредил один из боковых килей. Одновременно со «Святогора» на «Соловья» общими усилиями перегрузили остатки провизии, материалы, зверобойные вельботы, купленные в Норвегии. Оставалось лишь перегрузить с «Харде» оставшиеся 600 тонн угля, но из Норвегии поступило распоряжение отправить этот уголь в Киркенес.
К вечеру 29 июня «Соловей Будимирович» и «III Интернационал» отвалили от борта «Святогора» и, салютуя ему флажными сигналами, направились в Архангельск, «Святогор» закончил перегрузочные операции лишь днем 1 июля и направился в Тромсё, «где,— писал Л. Л. Брейтфус,— ему предстоит возобновить запасы воды и провизии перед дальнейшим походом в Англию, куда судно должно быть доставлено, согласно договору между норвежским и английским правительствами».

Спасение «Соловья Будимировича» широко освещалось в советской печати. По получении известия о подходе «Святогора» к «Соловью» народный комиссар по иностранным делам Г. В. Чичерин, кроме благодарственной телеграммы экипажу «Святогора», Свердрупу и Брейтфусу, направил также в Норвегию, министру иностранных дел, телеграмму следующего содержания:
«Радио со «Святогора» осведомило меня, что 19 сего месяца он прибыл к месту нахождения «Соловья» и что последнему уже начали оказывать помощь. От имени Российского правительства прошу вас принять его наиискреннейшую благодарность за энергичное и гуманное бескорыстное содействие, которое не преминет способствовать самым решительным образом возобновлению дружеских отношений между двумя государствами, связанными в течение веков узами ближайшего соседства» (21).
27 июня в центральных газетах было опубликовано краткое сообщение корреспондента РОСТА:
«Архангельск, 23 июня.— «Соловей Будимирович» спасен. Ледоколы «Святогор» и «III Интернационал» идут в Архангельск» (22).
Сообщение, что «Святогор» идет в Архангельск, как мы знаем, не соответствовало действительности, хотя действительность эта была уже близка. Полномочный торговый представитель РСФСР в Англии Л. Б. Красин, по непосредственному указанию Владимира Ильича Ленина летом 1920 г. занимавшийся организацией товарообменной морской экспедиции к устьям сибирских рек Оби и Енисея, усиленно настаивал на возвращении Англией двух ледоколов «Александр Невский» и «Святогор», заказанных еще до революции и оплаченных Россией. Переговоры закончились успешно лишь в 1921 г., за соответствующую доплату английское правительство согласилось возвратить оба ледокола. «Один из них,— писал Красин,— мы привели в Эдинбург и там окрестили его именем «Ленин», поставив на нем красный флаг Республики» (23).
Так был переименован «Александр Невский». Л. Б. Красин по скромности не сказал, что название второго ледокола «Святогор», на котором вскоре также был поднят флаг Советской Республики, заменено новым — «Красин».
3 июля архангельская газета сообщала о прибытии ледоколов:
«Вчера около часу дня к Соборной пристани прибыл в сопровождении «III Интернационала» «Соловей Будимирович».
На пристани прибывшим была устроена торжественная встреча. Суда на реке все расцвечены флагами. Красными войсками произведен парад.
Команда и пассажиры живы и здоровы. Настроение отличное.
Генерал Звегинцев и другие офицеры, бывшие на борту «Соловья Будимировича», удрали на плененном Англией «Святогоре» в Норвегию, обнаружив этим свою «англо-истинно русскую» природу.
Рабочие же и крестьяне, бывшие на «Соловье Будимировиче» пошли за «III Интернационалом», благополучно возвращены на лоно Советской России.
Привет прибывшим!» (24)
3 июля Л. Л. Брейтфус закончил и отправил из Барде отчет Российской Академии наук.
