Маяк Матвеев
Добавлено: 16 Май 2014 15:34http://sevprostor.ru/expeditions/pechor ... tveev.html
Западный берег Долгого проползал справа от нас. Вот и давешняя изба с крестом, к которой мы ходили сегодня: при взгляде с моря, подход к этому месту выглядел
действительно удобным. Но теперь это нас ни сколько не волновало, так как мы двигались в сторону острова Матвеева, лежащего где-то неподалеку на севере.
Погода была хорошая, но в равновесии, установившемся в атмосфере, ощущалась некоторая неустойчивость. С юго-запада порой накатывалась высокая зыбь, иногда задувал попутный ветерок, но в целом все было совершенно спокойным.
Через некоторое время мы поравнялись с Гольцом, небольшим островом, расположенным рядом с Долгим. Отсюда я, наконец, смог разглядеть в подзорную трубу какую-то вертикальную черточку на горизонте. Видно, это маяк, стоящий на Матвееве. Что-ж, несмотря на сгущающиеся сумерки, этот маяк отлично вырисовывается на фоне закатного неба, и мы сможем прекрасно по нему ориентироваться.
Наступило, как и всегда при подобных переходах, время томительного ожидания и скуки. Пускай, идти нам до Матвеева всего километров десять, но все равно, возникают какие-то волнения о том, что нас ждет в море, и о том, что мы встретим на острове. Ветер, между тем, немного усилился, зыбь стала круче и превратилась в волну. Парусов, однако, мы не подняли, а продолжили свой путь под мотором, ибо по попутной волне катамаран полетел прямо-таки с головокружительной скоростью.
Через какое-то время маяк стал виден невооруженным глазом, потом рядом с ним отчетливо появились какие-то строения. Вдалеке я заметил и кораблик, следовавший в восточном направлении как раз между Матвеевым и Долгим. Несмотря на темноту, его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне светлого неба. Судя по всему, мы доберемся до цели без всяких приключений.
Матвеев становился все ближе и ближе. Вот он стал уже как на ладони: избушки, окружавшие маяк скрылись за его высокими берегами, а остров стал таким широким, что пришлось вертеть головой, раздумывая о том, с какой стороны нам его обойти. Я решил сделать это справа, так как зайдя отсюда, мы попадем в удобную губу рядом с теми самыми избами.
Но вдруг впереди я заметил какое-то страшно-неприятное бурление. Мы, было, подумали, что это какой-то здешний сулой, и напряглись. Но стоило мне посмотреть на карту, как я увидел, что глубина в этом месте становится совсем небольшой, и понял, что это рушатся волны на какой-нибудь банке. Мы отвернули от страшного места и минут через тридцать уже вплотную приближались к Матвееву.
Остров не выглядел каким-то особо выдающимся. Обыкновенные обрывистые берега высотой метров в пять, едва различимый в темноте галечный пляж, и полное отсутствие какой-либо растительности, кроме травы сверху. Однако мы знали, что в этом унылом месте нам с большой долей вероятности предстоит встретить моржей, и вглядывались, и вслушивались в окружающее пространство, надеясь обнаружить признаки лежбища прямо в этом самом месте.
И действительно — вдруг впереди я заметил торчащую из воды клыкастую голову. Это казалось большой удачей, что прямо так, с ходу, мы встретили моржа, и это явно свидетельствовало о том, что лежбище здесь есть. Затем я увидел еще одного зверя, совсем близко к нам: он поглядел на катамаран и исчез. На всякий случай я взял немного мористее, от греха, как говорится.
Мы уверенно направились к «причалу», где даже стала виднеться какая-то деревянная лесенка, ведущая на скалистый берег. Быть может, здесь есть люди! Так ведь горит же явно свет — иначе быть и не может. Я поднял мотор, и
катамаран тотчас захрустел носами по гальке. Оружия, конечно же, мы решили не брать. Первыми выскочили на берег собаки, а следом слезли и мы. Я размотал на ходу веревку якоря, сам якорь надежно воткнул в гальку, и по установленному здесь трапу, мы поднялись наверх. Туда, где нас, возможно, ждало общение, чай, и еще бог знает что приятное.
Но когда мы огляделись, то до меня вдруг дошло, что окошко больше не светится, и то, что я принял за свет лампы, было, скорее всего, отсветом зари. Да и окружающая обстановка говорила о том, что никто здесь не живет: россыпи старых кирпичей и досок возле причала, застарелые тропинки, совершенно неживые полуразрушенные дома. Но что делать? Мы все равно отправились вперед, к «улице», образованной двумя рядами построек. На вид тут было что-то весьма капитальное. Два то ли свинарника, то ли коровника, два жилых дома; еще пара каких-то хозяйственных построек; каменное здание, рядом с которым стояла искривившаяся радиомачта. Венчал все это высоченный маяк, у подножия которого располагались кресты и еще какие-то столбики — явно кладбище. Расслабленно мы вышли на середину «улицы» и огляделись. Но тут случилось нечто очень и очень неприятное.
