"Раскопки"

[Иван Кукушкин]

«Проводка.» на Яндекс.Фотках

Ледоколы серии "И. Сталин", еще до переоборудования на мазут - но уже с вертолетом ледовой разведки (правый).
Данных по фотографии - нет.

нашел Макарыч [ http://more7007.ya.ru/go.xml ]

[Иван Кукушкин]

Три фотогарфии: Г-1 с экипажем.
Время, место действия и что либо еще - неизвестны.

Может кто что увидит/усмотрит знакомое? Похожие снимки, людей?







Из архива Г.Ф. Петрова [ http://gennadiy-spb.ya.ru/go.xml ]

[Иван Кукушкин]

Еще одна интересная фотография:

"Аэрологи подготавливают к полету радиозонд. Станция "Северный полюс - 3". 1954-55"
Фотограф: Рюмкин Яков (1913-1986) - Москва
ID: fs-RUMKIN/08/Rum-2135.jpg



Что интересно - на борту вертолета видна звезда

[[ Леспромхоз ]]

Еще одна интересная фотография:

"Аэрологи подготавливают к полету радиозонд. Станция "Северный полюс - 3". 1954-55"
Фотограф: Рюмкин Яков (1913-1986) - Москва
ID: fs-RUMKIN/08/Rum-2135.jpg

[url]http://www.polarpost.ru/f/uploads/thumbs/3_600x600fs-rumkin08rum-2135.jpg[/url]

Что интересно - на борту вертолета видна звезда

Да их все наверное надо расфасовывать
Мне вот эта нравится

Подпись: Летчик, Герой Советского Союза В.Н.Масленников, любитель живописи. Рядом Штурман А.Куратов. "Северный Полюс-3". 1954-55

[[ Леспромхоз ]]

Вроде не проходила в раскопках:

Погрузка самолета и автомашин для Антарктической экспедиции на дизельэлектроход "Обь". Ноябрь, 1956.
Фотограф Гостев Алексей (1912-2002) - Москва




http://www.fotosoyuz.ru/ru/catalog/picture/&png=291856&cntvat_pheCntr=3&vqFrnepu=1761271239&cntvat_fgneg=0?picid=fs-gostev-02/07/Gost-0637_1.jpg

[Василий Гоголев]

фото Г-1 с www.forumavia.ru

Цитата:
"Фотография обломка самолета сделана в октябре 2005 года, участником экспедиции на т/х "Михаил Сомов" на одной из полярных станций.К сожалению не знаю где именно.
"Михаил Сомов" занимается обслуживанием полярных станций (снабжением продовольствием, топливом, сменой зимовщиков)на побережье от Архангельска до Таймыра. На фотографиях из этой серии полярные станции на Новой Земле, Вайгаче, крайняя точка- Мыс Челюскин (77сш 104вд)."

Сначала подумал, что это СССР-Н227, но засомневался в окраске, уж очень не похож вот на этот:
фото с aviaforum.ru

[Иван Кукушкин]

Цитата:
"Фотография обломка самолета сделана в октябре 2005 года, участником экспедиции на т/х "Михаил Сомов" на одной из полярных станций.К сожалению не знаю где именно.
"Михаил Сомов" занимается обслуживанием полярных станций (снабжением продовольствием, топливом, сменой зимовщиков)на побережье от Архангельска до Таймыра. На фотографиях из этой серии полярные станции на Новой Земле, Вайгаче, крайняя точка- Мы Челюскин (77сш 104вд)."

Наверное Василий сможет прояснить этот момент когда вернется. Он много станций поснимал, на "Сомове" тоже.

[Alexander Belov]

LZ127 "Граф Цеппелин" в бухте Тихая, ЗФИ. Момент передачи почты на шлюпку. На заднем плане - "Малыгин".



Надеюсь, не "бойан"...

[Иван Кукушкин]

LZ127 "Граф Цеппелин" в бухте Тихая, ЗФИ. Момент передачи почты на шлюпку. На заднем плане - "Малыгин".