«Заканчивая этот беглый отчет,— писал Л. Л. Брейтфус,— нельзя не отметить, что спасательная экспедиция «Святогора», увенчавшаяся освобождением из льдов 85 душ, которым едва ли удалось бы уцелеть без посторонней помощи, является не только человеколюбивым поступком, но заслуживает внимания еще и во многих других отношениях. Так, прежде всего она является одним из первых крупных звеньев в официальных дружественных отношениях между Советской Россией и Норвежским Правительством, каковые всей Норвежской прессой были встречены весьма сочувственно. Далее, эта экспедиция во время своего плаванья собрала значительный материал по метеорологии, по распределению температур на поверхности воды и в глубине, собрано значительное количество проб морской воды с различных глубин для химического анализа и, наконец, ею вывезено значительное количество фотографических и кинематографических снимков полярной природы, характера льдов и главнейших моментов жизнедеятельности экспедиции».
В начале сентября 1920 г., по одним документам 4-го, по другим— 8-го числа, состоялось первое после летних каникул заседание общего собрания Российской Академии наук. Председательствовал президент академии А. П. Карпинский. Непременный секретарь академик С. Ф. Ольденбург, как гласит § 108 протокола заседания, «доложил, что хлопоты, предпринятые Академией при содействии А. М. Пешкова и Ф. Нансена, по спасению затертого во льдах Карского моря корабля «Соловей Будимирович» с 80 пассажирами увенчались успехом: экипаж и корабль спасены. Положено принять к сведению» (25).
Спустя четыре дня, на заседании отделения физико-математических наук Академии С. Ф. Ольденбург подробней доложил о заслугах Л. Л. Брейтфуса и было «Положено передать все сообщения в Полярную Комиссию и просить ее выразить доктору Л. Л. Брейтфусу благодарность Академии» (26).
Спустя две недели, 21 сентября, президент Академии наук и председатель Постоянной Полярной комиссии академик А. П. Карпинский подписал следующее письмо, адресованное Л. Л. Брейтфусу:
«Глубокоуважаемый Леонид Львович.
Российская Академия наук получила от Вас из Христиании и Варде весьма ценные и интересные сведения о предполагаемых исследованиях полярных и приполярных стран, об экспедиции Роальда Амундсена и о ходе работ по оказанию помощи пароходу «Соловей Будимирович», что было блестяще исполнено экспедицией на ледоколе «Святогор» под Вашим непосредственным начальством и руководством.
Академия наук и Постоянная Полярная комиссия приносят Вам за сообщение всех этих сведений свою глубокую признательность и выражают надежду, что Вы и впредь не преминете извещать о всех вопросах и мероприятиях, связанных с научным изучением полярных стран.
Пользуясь случаем, прошу принять уверение в совершенном моем к Вам почтении и глубоком уважении» (27).
Так, в сущности буднично, по-деловому, закончился один из эпизодов истории Советской Арктики.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ледокольный пароход «Соловей Будимирович» (первоначально «Брюс», потом «Соловей Будимирович» и «Малыгин»), водоизмещение 3000 т, машина мощностью 2850 л. с, был построен в 1912 г. в Глазго (Англия). В 1914 г. был приобретен царским правительством для плавания у побережья Русского Севера. В советское время л/п «Малыгин» принимал участие в ряде арктических научных экспедиций и транспортных операций. Погиб в 1940 г. в дальневосточных морях.
2. Н. Болотников. Дрейф и освобождение ледокольного парохода «Со-ловей Будимирович».— «Советская Арктика» № 4, 1941 г., стр. 89—99.