Мое сердце ёкнуло, а ноги отвратительно ослабли. На какое-то мгновение в поле моего бокового зрения попали какие-то невнятные бело-желтые пятна. Я растерялся и тот час посмотрел в ту сторону, где я их только что видел, но теперь там ничего не было. Однако организм уже напрягся, я аж вспотел, и сейчас готов был поклясться, что только что совсем недалеко я видел целых трех белых медведей! Но куда они пропали? Сейчас, конечно, сумерки, только едва светает, но я их точно видел! Нет, показаться мне не могло, хотя собаки и продолжали как ни в чем ни бывало носиться по округе, а Наташка что-то фотографировала, но я-то явственно чувствовал близкое присутствие очень опасного зверя. Это чувство я прекрасно запомнил по прошлому году.
Сам не знаю, как я оказался возле Наташки, резко дернул ее за локоть и отрывисто сказал — «пошли отсюда скорее». Она, конечно, все поняла, и быстрым шагом, срываясь на бег, мы стали ретироваться к причалу. В конце концов, нервы не выдержали, и мы побежали бегом, что выглядело очень опрометчивым, но бегущие ноги никак нельзя было остановить. Ведь в лодке лежат два ружья, а патроны с мощными калиберными пулями болтаются сейчас у меня в кармане. Как-то автоматически мы смотали якорный конец и оттолкнули лодку од берега. Я тут же завел мотор, и мы несколько отошли. Собак в такой ситуации, понятное дело, выкликать и дожидаться не хотелось, поэтому надо было дождаться их здесь, на воде, потом быстро подойти, посадить, и отойти опять. Так и получилось: через минуту на пляже появился встревоженный Севка, а вот Степа, как всегда, не появлялся.
Сева-балбес так ничего и не понял. Сидя на палубе, он преспокойно вылизывал свои мокрые лапы, а Степа бегал где-то на берегу. Мы решили не забирать этого гада по первому его требованию. Пускай он немного повоет, когда ему захочется к нам. Пока мы могли расслабиться и отдохнуть, чувствуя себя на лодке в полной безопасности. Я бросил якорь, и мы принялись ставить палатку. Какое же это прекрасное чувство, когда ты можешь в свое удовольствие бить баклуши и ни капли не напрягаться, а в каких-то паре сотен метров от тебя разгуливают белые медведи! Или не разгуливают? Быть может, меня приглючило в сумерках? Может, это Степа пробежал, а ведь он очень похож своей расцветкой на белого медведя. Или все-таки они были? Этот животрепещущий вопрос мы с Наташкой обсуждали все то время, что готовили чай и еду. Через полчаса с берега раздался жалобный, исполненный мольбы вой Степы. Мы в ответ только злорадно усмехнулись. Я выглянул из палатки, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и залез обратно.
И все-таки увиденное на острове не давало нам покою. Мы решили отдохнуть немного. Поспав, ближе к вечеру снялись с якоря, приготовили оружие, и осторожно подошли обратно к причалу. На пляже нас ждал Степа, целый и невредимый. Я даже предположил, что он вполне мог бы найти с белыми медведями (если они тут и в самом деле есть) общий язык, и вел бы он себя как шакал, ходивший за Шерханом, из русского мультфильма про Маугли, тот который ехидно кричал «а мы уйдем на север». Я быстро провел с Наташкой занятие по огневой подготовке, дав ей горизонталку, сам взял Бекаса, и мы со всей осторожностью двинулись к строениям.
Мы медленно шли, периодически поворачиваясь и смотря во все стороны. Уже совсем посветлело, и тундра лежала перед нами как на ладони, но никаких белых медведей видно не было. Мы прошли между свинарников-коровников, заглянув внутрь. Один домик, действительно, служил для содержания скота, а во втором лежала куча ящиков, заполненных какими-то стеклянными квадратными штучками и свинцовыми пластинами для аккумуляторов.
Потом мы двинулись к кладбищу, на котором возвышалось два старинных креста с нечитаемыми надписями, а также торчала пара столбиков, поновее. На одном из крестов было что-то написано по-старославянски, и разобрать эти письмена не представлялось возможным. С современными же могилами все было просто и понятно. Под одним из столбиков покоилась совсем маленькая девочка, умершая в шестьдесят шестом году пяти месяцев от роду, а под другим — молодой парень, двадцати двух лет, скончавшийся в пятидесятом. Парень, судя по эмблеме на надгробии, был каким-то артиллеристом.