[url]http://keep4u.ru/imgs/s/080923/a7/a79a0474ba44ff2177.jpg[/url]

Надеюсь, не "бойан"...

Не, пока даже не притрагивались

[[ Леспромхоз ]]

Коллеги!
Никто не богат книжечкой - Обручев С.В."На самолете в восточной Арктике". Л., 1934г. ?
Издание Арктического института.
Вроде позже не переиздавалась.

Шибко интересно

[Иван Кукушкин]

Коллеги!
Никто не богат книжечкой - Обручев С.В."На самолете в восточной Арктике". Л., 1934г. ?
Издание Арктического института.
Вроде позже не переиздавалась.

Шибко интересно

А вариант аналогичный "Сильнее льдов" не пугает? Если да, то мохно дождатся alex-andr'a.
Должна быть.

[[ Леспромхоз ]]

Коллеги!
Никто не богат книжечкой - Обручев С.В."На самолете в восточной Арктике". Л., 1934г. ?
Издание Арктического института.
Вроде позже не переиздавалась.

Шибко интересно

А вариант аналогичный "Сильнее льдов" не пугает? Если да, то мохно дождатся alex-andr'a.
Должна быть.

Нет конешно, пуганые уже

[Alexander Belov]

LZ127 "Граф Цеппелин" в бухте Тихая, ЗФИ. Момент передачи почты на шлюпку. На заднем плане - "Малыгин".

[url]http://keep4u.ru/imgs/s/080923/a7/a79a0474ba44ff2177.jpg[/url]

Надеюсь, не "бойан"...

Не, пока даже не притрагивались

Тогда - вот из воспоминаний Э.Т. Кренкеля "RAEM - мои позывные":

http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/BIO/KRENKEL/RAEM/RAEM_10.HTM

----------------------------------------------------------------------------------------------- линия отреза

А тем временем ... цеппелин летел и летел. Мы прошли над Архангельском, Белым морем. Затем началось Баренцево море. Появились льды, и на одной из льдин, к великому восторгу всей экспедиции, удалось углядеть белого медведя. Для тех, кто видел его впервые, это было, разумеется, сильным впечатлением. Шум почти трех тысяч лошадиных сил, запряженных в наш дирижабль, потревожил хозяина Арктики. Он поспешил прыгнуть в воду и направиться к другой льдине, полагая, что так будет для него спокойнее.

По мере того как мы приближались к Земле Франца-Иосифа, наша деятельность в радиорубке активизировалась. Мы начали искать в эфире радиостанцию "Малыгина". Связавшись с ледоколом, выяснили, что он находится у берегов Земли Франца-Иосифа, точнее - подле острова Гукера, в бухте Тихой. Читатель помнит, вероятно, что в ней зимовал на корабле "Святой Фока" Георгий Седов. Мне эта бухта была хорошо знакома: там я провел свою первую на этой земле зимовку с 1929 по 1930 год.

Ледокол "Малыгин" тоже неспроста появился в этих местах. В связи с перелетом, с планом обмена почтой между ледоколом и дирижаблем он ушел в Арктику, увозя на борту иностранных туристов. Это была небольшая группа иностранцев, человек пятнадцать, но примечательная некоторыми входившими в ее состав людьми.

Так, среди туристов на "Малыгине" находилась известная в те годы своими причудами американская миллионерша миссис Бойс. Это она несколько лет назад, зафрахтовав шхуну, отправилась на поиски Амундсена. Старушка очень надеялась при этом на потусторонние силы. Она занималась на борту шхуны спиритизмом и, повинуясь "голосу духов", называла координаты великого норвежца. Капитан, получавший большие деньги, плыл, разумеется, по столь необычно найденному курсу. Но... естественно, без результатов.

Был на борту "Малыгина" и другой человек, чье имя знали не только полярники, но и весь мир, человек трагической славы - Умберто Нобиле. Трагедия, которую он пережил, вела его в эти края. Он не мог забыть людей, которых потерял во время своей неудачной экспедиции.