3. М. И. Белов. Советское арктическое мореплавание 1917—1932 гг. История открытия и освоения Северного морского пути, т. III. Л., 1959, стр. 69.
4. Николаев, Михаил Васильевич (1870—1926)—один из первых и опытнейших капитанов-ледокольщиков, соратник адмирала С. О. Макарова, наблюдающий за постройкой ледокола «Ермак», затем военный моряк, капитан строившихся судов на Невском судостроительном и механическом заводе, наблюдающий за постройкой ледокола «Александр Невский» в Англии. По возвращении в Россию командир ледокола на Белом море. В советское время командовал ледоколами «Литке», «Ленин», был начальником Балтийской ледокольной флотилии. В последние годы жизни возглавлял карские операции.
5. АОГА, ф. 352, д. 169, л. 5. Материалы этого фонда были отобраны автором, затем скопированы и присланы начальником Архангельского областного архива И. О. Полуяновым в 1958 г.
6. Там же, л. 13.
7. Сообщение о ходе Ямальской санной экспедиции написано по докладу помощника заведующего экспедицией Г. И. Соколова. Фонд ААНИИ №27033.
8. ЦГАОР, ф. 130, 1920 г., оп. 4, ед. хр. 585 — Телеграммы В. И. Ленин о положении экспедиций в Карском море и Аяне. Текст этой телеграммы полностью был опубликован в газете «Известия Архангельского Губревкома и Архгубкома РКП», № 31, 7 апреля 1920 г.
9. Архив Академии наук СССР, ф. 75 (ПК), оп. 1, № 62; л. 1—2.
10. Рукописный отдел библиотеки Университета в Осло, шифр Mr. jk 1924, 6 А1. Перевод с английского А. Д. Арманд.
11. Архив АН СССР, ф. 2 (Пост. Пол. Ком.), оп. 1 — 1914, № 42, л. 117-118. Перевод с французского С. А. Тархановой.
12. «Архив А. М. Горького. Переписка с зарубежными литераторами», т. 8. Изд-во АН СССР. М., I960, стр. 290.
13. Там же, стр. 292.
14. Рукописный отдел библиотеки Университета в Осло, шифр Mr. jk 1924, 6 А1 Перевод с английского А. Д. Арманд.
15. Газета «Известия ВЦИК», № 134 (981) от 22 июня 1920 г., стр. 3. Спасение ледокола «Соловей Будимирович». От народного комиссариата по иностранным делам.
16. Архив АН СССР, ф. 75 (ПК), оп. I, № 62, л. 12.
17. ЦГАОР, ф 130, 1920 г., оп. 4, № 156, л. 69.
«Тов. Неметц ныне сообщает...» — правильно Немитц, Александр Васильевич (1879—1967). До революции он занимал высшие командные должности на Черноморском флоте. В июле — декабре 1917 г. командовал Черноморским флотом. После Октябрьской революции, в 1919 г., перешел на сторону Советской власти, активно участвовал в борьбе с контрреволюцией и иностранной интервенцией. В феврале 1920 г. был назначен Командующим Морскими силами Республики. После гражданской войны до 1946 г. вел преподавательскую и научную работу, был профессором Военно-Морской и Военно-Воздушной академий. Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, многими медалями.
18. ЦГАОР, ф. 130, 1920 г., оп. 4, ед. хр. 156, № 1а—1м. Фотокопия с оригинала протокола № 472 заседания Малого Совета от 11 мая 1920 г.
19. Архив АН СССР, ф. 75 (ПК), оп. 1, № 62, л. 15—17 об. Далее донесение Л. Л. Брейтфуса цитируется по этому источнику.
20. Газета «Известия Арх. Губревкома и Архгубкома РКП» № 109, 9 июля 1920 г.
21. Газета «Известия ВЦИК», № 134 (981). 22 июня 1920 г., стр. 3.
22. Газета «Известия ВЦИК», № 139 (986), 27 июня 1920 г.
23. Цитируется по книге С. В. Зарницкого и Л. И. Трофимовой «Советской страны дипломат». М., 1968, стр. 119.
24. Газета «Известия Арх. Губревкома и Арх. Губкома РКП» № 10S 3 июля 1920 г.
25. Архив АН СССР, ф. I, оп. 1-а, № 168, стр. 62, § 108.
26. Там же, стр. 108, § 191.
27. Архив АН СССР, ф. 75 (ПК), оп. 1, № 62, л. 4. Отпуск.