Здесь же, прямо на кладбище лежала растерзанная тушка тюленя, а рядом виднелись лужицы совсем жидкого помета. Кто кроме медведя мог оставить подобные следы? Только медведь. Но меня очень смущало то, что нигде не было видно следов от лап. А ведь если здесь живут три хищника, являющиеся, несомненно, медведицей с медвежатами, то они все должны были здесь истоптать. Но ничего кроме тушки и помета не говорило о присутствии каких-либо крупных зверей. Впрочем, виной тому мог быть и твердый каменистый грунт. С этими мыслями мы обошли маяк и направились к входу в него — разве можно было отказать себе в удовольствии влезть на эту бандуру?
Маяк был собран из каких-то то ли металлических, то ли бетонных панелей, скрученных болтами, и представлял собой огромный полый цилиндр, внутри которого располагалась винтовая металлическая лестница. Все это в очередной раз напомнило мне компьютерную игру «Халф-Лайф», было там такое место, где стоял на берегу моря похожий маяк, только тот, вроде, был белым с красными полосами, а этот — чисто оранжевым. По этой гулкой лестнице мы медленно поднялись на самый верх, влезли в темную каморку, а из этой каморки, по еще одной лесенке попали в застекленное круглое помещение, по середине которого стояла тумба с «фонарем», или как это там называется, я точно не знаю. Линза Френеля, за которой, наверняка, пряталась мощная лампа, была в целости, стекла в окне тоже были в полном порядке. А в одной из стенок находился лаз, через который можно было вылезти наружу, на площадку, опоясывавшую помещение и огороженную леерами.
Я пролез на улицу и облокотился на леер. Передо мной открылась гигантская панорама моря, в центре которого лежал небольшой кучкой земли Матвеев. Отсюда просматривался весь остров, который, действительно, оказался очень небольшим. Прямо у меня под ногами лежал и «поселок», а также были отлично видны следы какой-то прежней деятельности, когда-то тут происходившей: через весь мыс проходила явственная хорошо раскатанная дорога, разветвлявшаяся в середине острова. Было такое ощущение, что раньше здесь регулярно что-то возили туда-сюда, с пляжа губы и от причала к домикам. Интересно, что же тут за движуха происходила, что после нее осталось такое «шоссе»? Неподалеку от маяка стояла даже телега, в которую, вероятно, запрягали лошадь.
Я стал разглядывать окрестности в поисках наших белых мохнатых друзей, но они, надо полагать, где-то хорошо спрятались. Например, они могли преспокойно расхаживать по какому-нибудь пляжу, скрытому от моих глаз крутым обрывом. Также они могли и лакомиться нашими припасами на нашем катамаране, который так же был скрыт от меня скалой. Но вот, у самого подножья маяка пробежал черным пятнышком Сева, затем где-то мелькнул Степа, и я подумал, что вдвоем, да при свете дня, они наверняка заметят кого угодно и поднимут тревогу в случае чего. Затем я перенес взгляд на горизонты, увидев Долгий и Голец. Вайгач рассмотреть я так и не смог, так как высоты маяка явно не хватало, чтобы заглянуть на 50 километров вдаль.
Ко мне подошла Наташка, и мы стали обсуждать наши дальнейшие планы. Идти ли нам на Вайгач, или возвращаться обратно? Да, на Вайгач, конечно, сходить круто. Но с другой стороны — что там делать? Вернуться назад — однозначно скучно, зато с Долгого мы сможем быстро сходить в Каратайку, или продолжить возвращение к Нарьян-Мару, ведь бог его знает, что будет с погодой. На Вайгаче мы можем застрять надолго, оттуда невозможно быстро уйти куда-либо, кроме Амдермы, а в Амдерму Наташка не хотела. Мы оба были бы не против побывать в Каратайке, встретиться и пообщаться с тамошними прекрасными людьми и нашими друзьями — поэтому мы решили, что с Матвеева пойдем обратно на Долгий, и там уж примем окончательное решение по погоде.
Когда уже внизу мы сошли с огороженного декоративными цепями цоколя, то земля снова стала совершенно плоской. Рядом валялся некий большой и непонятный серый предмет, выделявшийся из окружающего ландшафта своей чистотой и гладкостью. Я подошел к нему и посмотрел. Приоткрыл крышку какого-то блока, прочел ничего не значащие надписи «термопары», и бросил это дело — все равно открутить отсюда нечего. Позже я понял, что это были детали атомного элемента питания маяка, но особо беспокоиться не стал, так как точно знал, что все эти элементы были разряжены, а их активные части вывезены на землю еще в 2009 году специальной экспедицией. Теперь все оставшиеся навигационные знаки питаются от ветряков.
В одном из помещений виднелись на полу фундаменты дизель-генераторов, а в комнате напротив, стояли столы и лежали какие-то ящики: наверно тут была мастерская. В следующем помещении, надо думать, располагалась котельная. Дальше по коридору направо — большой зал, заваленный осколками разбитых стеклянных аккумуляторов и свинцовыми пластинами от них. Рядом маленькая комнатушка, в ней нет ничего интересного. Вот еще одна комната, в которой, наверно, был оборудован узел связи или что-то вроде того.