Погода благоприятствовала нам. Туман развеялся, и мы увидели "Малыгина", с которым уже держали прочную радиосвязь. И "Малыгин" нас увидел. Он стал салютовать нам гудками. Слышно этих гудков не было, но отчетливо видные струйки пара свидетельствовали, что салют происходит по всем правилам вежливости.


.
Сделав несколько кругов, цеппелин пошел вниз. Под гондолой располагалась огромная подушка, созданная специально для амортизации. Дирижабль коснулся воды и тотчас же выбросил два больших шланга. Заработали моторы. Дирижабль быстро стал закачивать балласт, прижимаясь к воде.
Чтобы закрепить приводнение, были выброшены водяные якоря. Глубина была большая, и воспользоваться настоящими якорями цеппелин не мог. Разумеется, рулевые остались на своих постах и зорко следили за всем .происходящим. Дело в том, что хотя бухта и называется Тихой, но в ней есть ощутимые течения. К тому же исполинское тело дирижабля обладало, как уже говорилось, большой парусностью. Попросту говоря, чудовище было весьма подвержено, даже малейшему дуновению ветерка.

Дирижабль лежал на воде, а от ледокола стремительно двигалась шлюпка. Вскоре она подошла к цеппелину. В шлюпку был сброшен удобный штормтрап, по нему стали подниматься люди. Среди них я увидел человека, чье красивое лицо, обрамленное черными как смоль волосами, на котором особенно выделялись умные глаза, мне было хорошо известно по фотографиям. Это и был Умберто Нобиле.

Нобиле, а за ним и остальные пассажиры поднялись наверх, и началась передача мешков с почтой. Тут я познакомился с "почтмейстером" ледокола, разумеется, и не подозревая, что этот невысокий, плотный человек станет через несколько лет сначала моим соседом по маленькой четырехместной палатке, а затем и по изображениям на почтовых марках, В этот день, кроме знакомства с Нобиле, произошло знакомство и с начальником дрейфующей станции СП-1 Иваном Дмитриевичем Папаниным, передававшим и принимавшим почту.

В ту пору я еще не был филателистом и не очень-то разбирался в том, что такое настоящий раритет. Федор Федорович был в этом деле человеком более искушенным, и такой раритет изготовил у меня на глазах. Среди писем, посланных им на "Малыгин" с дирижабля, было одно столь же редкое нынче, как королева всех марок - одноцентовая Гвиана. Оно единственное в мире. Федор Федорович написал письмо на бумажной тарелке из числа тех, которыми мы пользовались на дирижабле.

Едва дирижабль успел обменяться со шлюпкой почтой, как события стали развиваться весьма стремительно. В пролив между островом и скалой Рубини-Рок входило огромное ледяное поле. Оно двигалось довольно борко, создавая для цеппелина реальную опасность. Извинившись перед гостями, Эккенер стал провожать их обратно в шлюпку. Счет времени пошел буквально на секунды, и едва шлюпка отчалила, как поднялся и дирижабль. Взлет оказался для наших гостей неприятным. Цеппелин сбрасывал водяной балласт, и шлюпка со всеми пассажирами попала под каскад ледяной морской воды.

Заревели моторы, и мы потопали своей дорогой дальше на север.

Летели над Северной Землей, а в кают-компании царило невероятное возбуждение. Научную часть экспедиции страшно взбудоражил поток информации, который так и плыл в руки, как галушки в рот гоголевскому Пацюку. Буквально каждые пять минут фотоаппараты дирижабля фиксировали новый, еще неизвестный географам остров. Эккенер шутил, что Самойлович падает в обморок от этого неслыханного урожая маленьких, но до этого неизвестных земель.

Но это была, разумеется, только шутка. Самойлович в эти минуты был буквально как туго натянутая струна. Он не выходил из командирской рубки, сосредоточенно вглядываясь вниз. Однообразные для профана льды он читал как открытую книгу. По результатам ледовых и географических наблюдений руководителя научной части экспедиции дирижабль совершал те или иные эволюции, менял курс, открывая все новые и новые земли. Мне было очень интересно наблюдать в эти минуты за Рудольфом Лазаревичем, превратившим громаду цеппелина в прибор для научного исследования подробностей, увидеть которые иными средствами тогда было просто невозможно.

Впрочем, наблюдениям я предавался недолго. Облетев Северную Землю, цеппелин взял курс на остров Домашний, где работала группа советских зимовщиков Ушакова и Урванцева. У них была радиостанция, связаться с которой было крайне необходимо для выполнения весьма сложного задания, входившего в программу нашей экспедиции: нам предстояло взять на борт геолога Урванцева и доставить его в Ленинград.

Туман и какие-то помехи радиосвязи не позволили нам выполнить это сложное и беспрецедентное для арктических исследований тех лет задание. Сколько мы ни звали - радиостанция зимовки почему-то не отвечала, а отсутствие видимости вынудило нас повернуть восвояси, и мы двинулись к мысу Челюскин, а затем углубились на территорию Таймырского полуострова.

Прежде чем рассказать о наших впечатлениях об этой части Советского Севера, хочу описать еще одну интереснейшую процедуру, выполнявшуюся на борту дирижабля под руководством профессора Молчанова. В районе Северной Земли произошел запуск радиозонда.

Процедура была не из простых, несмотря на то что в оболочке дирижабля для этого существовал специальный люк. Прежде всего из одного газгольдера брался водород для наполнения пятикубометровой оболочки. Затем к аэростату подвешивался коротковолновый радиопередатчик. Чтобы радиозонд не повредил дирижабль, зацепившись за какую-нибудь выступающую часть конструкции (гондолу, винт и т. п.), к зонду подвешивался точно рассчитанный груз, который увлекал его вниз. После нескольких секунд падения автоматическая гильотина с часовым механизмом отсекала этот грузик, и зонд уходил на высоту, передавая в эфир показания своих приборов.

Несколько слов еще об одном любопытном исследовании. Немецкий профессор Вайкман изучал загрязненность воздуха. Результаты замеров на разных участках трассы оказались любопытными: в одном кубическом сантиметре воздуха, взятом над Ленинградом, оказалось 52 тысячи пылинок, над Архангельском- 26 тысяч, а над Северной Землей их число сократилось до 200-300. Если напомнить, что в Ялте, куда вывозили тогда туберкулезных больных, число пылинок составляло 4 тысячи в кубическом сантиметре, то чистота арктического воздуха не могла не производить впечатления.

Таймырский полуостров с воздуха показался нам каким-то рыжим. В этой рыжей земле было множество голубых озер, между которыми наблюдалось весьма энергичное движение. Мы увидели многотысячные стада оленей. Испуганные шумом моторов, они принялись удирать от нас с такой скоростью, что мы ощущали ее даже с высоты 1000-1500 метров, с которой движение на земле кажется очень медленным.

Затем новое изменение курса: на остров Диксон. С радиостанцией Диксона мы имели хорошую связь, да и видимость нас не подвела. Мы сбросили зимовщикам грузы, каких не смогли сбросить группе Ушакова и Урванцева. С дирижабля пошли вниз три парашюта. На одном - телеграммы и газеты, на другом - мешок со сладостями, на третьем - картошка, которая в условиях зимовки деликатес послаще шоколада.

Правда, и здесь не обошлось без происшествий. Первый парашют зацепился за указатель скорости и повис на нем. Пришлось выбирать указатель, снимать парашют и сбрасывать груз снова. Второй раз все получилось как надо.

От Диксона, пересекая Карское море, мы прилетели па самый северный мыс Новой Земли - мыс Желания. Оттуда над главным хребтом Новой Земли двинулись на юг, к тем местам, в которых проходила моя первая зимовка. Я не знаю, сколько километров в ширину имеет Новая Земля, не помню высоту нашего полета, но отчетливо помню другое - когда мы летели от мыса Желания на юг, налево было видно Карское море, как всегда забитое льдом, а направо - чистое Баренцево.

Долетели до Маточкина Шара и от "охотничьего домика", про который я рассказывал, пошли над проливом. Конечно, это субъективно, но полет над проливом, по которому было столько хожено и перехожено, произвел па меня сильнейшее впечатление. Мы шли по коридору меж гор, окаймляющих Маточкин Шар. И природа, казалось, так хорошо знакомая по двум зимовкам, раскрывалась передо мной в совершенно новом свете. И ледники, и горные реки - все это из окна гондолы выглядело, как говорят фотографы и кинооператоры, общим планом, тем самым, увидеть который не дано с земли. А пока я предавался лирическим воспоминаниям, в наушниках моего телефона внезапно раздался оглушительный шум радиограммы. Он бил по ушам так, словно вызывавшая нас станция была рядом. Неизвестный радист отчетливо отстукивал наши позывные:

- Denne... Denne...

- В чем дело? Почему нас зовете?

- А как же не звать? Мы находимся под вами, в Карском море. Салютуем вам флагом, а вы не отвечаете!

Я доложил о радиограмме Эккенеру. Он вооружился каким-то сверхдальним биноклем. Долго смотрел. Наконец нашел маленькую черную точечку. Это было наше гидрографическое судно, то ли застрявшее во льдах, то ли делавшее какие-то промеры. И, хотя Эккенер не в состоянии был разглядеть салютовавшего нам флага, он приказал отсалютовать советским гидрографам флагом дирижабля, спущенным вниз на грузе.

ЛЦ-127 держал курс на Ленинград. Мы должны были прибыть туда на рассвете и произвести посадку. Однако надвигавшаяся гроза с сильными ветрами заставила Эккенера отказаться от этого плана.

Проходя над Ленинградом, мы сбросили два парашюта. Один с почтой, взятой на ледоколе "Малыгин", другой - с письмами Эккенера, Самойловича и Ассберга. Эти письма выражали сожаление о невозможности посадки. Одновременно я передал радиограмму:

"Советскому правительству,

Кремль, Москва.

Возвращаясь из полета в Арктику и покидая страну, оказавшую нам столь ценное содействие, я не хотел бы упустить случай принести свою сердечную благодарность и одновременно выразить свое живейшее удовлетворение по поводу того, что первая совместная работа русской и немецкой науки в деле исследования Арктики дала прекрасные результаты. К моему глубокому сожалению, при господствующем порывистом ветре и неустойчивой погоде было небезопасно спуститься в Ленинграде. Нам удалось, однако, приветствовать город, описав над ним несколько кругов.

Эккенер".

От Ленинграда цеппелин полетел в Германию. Мы приземлились на знаменитом берлинском аэродроме в Темпельгофе. Встреча была торжественной. Приехало множество представителей прессы, фотографов, кинооператоров. Шум был огромнейший. А мы тихо собрали свои нехитрые пожитки и поехали домой.

----------------------------------------------------------------------------------------------- линия отреза

[Александр Андреев]

Коллеги!
Никто не богат книжечкой - Обручев С.В."На самолете в восточной Арктике". Л., 1934г. ?
Издание Арктического института.
Вроде позже не переиздавалась.

Шибко интересно

А вариант аналогичный "Сильнее льдов" не пугает? Если да, то мохно дождатся alex-andr'a.
Должна быть.

Нет конешно, пуганые уже

Книга такая есть, конечно. Хорошая книга. Может даже отсканировать можно будет. На днях выйду на работу - посмотрю, как ее можно сдедать.

[Александр Андреев]

Посмотрел книгу Обручева. 183 с. Можно сканировать. Распознование на беглый взгляд будет непростым - печать неважная.
Фотогорафии по тексту - никакие . На слудующей неделе попобую сделать сканы и послать.