Летопись Севера. Том.5, стр.74
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

"Малыгин", ледокольный пароход

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Июль 2009 14:00

Alexander Belov пишет:"Малыгин" тонул минимум два раза.
Первый раз - у Шпицбергена.


Еженедельная газета Северо-Восточного пограничного управления береговой охраны ФСБ РФ "Пограничник северо-востока"
№ 3 (3971) 21-27 января 2009



Сейчас уже никто и не вспомнит, в скольких спасательных операциях принимали участие летчики Объединенного авиаотряда ФСБ России, еще недавно именуемого пограничным авиаполком, за свою почти 75-летнюю историю. Самая известная из них - "челюскинская", о которой написаны десятки книг и которой посвящено несметное количество газетных публикаций.
Но есть одна спасательная операция, подробности которой современному читателю практически неизвестны. Речь идет о ледокольном пароходе "Малыгин". Он потерпел крушение у берегов Камчатки осенью 1940 года.
Судьба ледокола "Малыгин" действительно необычна. Пароход, построенный на британской судоверфи в 1912 году, трижды менял название. Вначале он назывался "Брюс" и ходил под канадским флагом. После того как у британцев его купило российское правительство, ледокол получилбылинное имя "Соловей Будимирович".
В 1920 году судно, брошенное бежавшими белогвардейцами с экипажем и промысловиками во льдах Карского моря, оказалось на краю гибели. Снаряженные с огромным трудом ледоколы "Красин" и "Литке" вывели собрата изо льдов и помогли дойти до Архангельска. В августе 1921 года "Соловей Будимирович", уже переименованный в "Малыгин", под командованием полярного капитана С.М. Карамышева отправляется в Первую экспедицию созданного Плавморнина(Плавучего морского научно-исследовательского института). На судне находились 32 научных работника под руководством И.И. Месяцева.
В 1928 году ледокол принимает участие в спасении экспедиции Нобиля. В 1934 году сам едва не становится жертвой стихии. Затертый льдами у Шпицбергена ледокол, получив пробоину, чтобы не затонуть, садится на мель. Судно в конечном итоге восстановят, и оно продолжит нелегкую работу в полярных морях.
В октябре 1940 года пароход после завершения гидрографической экспедиции в восточном секторе Арктики вошел в Берингово море. В районе Усть-Камчатска он попал в сильный шторм. Волны сокрушили палубные надстройки, сорвали кормовой люк. Вода начала поступать в котельную, вывела из строя машину. "Малыгин" подал сигнал "SOS".
На помощь ледоколу из Петропавловска срочно вышли пограничные сторожевые корабли "Воровский" и "Дзержинский". Однако, прибыв в предполагаемый район бедствия, они пароход не нашли.
На поиски пропавшего "Малыгина" вылетели и два пограничных самолета. Командование эскадрильи выделило лучшие машины - флагманский самолет "Звезда" и самолет "Номер три". В экипаж "Звезды" вошли летчик - командир эскадрильи майор Соловьев, штурман эскадрильи старший лейтенант Карягин, борттехник Хамков и радист Донцов. Экипаж самолета "Номер три" возглавил помощник командира эскадрильи старший лейтенант Шурыгин. У него в подчинении находились летчик-наблюдатель лейтенант Перевезенцев, борттехник Фомин и радист Алексеенко. Целый месяц экипажи, вылетая с необорудованного аэродрома, в тяжелых климатических условиях вели вначале поиск судна, а когда стало ясно, что оно погибло, оставалась надежда, что кому-то из экипажа ледокола все-таки удалось спастись.
О стойкости, мастерстве и высочайшем чувстве долга пилотов можно судить по страницам дневника, который вели экипажи самолетов "Звезда" и "Номер три":