Но что нас поражало в этом всем больше всего, так это то, что мы не могли найти ни единого свидетельства, которое показало бы нам истинное предназначение данного объекта. Нигде не валялось ни одной ценной бумажки, никаких интересных документов или других содержательных записей. Встретились мне только странички из «Журналов наблюдения за аккумуляторными батареями», с таблицами, в которых от руки были аккуратно вписаны бесконечно повторяющиеся совершенно одинаковые цифры. Надо полагать, что весь журнал состоял из такой же повторяющейся на всех страницах таблицы, заполненной бесконечным количеством одних и тех же, никогда не меняющихся цифр. Но, увы, на найденных страницах нигде не значилась дата внесения этих записей, что придавало происходящему еще большую загадочность.
Тем временем начался дождь, который мы переждали, стоя у выхода под козырьком желтого дома. В Арктике, по нашим наблюдениям, дожди никогда не бывают долгими, поэтому, через 10 минут мы осторожно, все так же оглядываясь по сторонам, двинулись к другим зданиям.
Первым делом мы направились к домику, стоящему на отшибе, у самого берега, возле озера. Это оказалась баня. Возле нее лежали сложенные в поленницы дрова, и выглядели они так, будто их положили совсем недавно. Поленницы из аккуратных наколотых чурок так и лежали совершенно никем не поттревоженные. Обвалились только немножко. В озере я набрал воды в захваченную с катамарана бутылку, потом мы вернулись к улице, где я эту бутылку оставил, чтобы не мешала.
Мы осмотрели нечто похожее на склад запчастей — домик, разделенный на несколько боксов; затем перешли к другому строению. Сперва мы подумали, что это казарма, но потом поняли, что скорее всего здесь был гараж на две машины и мастерская. Везде было абсолютно пусто, прежними хозяевами этого места не было оставлено ни единой детальки, которая могла бы помочь нам понять, что здесь находилось точно. Далее мы перешли к первому жилому дому.
Дом на две семьи, с двумя входами, некогда был очень добротно построен, да и сейчас он находился в хорошем состоянии. Вставить только недостающие стекла, прибраться, почистить печку, и можно жить. Внутри мы так же как и раньше не нашли ничего представляющего интерес. Только старые диваны, кровати, столы, фрагменты каких-то печатных журналов — «…предполагалось, что использование крупных военных кораблей с большой паразитной парусностью обречено на провал в полярных морях с их сильными ветрами, однако, с появлением мощных дизельных двигателей, а потом и атомных энергетических…» - опять нам попадались только лишь обрывки, и совершенно ничего цельного. Так мы осмотрели обе квартиры первого дома, затем перешли ко второму, опять сходили к маяку, и с этим вернулись к катамарану.
Сидя в палатке, мы немного порассуждали о том, что же такое тут могло быть, потом расстелили спальники и легли спать. Однако, когда я лежал уже в полудреме, меня разбудил непонятный звук — шипение и храп. Я тут же вскочил, высунулся из под полога и увидал моржа, проплывающего совсем рядом с катамараном, и рассматривающего его.
Я вылез полностью и начал отгонять его всяческими проклятиями, так как зверь этот своими размерами внушал явные опасения. Но моржу, судя по всему, было глубоко наплевать и на нас, и на катамаран. Он проплыл мимо, изобразив на морде скуку, затем нырнул, и в следующий раз появился метрах в двухстах ближе к берегу. Из-под полога появилась и Наташка с фотоаппаратом в руках, но было уже поздно.
Проснувшись утром, мы снова сходили на берег, на этот раз за водой. Ни гусей, ни зайцев тут явно не было, поэтому задерживаться в «поселке» мы не стали и вернулись на лодку. Что ж, несмотря на наличие здесь белых медведей и моржей, стоять в губе с песчаным дном оказалось весьма спокойно и комфортно. Моржам мы совершенно безразличны, а медведи тихонечко ходят где-то по берегу и нам не мешают.
Кстати, и моржа, совершающего утренний обход острова, и семейство медведей мы таки имели счастье сфотографировать в этот день. Это просто замечательное ощущение, когда ты в полной безопасности лежишь, развалившись на канистрах и гермах, и с интересом наблюдаешь аж за тремя белыми медведями, расхаживающими по берегу между домов и что-то выискивающими на земле. Наконец все мои сомнения о существовании медведей на острове рассеялись, вчера я видел именно их, а значит, все наши страхи и осторожности были не напрасны.
Вечером погода стала портиться, а ночью, когда сделалось уже совсем темно, задул сильный северный ветер. Лодку, поставленную на якорь, болтало большими волнами, которые, прокатываясь под нами, за кормой разбивались о песчаный пляж. Я начал опасаться за якорь и за веревку, ведь быть вброшенными на берег в этом месте для нас было бы большой неприятностью — мы бы сразу оказались на одном клочке суши с теми самыми медведями, на ничем не прикрытом пляже, без всякой возможности уйти отсюда. Все было бы как на Долгом, только хуже. Поэтому мы решили прямо сейчас сняться, и не убирая палатки обойти остров, встав под защитой от ветра и волн возле его южного берега.
Наша лодка не предназначалась для того, чтобы ходить с установленной палаткой, поэтому, в таком положении мне приходится как на жердочке сидеть на кормовой балке и рулить мотором; руль при этом должен быть поднят. Но при сильном ветре руление мотором было сильно затруднено, поэтому мы опустили руль, и просунули румпель в запасный выход палатки — его держала Наташка, и руль находящийся постоянно в одном и том же положении, придавал катамарану устойчивости. Проходя мимо одного из мысов, мы снова увидели медведей, спешивших куда-то по своим делам. Медведица, заслышав мотор, подняла голову и начала оглядываться по сторонам, но так ничего и не разглядела в сумерках. Мы же спокойно прошли дальше, и возле южного берега, действительно нашли себе укромное место, где снова встали на якорь. Задерживаться на Матвееве нам больше не стоило, и с наступлением нормальной погоды нам следовало срочно возвратиться на Долгий.
Погода была хорошая, но в равновесии, установившемся в атмосфере, ощущалась некоторая неустойчивость. С юго-запада порой накатывалась высокая зыбь, иногда задувал попутный ветерок, но в целом все было совершенно спокойным.
Через некоторое время мы поравнялись с Гольцом, небольшим островом, расположенным рядом с Долгим. Отсюда я, наконец, смог разглядеть в подзорную трубу какую-то вертикальную черточку на горизонте. Видно, это маяк, стоящий на Матвееве. Что-ж, несмотря на сгущающиеся сумерки, этот маяк отлично вырисовывается на фоне закатного неба, и мы сможем прекрасно по нему ориентироваться.
Наступило, как и всегда при подобных переходах, время томительного ожидания и скуки. Пускай, идти нам до Матвеева всего километров десять, но все равно, возникают какие-то волнения о том, что нас ждет в море, и о том, что мы встретим на острове. Ветер, между тем, немного усилился, зыбь стала круче и превратилась в волну. Парусов, однако, мы не подняли, а продолжили свой путь под мотором, ибо по попутной волне катамаран полетел прямо-таки с головокружительной скоростью.
Через какое-то время маяк стал виден невооруженным глазом, потом рядом с ним отчетливо появились какие-то строения. Вдалеке я заметил и кораблик, следовавший в восточном направлении как раз между Матвеевым и Долгим. Несмотря на темноту, его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне светлого неба. Судя по всему, мы доберемся до цели без всяких приключений.
Но вдруг впереди я заметил какое-то страшно-неприятное бурление. Мы, было, подумали, что это какой-то здешний сулой, и напряглись. Но стоило мне посмотреть на карту, как я увидел, что глубина в этом месте становится совсем небольшой, и понял, что это рушатся волны на какой-нибудь банке. Мы отвернули от страшного места и минут через тридцать уже вплотную приближались к Матвееву.
Остров не выглядел каким-то особо выдающимся. Обыкновенные обрывистые берега высотой метров в пять, едва различимый в темноте галечный пляж, и полное отсутствие какой-либо растительности, кроме травы сверху. Однако мы знали, что в этом унылом месте нам с большой долей вероятности предстоит встретить моржей, и вглядывались, и вслушивались в окружающее пространство, надеясь обнаружить признаки лежбища прямо в этом самом месте.
И действительно — вдруг впереди я заметил торчащую из воды клыкастую голову. Это казалось большой удачей, что прямо так, с ходу, мы встретили моржа, и это явно свидетельствовало о том, что лежбище здесь есть. Затем я увидел еще одного зверя, совсем близко к нам: он поглядел на катамаран и исчез. На всякий случай я взял немного мористее, от греха, как говорится.
Мы уверенно направились к «причалу», где даже стала виднеться какая-то деревянная лесенка, ведущая на скалистый берег. Быть может, здесь есть люди! Так ведь горит же явно свет — иначе быть и не может. Я поднял мотор, и
Но когда мы огляделись, то до меня вдруг дошло, что окошко больше не светится, и то, что я принял за свет лампы, было, скорее всего, отсветом зари. Да и окружающая обстановка говорила о том, что никто здесь не живет: россыпи старых кирпичей и досок возле причала, застарелые тропинки, совершенно неживые полуразрушенные дома. Но что делать? Мы все равно отправились вперед, к «улице», образованной двумя рядами построек. На вид тут было что-то весьма капитальное. Два то ли свинарника, то ли коровника, два жилых дома; еще пара каких-то хозяйственных построек; каменное здание, рядом с которым стояла искривившаяся радиомачта. Венчал все это высоченный маяк, у подножия которого располагались кресты и еще какие-то столбики — явно кладбище. Расслабленно мы вышли на середину «улицы» и огляделись. Но тут случилось нечто очень и очень неприятное.
Мое сердце ёкнуло, а ноги отвратительно ослабли. На какое-то мгновение в поле моего бокового зрения попали какие-то невнятные бело-желтые пятна. Я растерялся и тот час посмотрел в ту сторону, где я их только что видел, но теперь там ничего не было. Однако организм уже напрягся, я аж вспотел, и сейчас готов был поклясться, что только что совсем недалеко я видел целых трех белых медведей! Но куда они пропали? Сейчас, конечно, сумерки, только едва светает, но я их точно видел! Нет, показаться мне не могло, хотя собаки и продолжали как ни в чем ни бывало носиться по округе, а Наташка что-то фотографировала, но я-то явственно чувствовал близкое присутствие очень опасного зверя. Это чувство я прекрасно запомнил по прошлому году.
Сам не знаю, как я оказался возле Наташки, резко дернул ее за локоть и отрывисто сказал — «пошли отсюда скорее». Она, конечно, все поняла, и быстрым шагом, срываясь на бег, мы стали ретироваться к причалу. В конце концов, нервы не выдержали, и мы побежали бегом, что выглядело очень опрометчивым, но бегущие ноги никак нельзя было остановить. Ведь в лодке лежат два ружья, а патроны с мощными калиберными пулями болтаются сейчас у меня в кармане. Как-то автоматически мы смотали якорный конец и оттолкнули лодку од берега. Я тут же завел мотор, и мы несколько отошли. Собак в такой ситуации, понятное дело, выкликать и дожидаться не хотелось, поэтому надо было дождаться их здесь, на воде, потом быстро подойти, посадить, и отойти опять. Так и получилось: через минуту на пляже появился встревоженный Севка, а вот Степа, как всегда, не появлялся.
И все-таки увиденное на острове не давало нам покою. Мы решили отдохнуть немного. Поспав, ближе к вечеру снялись с якоря, приготовили оружие, и осторожно подошли обратно к причалу. На пляже нас ждал Степа, целый и невредимый. Я даже предположил, что он вполне мог бы найти с белыми медведями (если они тут и в самом деле есть) общий язык, и вел бы он себя как шакал, ходивший за Шерханом, из русского мультфильма про Маугли, тот который ехидно кричал «а мы уйдем на север». Я быстро провел с Наташкой занятие по огневой подготовке, дав ей горизонталку, сам взял Бекаса, и мы со всей осторожностью двинулись к строениям.
Мы медленно шли, периодически поворачиваясь и смотря во все стороны. Уже совсем посветлело, и тундра лежала перед нами как на ладони, но никаких белых медведей видно не было. Мы прошли между свинарников-коровников, заглянув внутрь. Один домик, действительно, служил для содержания скота, а во втором лежала куча ящиков, заполненных какими-то стеклянными квадратными штучками и свинцовыми пластинами для аккумуляторов.
Потом мы двинулись к кладбищу, на котором возвышалось два старинных креста с нечитаемыми надписями, а также торчала пара столбиков, поновее. На одном из крестов было что-то написано по-старославянски, и разобрать эти письмена не представлялось возможным. С современными же могилами все было просто и понятно. Под одним из столбиков покоилась совсем маленькая девочка, умершая в шестьдесят шестом году пяти месяцев от роду, а под другим — молодой парень, двадцати двух лет, скончавшийся в пятидесятом. Парень, судя по эмблеме на надгробии, был каким-то артиллеристом.
Здесь же, прямо на кладбище лежала растерзанная тушка тюленя, а рядом виднелись лужицы совсем жидкого помета. Кто кроме медведя мог оставить подобные следы? Только медведь. Но меня очень смущало то, что нигде не было видно следов от лап. А ведь если здесь живут три хищника, являющиеся, несомненно, медведицей с медвежатами, то они все должны были здесь истоптать. Но ничего кроме тушки и помета не говорило о присутствии каких-либо крупных зверей. Впрочем, виной тому мог быть и твердый каменистый грунт. С этими мыслями мы обошли маяк и направились к входу в него — разве можно было отказать себе в удовольствии влезть на эту бандуру?
Маяк был собран из каких-то то ли металлических, то ли бетонных панелей, скрученных болтами, и представлял собой огромный полый цилиндр, внутри которого располагалась винтовая металлическая лестница. Все это в очередной раз напомнило мне компьютерную игру «Халф-Лайф», было там такое место, где стоял на берегу моря похожий маяк, только тот, вроде, был белым с красными полосами, а этот — чисто оранжевым. По этой гулкой лестнице мы медленно поднялись на самый верх, влезли в темную каморку, а из этой каморки, по еще одной лесенке попали в застекленное круглое помещение, по середине которого стояла тумба с «фонарем», или как это там называется, я точно не знаю. Линза Френеля, за которой, наверняка, пряталась мощная лампа, была в целости, стекла в окне тоже были в полном порядке. А в одной из стенок находился лаз, через который можно было вылезти наружу, на площадку, опоясывавшую помещение и огороженную леерами.
Я пролез на улицу и облокотился на леер. Передо мной открылась гигантская панорама моря, в центре которого лежал небольшой кучкой земли Матвеев. Отсюда просматривался весь остров, который, действительно, оказался очень небольшим. Прямо у меня под ногами лежал и «поселок», а также были отлично видны следы какой-то прежней деятельности, когда-то тут происходившей: через весь мыс проходила явственная хорошо раскатанная дорога, разветвлявшаяся в середине острова. Было такое ощущение, что раньше здесь регулярно что-то возили туда-сюда, с пляжа губы и от причала к домикам. Интересно, что же тут за движуха происходила, что после нее осталось такое «шоссе»? Неподалеку от маяка стояла даже телега, в которую, вероятно, запрягали лошадь.
Я стал разглядывать окрестности в поисках наших белых мохнатых друзей, но они, надо полагать, где-то хорошо спрятались. Например, они могли преспокойно расхаживать по какому-нибудь пляжу, скрытому от моих глаз крутым обрывом. Также они могли и лакомиться нашими припасами на нашем катамаране, который так же был скрыт от меня скалой. Но вот, у самого подножья маяка пробежал черным пятнышком Сева, затем где-то мелькнул Степа, и я подумал, что вдвоем, да при свете дня, они наверняка заметят кого угодно и поднимут тревогу в случае чего. Затем я перенес взгляд на горизонты, увидев Долгий и Голец. Вайгач рассмотреть я так и не смог, так как высоты маяка явно не хватало, чтобы заглянуть на 50 километров вдаль.
Ко мне подошла Наташка, и мы стали обсуждать наши дальнейшие планы. Идти ли нам на Вайгач, или возвращаться обратно? Да, на Вайгач, конечно, сходить круто. Но с другой стороны — что там делать? Вернуться назад — однозначно скучно, зато с Долгого мы сможем быстро сходить в Каратайку, или продолжить возвращение к Нарьян-Мару, ведь бог его знает, что будет с погодой. На Вайгаче мы можем застрять надолго, оттуда невозможно быстро уйти куда-либо, кроме Амдермы, а в Амдерму Наташка не хотела. Мы оба были бы не против побывать в Каратайке, встретиться и пообщаться с тамошними прекрасными людьми и нашими друзьями — поэтому мы решили, что с Матвеева пойдем обратно на Долгий, и там уж примем окончательное решение по погоде.
В одном из помещений виднелись на полу фундаменты дизель-генераторов, а в комнате напротив, стояли столы и лежали какие-то ящики: наверно тут была мастерская. В следующем помещении, надо думать, располагалась котельная. Дальше по коридору направо — большой зал, заваленный осколками разбитых стеклянных аккумуляторов и свинцовыми пластинами от них. Рядом маленькая комнатушка, в ней нет ничего интересного. Вот еще одна комната, в которой, наверно, был оборудован узел связи или что-то вроде того.
Но что нас поражало в этом всем больше всего, так это то, что мы не могли найти ни единого свидетельства, которое показало бы нам истинное предназначение данного объекта. Нигде не валялось ни одной ценной бумажки, никаких интересных документов или других содержательных записей. Встретились мне только странички из «Журналов наблюдения за аккумуляторными батареями», с таблицами, в которых от руки были аккуратно вписаны бесконечно повторяющиеся совершенно одинаковые цифры. Надо полагать, что весь журнал состоял из такой же повторяющейся на всех страницах таблицы, заполненной бесконечным количеством одних и тех же, никогда не меняющихся цифр. Но, увы, на найденных страницах нигде не значилась дата внесения этих записей, что придавало происходящему еще большую загадочность.
Тем временем начался дождь, который мы переждали, стоя у выхода под козырьком желтого дома. В Арктике, по нашим наблюдениям, дожди никогда не бывают долгими, поэтому, через 10 минут мы осторожно, все так же оглядываясь по сторонам, двинулись к другим зданиям.
Первым делом мы направились к домику, стоящему на отшибе, у самого берега, возле озера. Это оказалась баня. Возле нее лежали сложенные в поленницы дрова, и выглядели они так, будто их положили совсем недавно. Поленницы из аккуратных наколотых чурок так и лежали совершенно никем не поттревоженные. Обвалились только немножко. В озере я набрал воды в захваченную с катамарана бутылку, потом мы вернулись к улице, где я эту бутылку оставил, чтобы не мешала.
Мы осмотрели нечто похожее на склад запчастей — домик, разделенный на несколько боксов; затем перешли к другому строению. Сперва мы подумали, что это казарма, но потом поняли, что скорее всего здесь был гараж на две машины и мастерская. Везде было абсолютно пусто, прежними хозяевами этого места не было оставлено ни единой детальки, которая могла бы помочь нам понять, что здесь находилось точно. Далее мы перешли к первому жилому дому.
Дом на две семьи, с двумя входами, некогда был очень добротно построен, да и сейчас он находился в хорошем состоянии. Вставить только недостающие стекла, прибраться, почистить печку, и можно жить. Внутри мы так же как и раньше не нашли ничего представляющего интерес. Только старые диваны, кровати, столы, фрагменты каких-то печатных журналов — «…предполагалось, что использование крупных военных кораблей с большой паразитной парусностью обречено на провал в полярных морях с их сильными ветрами, однако, с появлением мощных дизельных двигателей, а потом и атомных энергетических…» - опять нам попадались только лишь обрывки, и совершенно ничего цельного. Так мы осмотрели обе квартиры первого дома, затем перешли ко второму, опять сходили к маяку, и с этим вернулись к катамарану.
Сидя в палатке, мы немного порассуждали о том, что же такое тут могло быть, потом расстелили спальники и легли спать. Однако, когда я лежал уже в полудреме, меня разбудил непонятный звук — шипение и храп. Я тут же вскочил, высунулся из под полога и увидал моржа, проплывающего совсем рядом с катамараном, и рассматривающего его.
Я вылез полностью и начал отгонять его всяческими проклятиями, так как зверь этот своими размерами внушал явные опасения. Но моржу, судя по всему, было глубоко наплевать и на нас, и на катамаран. Он проплыл мимо, изобразив на морде скуку, затем нырнул, и в следующий раз появился метрах в двухстах ближе к берегу. Из-под полога появилась и Наташка с фотоаппаратом в руках, но было уже поздно.
Проснувшись утром, мы снова сходили на берег, на этот раз за водой. Ни гусей, ни зайцев тут явно не было, поэтому задерживаться в «поселке» мы не стали и вернулись на лодку. Что ж, несмотря на наличие здесь белых медведей и моржей, стоять в губе с песчаным дном оказалось весьма спокойно и комфортно. Моржам мы совершенно безразличны, а медведи тихонечко ходят где-то по берегу и нам не мешают.
Кстати, и моржа, совершающего утренний обход острова, и семейство медведей мы таки имели счастье сфотографировать в этот день. Это просто замечательное ощущение, когда ты в полной безопасности лежишь, развалившись на канистрах и гермах, и с интересом наблюдаешь аж за тремя белыми медведями, расхаживающими по берегу между домов и что-то выискивающими на земле. Наконец все мои сомнения о существовании медведей на острове рассеялись, вчера я видел именно их, а значит, все наши страхи и осторожности были не напрасны.
Вечером погода стала портиться, а ночью, когда сделалось уже совсем темно, задул сильный северный ветер. Лодку, поставленную на якорь, болтало большими волнами, которые, прокатываясь под нами, за кормой разбивались о песчаный пляж. Я начал опасаться за якорь и за веревку, ведь быть вброшенными на берег в этом месте для нас было бы большой неприятностью — мы бы сразу оказались на одном клочке суши с теми самыми медведями, на ничем не прикрытом пляже, без всякой возможности уйти отсюда. Все было бы как на Долгом, только хуже. Поэтому мы решили прямо сейчас сняться, и не убирая палатки обойти остров, встав под защитой от ветра и волн возле его южного берега.
Наша лодка не предназначалась для того, чтобы ходить с установленной палаткой, поэтому, в таком положении мне приходится как на жердочке сидеть на кормовой балке и рулить мотором; руль при этом должен быть поднят. Но при сильном ветре руление мотором было сильно затруднено, поэтому мы опустили руль, и просунули румпель в запасный выход палатки — его держала Наташка, и руль находящийся постоянно в одном и том же положении, придавал катамарану устойчивости. Проходя мимо одного из мысов, мы снова увидели медведей, спешивших куда-то по своим делам. Медведица, заслышав мотор, подняла голову и начала оглядываться по сторонам, но так ничего и не разглядела в сумерках. Мы же спокойно прошли дальше, и возле южного берега, действительно нашли себе укромное место, где снова встали на якорь. Задерживаться на Матвееве нам больше не стоило, и с наступлением нормальной погоды нам следовало срочно возвратиться на Долгий.