"10 октября 1940 года. В 8.45 вылетели в составе двух самолетов на поиски ледокола "Малыгин". Кроноцкий полуостров хотели пройти прямо, но через 10 минут возвратились, встретив облачность. Пришлось огибать мыс Кроноцкий. В Усть-Камчатске сбросили вымпел и сразу же пошли на поиски. Дошли до реки Озерной. Дальше лететь нет возможности - идет густой снег.
14 октября 1940 года. На разведку летал только самолет "Номер три". Болтало так, что высота сразу изменялась на сотни метров. Даже старый авиатор Шурыгин и тот измотался. В 15.25 были у мыса Южного. На берегу обнаружили перевернутую шлюпку. Неподалеку стоял пароход "Казахстан", на который сообщили о находке.
2 ноября 1940 года. По реке Камчатке пошел мелкий лед, который по местному называется шугой. Старожилы говорят, что шуга может пройти, а может и не пройти. Взлетать, во всяком случае с такой реки, невозможно. По рации попросили, чтобы выслали лыжи.
6 ноября 1940 года. Утром проснулись и увидели, что река замерзла. Наши самолеты окружены ледяным полем. На пограничном корабле "Киров" прибыли лыжи. Завтра будем вытаскивать самолеты. Задача трудная.
7 ноября 1940 года. Началась пурга. Ветер забрасывает самолеты снегом. Несмотря на пургу, приступили к работе. Начали с "Тройки", она ближе к селению. Перед тем как вытаскивать самолет, пришлось его вырубать изо льда. Лед уже довольно толстый: 8-10 сантиметров. К вечеру одну машину вытащили. Работали дружно.
8 ноября 1940 года. Сегодня по плану предстоит вытащить "Звезду". Самолет стоит далеко от комендатуры, возле здания ГВФ. Чтобы его подтащить, надо на реке прорубить канал длиной 150 метров. Лед ломали оригинальным способом.
Четыре человека, одетые в водолазные костюмы, становились на край полыньи и по команде: "Раз, раз" подпрыгивали. Трещит лед, и водолазы медленно погружаются в воду. Здесь мелко, вода по грудь. Отколотые льдины уносятся течением. Произошел забавный эпизод. Техник Фомин свалился в воду без водолазного костюма, а Перевезенцев кричит ему: "Подожди, пока я принесу фотоаппарат!" Но, видно, на этот раз Иван Иванович не склонен к шуткам и быстро выскакивает из воды. "Звезду" вытащили.
9 ноября 1940 года. Сегодня откалывали лед на самолетах. На это "убили" целый день. Чтобы не повредить обшивку самолета, решили лед оттаивать ветошью, смоченной в горячей воде.
10-11 ноября 1940 года. За два дня полностью закончили подготовку самолетов к зимним полетам, поставили их на лыжи, утеплили моторы. А ведь обычно на подготовку отводится полмесяца. Скорей бы полеты, может, кого-либо найдем. Спасти людей - что может быть выше этой задачи?!
12 ноября 1940 года. Переводили самолеты на озеро. До него 3 километра. Одним нам их было не перевезти. Помогало население.
13 ноября 1940 года. Произвели полет парой самолетов до мыса Начикинский. Высота 100-150 метров. Выпал снег, и берег теперь пестрый. Наблюдение сильно затруднено. Видели поисковые партии и корабли "Дзержинский" и "Буревестник".
14 ноября 1940 года. Обследовали участок от устья реки Столбовой до траверза Нижне-Озерной и в море на 3 километра. Вода просвечивает плохо, ничего не обнаружили.
17 ноября 1940 года. "Звезда" возвратилась в Петропавловск.
19 ноября 1940 года. Летали к поисковым партиям. В 10.30 были над устьем реки Столбовой. Сбросили вымпел, газеты, продукты. Поисковой партии на озере Культучном сбросили вымпел и газеты.
29 ноября 1940 года. Возвратились поисковые партии. Партия с бухты Солдатской привезла труп девушки лет 20-ти. На ней спасательный круг. Нашли еще ряд вещей с ледокола "Малыгин". Ясно, что корабль погиб…"

Мы даже не знаем подробностей этой трагедии. Из немногочисленных радиосообщений с борта можно заключить, что свирепым штормом сорвало заглушку угольной ямы, и это было не сразу замечено. К тому времени, когда неисправность устранили, судно успело принять большое количество воды, появился опасный крен. В ночь с 27 на 28 октября 1940 года крен стал стремительно нарастать. Вода вынудила погасить котлы. Волнами были разбиты все спасательные средства, разрушены многие надстройки. Около двух часов ночи судно перевернулось и затонуло со всем экипажем и гидрографической экспедицией. Спасшихся не было. Больше месяца продолжались интенсивные поиски "Малыгина". Найденная летчиками шлюпка принадлежала ледоколу. Девушка, труп которой обнаружили поисковые партии, входила в состав научной экспедиции. Еще нашли портфель начальника экспедиции Якова Константиновича Смирницкого с деньгами и результатами научных исследований. Ученый в самый последний момент обернул документы в целлофан; портфель, в котором они находились, набил пробкой и выбросил за борт в надежде, что волны вынесут его на берег. Даже в последние минуты перед гибелью начальник экспедиции помнил о своем долге, о спасении хотя бы части вверенных ему ценностей!
Место гибели "Малыгина" так до сих пор и не найдено.
И после исчезновения ледокола и экспедиции полярным гидрографам не раз доводилось дорогой ценой оплачивать добытые у моря сведения. Неподалеку от мыса Колодиева, названного в честь погибшего на "Малыгине" инженера-гидрографа Николая Яковлевича Колодиева, в архипелаге Земля Франца-Иосифа находится мыс Маласай, названный по имени его однокашника Виталия Павловича Маласая, замерзшего во время одного из санных маршрутов по Арктике в 1942 году.
На Новосибирских островах есть бухта Малыгинцев, бухта Якова Смирницкого, мыс Лебединского, мыс Фоменко. Они напоминают об одной из самых больших трагедий Полярной гидрографии. Именем начальника экспедиции Якова Смирницкого названо гидрографическое судно постройки 1977 года.


Подполковник Матвей Каргин.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение Иван Кукушкин » 15 Ноябрь 2009 21:26

 Малыгин откр 30х.jpg
Форум "Фалеристика" http://forum.faleristika.info/viewtopic ... 13#p290713
solomon : Ледокольный пароход "Малыгин"
довоенная открытка
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение Иван Кукушкин » 31 Март 2010 18:19

 !000.jpg
Мих. Розенфельд, Ледяные ночи. Документальный рассказ журналиста, участника необычайного путешествия в зимнюю Арктику // Молодая гвардия, 1934

Аннотация: Книга М. Розенфельда "Ледяные ночи" — яркая эпопея героической работы ЭПРОН по спасению краснознаменного ледокола "Малыгин". Автор красочно и убедительно показывает в книге Арктику, ее стихийные силы и беспримерную борьбу большевиков с ее суровой природой.

Текст на сайте и файл DjVu для скачивания: viewtopic.php?f=52&t=2542&p=20557#p20556
Аватара пользователя
Иван Кукушкин
 
Сообщения: 11076
Зарегистрирован: 17 Июнь 2007 05:52
Откуда: Нижний Новгород

"Малыгин"/"Соловей Будимирович"/"Брюс", ледокольный пароход

Сообщение Сергей Некрасов » 15 Февраль 2011 00:15

"Соловей Будимирович" в Архангельске в 1919 году (фотограф Альвиан Альвианович Поплавский).

Найдено на форуме http://kortic.borda.ru/, но сразу ссылку не скопировал, а позже не нашел. : Арх. 1919, прибытие Соловея Будимировича (фото Поплавского)-корр.jpg

Фотографию нашел на форуме http://kortic.borda.ru/, но сразу точную ссылку не скопировал, а потом фотографию не нашел.
Второе судно определить не могу.
Сергей Некрасов
 
Сообщения: 35
Зарегистрирован: 13 Февраль 2011 23:11

Пред.След.

Вернуться в Полярный флот Росcии/СССР



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 13

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения