Капитан А. С. Кучин

Автор: Г. А. Брегман.
Источник в сети: —
Выходные данные: Ежегодник "Летопись Севера", том 3, 1962 год. / Московский филиал Географического общества СССР, Государственное издательство географической литературы, Москва, 1962,.

Аннотация: «Капитан дальнего плавания Кучин Александр Степанович 16(28).09.1888 - 1913(?)г., уроженца села Кушерека Онежского уезда. Океанограф, полярный исследователь. Кучин работал под научным руководством Ф.Нансена, участвовал в экспедиции Р.Амундсена к берегам Антарктиды в 1910-1911 годах. Был включен в состав экспедиции вопреки постановлению стортинга, который высказался за то, чтобы экспедиция носила чисто национальный характер. Кучин и штурман Х.Хансен выполнили ценнейшие океанографические работы.
В конце января 1912 г. Кучин вернулся домой и принял приглашение В.А.Русанова участвовать в экспедиции, на должность капитана судна «Геркулес», по обследованию Шпицбергена. Экспедиция погибла у берегов Таймыра.
Именем Кучина названы два острова в Арктике, ледник и горный пик в Антарктиде, учебное судно в г.Архангельске, морской буксир и переулок в городе Онега.»

Скачать текст книги в формате MS Word (архив zip): —
Скачать текст книги в формате TXT: —
Скачать текст книги в формате fb2: —

В августе 1910 года из Норвегии на корабле «Фрам» (Фрам» был построен в 1892-1893 гг. в Ларвике на верфи Колина Арчера для знаменитой дрейфующей экспедиции Фритьофа Нансена через Центральную Арктику (1893-1896). Позднее, в 1898-1902 годах на этом корабле экспедиция Отто Свердрупа работала в Канадском Арктическом архипелаге. В 1935 году этот исторический корабль установлен в Осло, на берегу в Бюгденесе, над судном выстроено здание, напоминающее гигантскую палатку.) вышла в плавание экспедиция Руала Амундсена, намеревавшаяся, по сообщениям печати, достичь Северного полюса. Спустя месяц судно встало на рейд в порте Фунчал на острове Мадейра. Только здесь экипаж узнал о том, что руководитель экспедиции Амундсен, в связи с тем что весной 1909 года Северный полюс был достигнут американцем Робертом Пири, решил отправиться не на Крайний Север, а на Крайний Юг. Решение Амундсена приветствовали все его спутники. С далекого атлантического острова участники экспедиции послали письма родным. Одно из них было адресовано в Россию, в Онегу — город на Белом море. Его отправил единственный иностранец в норвежской экспедиции, наш соотечественник, капитан и океанограф Александр Степанович Кучин.
В состав полярной экспедиции на «Фраме» А. С. Кучин был рекомендован Фритьофом Нансеном и норвежским океанографом Б. Хелландом-Хансеном (2 Бьорн Хелланд-Хансен — известный норвежский ученый, один из авторов современной теории динамики моря. Вместе с Фритьофом Нансеном осуществил ряд оригинальных исследований по физической океанографии и выявил, в частности, влияние подводного рельефа Северной Атлантики на направление океанических течений. Руководил океанографическими курсами при Бергенской биологической станции. После возвращения «Фрама» из Антарктики вместе с Фритьофом Нансеном выполнил обработку материалов гидрологических исследований, произведенных А. С. Кучиным и его товарищами.).
Необычно сложилась жизнь этого незаурядного русского моряка. К сожалению, его недостаточно оценили современники и незаслуженно забыли в наши дни.
Собирая материалы об этом выдающемся полярном исследователе, мы встретились с его сестрами Анной Степановной и Елизаветой Степановной Кучиными, племянницей Надеждой Павловной Мищенко. Они многое рассказали о близком им человеке. Прошло более 45 лет со дня гибели в арктических льдах А. С. Кучина и остальных участников экспедиции В. А. Русанова на «Геркулесе», но до сих пор в семейном архиве бережно хранятся ценные реликвии, рассказывающие о жизни А. С. Кучина.
Сохранились многие фотографии и письма А. С. Кучина, русские и норвежские книги по астрономии, морской практике и океанографии с его автографами. Он пользовался этими книгами, когда учился в Архангельском тор-гово-мореходном училище, плавал на зверобойных судах и «Фраме». Позднее Кучин внимательно изучал труды по океанографии, написанные Фритьофом Нансеном и Б. Хелландом-Хансеном. Среди его бумаг — норвежский морской альманах за 1910 год, тетради практических занятий по норвежскому языку.
Кучин настолько свободно владел норвежским языком, что составил малый русско-норвежский словарь. Он содержал около 4000 слов, необходимых русским морякам для их плаваний в Норвегию, и краткие сведения о норвежской грамматике. Сохранился один экземпляр этого словаря, изданного в 1907 году в типографии «Помор» в норвежском городе Варде. Типографию содержала группа русских политических эмигрантов, которым Кучин активно помогал.
Большой интерес представляют материалы А. С. Кучина о его плавании на «Фраме» к берегам Антарктиды. Перед нами письма, посланные из Осло, Бергена, Буэнос-Айреса... Все они отправлены в конвертах с изображением «Фрама» и названием норвежской экспедиции. Мы видим снимок, где «Фрам» с флагами расцвечивания стоит на якоре у стен старинного замка в Осло. А вот еще один интересный документ-контракт, заключенный между русским моряком и начальником норвежской антарктической экспедиции. Но где же путевой дневник А. С. Кучина, записи о виденном и пережитом в далеком плавании и на ледяном материке? Среди его бумаг найдена только небольшая тетрадь без первых и последних страниц. Это-первая часть дневника. Записи в ней, сделанные чернилами и карандашом, охватывают плавание «Фрама» с 15 августа по 25 декабря 1910 года, когда корабль норвежской экспедиции пересекал под парусами океанские просторы на пути к берегам Антарктиды.
Второй части дневника, относящейся к пребыванию экспедиции на шестом континенте, обнаружить не удалось. Осенью 1911 года А. С. Кучин, возвратившись в Осло после плавания на «Фраме», в беседе с корреспондентом московской газеты «Русское слово» сообщил, что в Буэнос-Айресе у него украли часть багажа. Там находились некоторые его бумаги. Возможно, среди них были и записи о пребывании в Антарктике.
Ранее неизвестные и неопубликованные документы позволяют уточнить биографические сведения об этом энергичном и способном русском полярнике и его участии в экспедиции Руала Амундсена.

* * *

Александр Степанович Кучин родился 16 (28) сентября 1888 года в селе Кушереке на берегу Онежского залива Белого моря в семье потомственных моряков-поморов. Дед его погиб во время шторма у берегов Мурмана. Отец Степан Григорьевич после окончания мореходных классов получил диплом штурмана и дослужился до капитана. Командуя поморскими шхунами, зверобойными и торговыми судами, он совершал рейсы в Белом и Баренцевом морях, в порты Скандинавии и в Петербург. Мало кто знает, что отец А. С. Кучина в 1917-1918 годах строил деревянную шхуну «Персей» для морских зверобойных промыслов в водах Земли Франца-Иосифа (В советское время С. Г. Кучин был заведующим сетевязальной мастерской Мурманского рыбтреста. В связи с пятидесятилетием работы на морском флоте он был награжден весной 1927 года ценным подарком — именными золотыми часами. Старый моряк-помор умер в 1942 году в Ленинграде во время блокады.). В советское время корпус этой шхуны был использован для известного одноименного экспедиционного судна.
Александр Степанович был старшим сыном в семье. Учился он в сельской школе, потом в Онежском городском трехклассном училище. Летом служил юнгой на судах, промышлявших зверя в Баренцевом и Карском морях, побывал на Шпицбергене и Новой Земле, плавал в Норвегию. В 1904 году А. С. Кучин был принят в Архангельское торгово-мореходное училище, готовившее штурманов дальнего плавания (Архангельское мореходное училище — одно из старейших учебных заведений нашей страны. 24 марта 1961 года исполнилось 180 лет со дня его основания. Из стен этого училища вышло много известных моряков-исследователей, таких, как Д. И. Шваненберг, В. И. Воронин, П. А. Пономарев).
В дни первой русской революции будущие штурманы, протестуя против произвола, царившего в училище, забастовали. В наказание класс, где учился А. С. Кучин, был закрыт, а его как одного из руководителей забастовки исключили из училища. Семнадцатилетнему моряку пришлось уехать в Норвегию, где он поступил матросом на промысловую шхуну. В городе Варде юноша познакомился с русскими политическими эмигрантами и стал помогать им в издании газеты и доставке нелегальной литературы в Россию.
Когда в торгово-мореходном училище возобновились занятия, А. С. Кучин вернулся на родину. На причале в Архангельском порту он был арестован якобы за провоз запрещенных книг. Однако у жандармов не оказалось прямых улик и вскоре его освободили.
В 1909 году Александр Степанович окончил Архангельское торгово-мореходное училище с золотой медалью и получил диплом штурмана дальнего плавания. После окончания училища Кучин вновь уехал в Норвегию. Здесь он плавал на норвежском судне к острову Ян-Майен, совершил рейс на Шпицберген, откуда послал в Онегу письмо сестрам: «У вас тут, наверно, лето, все зеленеет, цветет и тепло. А у нас здесь всюду лед и вечные снега и нет совсем тепла, хотя солнышко и стоит на небе круглые сутки».
В порту Тромсе русский моряк познакомился с капитаном научно-исследовательского судна «Михаэль Сарс», известным норвежским гидробиологом доктором Иоганном Иортом. Узнав, что А. С. Кучин живо интересуется новой в ту пору наукой — океанографией, Иорт дал Кучину рекомендательное письмо к профессору Б. Хелланду-Хансену, руководившему биологической станцией в Бергене. Кучин начал работать в лаборатории и заниматься на океанографических курсах. Вскоре русский штурман стал одним из ближайших учеников Б. Хелланда-Хансена. Норвежский ученый предложил ему место ассистента. На станции Кучин познакомился с Фритьофом Нансеном, которому понравился любознательный молодой помор.
И вот весной 1910 года по рекомендации Фритьофа Нансена и Б. Хелланда-Хансена русский моряк был принят в состав экспедиции Руала Амундсена. На «Фраме» он должен был выполнять одновременно обязанности океанографа, и штурмана.
Норвежская пресса в связи с этим писала: «В числе национальной норвежской экспедиции, отправившейся на знаменитом судне «Фрам» к Северному полюсу, среди других участников состоит уроженец Архангельской губернии А. С. Кучин.
Кучин включен в состав экспедиции вопреки постановлению стортинга, который высказался за то, чтобы названная экспедиция носила исключительно норвежский национальный характер и участники ее были только норвежскими подданными. Такое нарушение организатором экспедиции пожелания стортинга было сделано ввиду исключительных способностей и таланта А. С. Кучина в области океанографии» («Morgenbladet» (Oslo), 1910.).
Об участии своего земляка в экспедиции Руала Амундсена сообщил журнал Архангельского общества изучения Русского Севера. Автор заметки с гордостью писал:
«Весь экипаж «Фрама» состоит из норвежцев. Исключение сделано только для одного русского — помора А. С. Кучина, родом из Архангельской губернии... По окончании с отличием Архангельского мореходного училища он посвятил себя изучению океанографии при Бергенской биологической станции, где своим трудолюбием, любознательностью и пытливым умом вскоре обратил на себя внимание норвежских ученых» («Известия Архангельского общества изучения Русского Севера», 1910, № 17.).
14 марта 1910 года в Осло между Руалом Амундсеном и А. С. Кучиным был подписан контракт об участии в экспедиции на «Фраме». В качестве поручителя русского моряка выступил Б. Хелланд-Хансен. Ознакомление с текстом контракта объясняет, почему после возвращения из Антарктики А. С. Кучин ничего не опубликовал о работе норвежской экспедиции. Приводим текст отдельных пунктов этого контракта:
«Я, нижеподписавшийся, Александр Кучин, заявляю при этом, что нанимаюсь для выполнения различной работы в составе экипажа полярного корабля «Фрам», направляющегося под командованием капитана Руала Амундсена — начальника экспедиции к Северному Ледовитому океану и отплывающего из Норвегии в 1910 году.
Согласно решению начальника экспедиции ее ближайшей целью является исследование до сих пор неизвестных районов вокруг Северного полюса.
Обещаю точно исполнять данные им приказания,...неутомимой и упорной работой содействовать, как только я могу, положительным результатам экспедиции.
Все результаты работы являются собственностью экспедиции. Все наблюдения, предпринятые каждым отдельным участником экспедиции, должны находиться в ее распоряжении, так же как и вообще все записи в дневниках, касающихся самой экспедиции, если в этом будет желание руководства.
Участники экспедиции не могут без согласия ее руководителя опубликовать что-либо ранее трех лет после возвращения в Норвегию».
Как известно, в январе 1912 года А. С. Кучин вернулся в Россию из Антарктики, а летом, командуя экспедиционным судном «Геркулес», отправился в Арктику. Таким образом, он не имел возможности опубликовать свои материалы о плавании на «Фраме» к берегам шестого континента.
Представляет интерес письмо А. С. Кучина отцу и сестрам, отправленное 29 апреля 1910 года еще до выхода «Фрама» в плавание:
«Давно не писал, потому что перед отъездом накопилось много работы и хочется окончить все. Затем, в последнее время меня интервьюировали и напечатали кой-что о моих работах на станции... От некоторых газет поступили письма с просьбой прислать фотографическую карточку.

... Кажется, мне удалось пробить себе дорогу, даже в России. О нашей экспедиции уже знают, знают и о том, что я еду с ней. Буду стараться работать так, чтобы Амундсен не раскаивался о том, что взял с собой иностранца, да еще русского.
Во всяком случае здесь, в Бергене, моя работа была важна и полезна. И среди ученых в музее я пользуюсь почетом и уважением. Только бы достало энергии на дела».
И вот настал день, когда «Фрам» покинул гавань. В дневнике А. С. Кучина появились первые записи об этом необычном для него плавании. Руководствуясь старинным правилом русских штурманов — «Пишем, что наблюдаем, а чего не наблюдаем, того не пишем», — он вносил в дневник самое, на его взгляд, необходимое и существенное.
Спустя семнадцать дней после выхода из норвежских фьордов «Фрам» уже был в просторах Атлантического океана.
Ниже приводятся некоторые записи из дневника А. С. Кучина на борту «Фрама» в 1910 году.
«27-28 августа. Адская качка! Судно черпает обоими бортами, и нет возможности уснуть. Все летает по каюте.
В 2 часа ночи вышел на вахту. На средней палубе хаос. Все катается по палубе. В темноте запнулся за что-то и раза два прокатился во всю ширину судна. На палубе собаки воют и визжат.
Ночью случилось, впрочем, забавное происшествие. Поросенок, вероятно, заскучал в одиночестве и выпрыгнул из своего хлева около руля и пустился бежать вдоль судна. Но это был бег с препятствиями. Короткие ноги не могли стоять на качке. У обоих бортов он попадал в зубы привязанным там собакам. Перед входом на среднюю палубу нам удалось отнять его от собак и с большим трудом водворить на место жительства.
4 сентября. Вот уже 5-6 дней (с 31 августа) как мы имеем ветер с кормы. Идем со скоростью 5 миль в час, не пошевельнув брасами. Чудная погода! Температура воздуха 22° Цельсия, воды тоже. Шапки и шерстяные рубашки заброшены куда-то.
Проходит день, и быстро, без сумерек, наступает ночь, черная, как вороново крыло, с миллионами звезд на ясном небе. Уж как-то чудно размещаются эти звезды здесь. С трудом находишь те знакомые звездочки, которыми любовался на севере, в Архангельске... С трудом разыщешь Большую Медведицу: ходит низко на северной стороне неба и с низко опущенной головой...
Хороши же часы, когда стоишь ночью на баке и любуешься на свечение моря. Всплеснет ли волна, выпрыгнет ли рыба, ярко разгорается в том месте море.
Хочется порой петь. Но давно уже не пел, и голос не повинуется воле, а все мотивы слились в один, еще имеющий русский отпечаток. Звезды ли, или этот покой заставляют думать о родном доме, о милых, далеких от меня людях.
6 сентября. Рассвело, и мы увидели остров Мадейру с одной стороны и два небольших, но высоких острова — с другой. Всюду ясно видны следы вулканической деятельности: потухнувшие кратеры, небольшие сопки, громадные долины, по которым когда-то текла лава.
В 8 часов за поворотом показался Фунчал. Город расположен амфитеатром на берегу залива... Нас встретила масса лодок. Люди с любопытством рассматривали неизвестное и странное судно с еще более странными пассажирами на палубе.
В 9 часов стали на якорь... и довольно неудачно: вскоре появилась лодка с человеком в форме, который размахивал руками и кричал: «Синьоры! Кабель!» Очевидно, мы стали на линии телеграфного кабеля. Пришлось сняться и отойти в другое место.
С нетерпением ждем почту с берега. Наконец-то приехал Леон Амунд­сен, брат начальника, с целым сундуком писем и газет. Я получил 10 писем и пачку газет (7 В почте, полученной А. С. Кучиным из России, было письмо от его друга К. Л. Белова. «Я все рассчитывал, что ты еще у холодной Гренландии, писал он, — ан вдруг теперь в другой и теплой стороне. От души желаю здоровья и успехов».). Шкипер Нильсен (капитан «Фрама». — Г. Б.) объявил, что на берег будем выезжать поочередно: в среду одна вахта, в четверг другая и что на берегу пробудем целый день.
9 сентября. В 6 часов вечера начали готовиться к подъему якоря. Когда все было готово, начальник экспедиции позвал всех участников на палубу... Этот всегда удивительно спокойный человек теперь заметно волновался.
«Господа, я позвал вас сюда, чтобы сообщить вам весьма важную новость, — сказал он, — план экспедиции существенно изменен. Сказать этого раньше я не мог, имея на то важные основания. С тех пор как американцы побывали на Северном полюсе и стортинг отказал нам в ассигновке, поездка к Северному полюсу утеряла несколько свой интерес.
Теперь мы идем к Южному полюсу. Другая экспедиция, именно английская экспедиция «Терра Нова» под начальством капитана Скотта, имеет ту же цель и уже находится в пути. Именно это заставляло нас держать наши планы в секрете. Чтобы быть уверенным в вас, я позволю себе сделать опрос. Кто желает идти к Южному полюсу?»
Все отвечали «да». Мне он сказал, что придется остаться на судне, так как летом, т.е. в ноябре — декабре 1911 года, «Фрамом» будут сделаны океанографические исследования в южной части Атлантического океана.
«А теперь у вас остается немного свободного времени написать письма вашим родным и друзьям. Вашу почту возьмет с собой мой брат, который завтра едет в Норвегию. Наша тайна не будет никому известна, пока он не приедет... Тогда он пошлет ваши письма».
Это известие поразило всех. Никто не подозревал.
Первою мыслью была мысль о родителях, что ждут дома... Но уныние скоро прошло. Наступило какое-то опьянение. Новые мысли, новые планы, так же далекие от старых, как Южный полюс от Северного.
План в общих чертах таков: теперь безостановочно идем мы к цели, ко льдам Антарктического океана, к Земле Южная Виктория. Там мы будем в январе — феврале 1911 года. Десять человек составят береговую партию, что направится к полюсу. «Фрам» вернется в Буэнос-Айрес, откуда будут сделаны два океанографических рейса. Весной 1912 года береговая партия надеется вернуться обратно. К этому времени вернется и «Фрам».
Быстро принялись все писать письма. Так как большинство писем были уже готовы, то оставалось лишь приписать новость, что мы направляемся к Южному полюсу. «Прежде чем идти на «север», — пишет один своей жене, — мы сделаем маленькую прогулку на Южный полюс.» И это все!
В 9 часов подняли якорь, распрощались с Леоном Амундсеном и под частыми ударами мотора двинулись в путь.
Темно. Кругом перебегают огоньки рыбачих лодок, да сзади причудливо раскинулись по горе огни Фунчала.
Прощай, Мадейра и Фунчал! Теперь вокруг мыса Доброй Надежды!
10-11 сентября. Увеличили парусность «Фрама» двумя новыми парусами. Все та же чудная погода. По ночам светит луна. Вероятно, будем ее видеть еще долго, так как все ночи ясны.
Занялся чтением газет... 18 августа судно Скотта «Терра Нова» пришло в Саймонс-Бай в Южной Африке. Теперь принимаюсь читать об южных полярных экспедициях.
Все больше и больше хочется попасть в береговую партию, но, вероятно, не удастся. Плохо быть океанографом в подобных случаях.
13 сентября. Несколько раз подолгу говорил с Амундсеном о поездке к Южному полюсу. Меня удивляло, что он, так резко осуждавший полярные экспедиции исключительно спортивного характера... сам теперь предпринял такую же... «Для меня эта поездка создана необходимостью добыть денег для предположенной поездки на Север. Достижение Южного полюса даст возможность добыть деньги... У нас, в Норвегии, всегда неохотно дают деньги на научные исследования, тогда как бросают большие суммы как призы в спорте. Это в характере всего народа, и на эту сторону прежде всего приходится бить. Если бы американцы не побывали на Северном полюсе, мне охотно дали бы денег для того лишь, чтобы первому побывать там».
Когда «Фрам» вернется от Земли Южная Виктория в Буэнос-Айрес, будет сделана океанографическая поездка. Во-первых, Буэнос-Айрес — острова Зеленого мыса (думаю продолжить до берегов Африки), на юг по Гвинейскому течению до встречи с холодным течением, идущим на север от Игольного мыса, затем прямо на запад, к берегам Южной Америки.
Такого рода исследований еще не было сделано в этих местах, и это будет иметь громадное значение. В с я работа будет лежать на мне, и надеюсь ее успешно выполнить. Только бы побольше свободы в действиях.
16 сентября. Сегодня мне 22 года. Рано утром поздравил меня командир (Амундсен. — Г. Б.), а потом все остальные члены экспедиции. Прошли тропик Рака.
18 сентября. В первый раз увидел летучих рыб, хотя на большом расстоянии.
Пассат дует почти с одинаковой силой: судно идет со скоростью 6 узлов в среднем.
22 сентября. Вероятно, вошли в штилевую полосу. Днем два раза шел ливень. С неба уже не сходят дождевые облака.
5 октября. Пересекли экватор. Замечательно, однако, что в Южном полушарии несколько холоднее, чем в Северном. В широте 16° средняя суточная температура 23° как воздуха, так и воды, в то время как в Северном она была 27°-29°.
17 октября. Прошли мимо острова Южный Тринидад. Это небольшой вулканический островок в 8-9 квадратных километров. Несмотря на богатую растительность, он совершенно не населен. Англичане пробовали было колонизовать его, но отказались от этой мысли. На острове совершенно нет гавани.
На судне все так же однообразно, что несколько надоедает. Однако быстро и незаметно пролетает время, и кажется, что мы быстро двигаемся вперед. Скоро уже и тропик Козерога. Кстати, в Южном полушарии мы почти не видели летающих рыб. Вероятно, им нужна температура около 25° или какие-либо другие условия.
17 ноября. Давно не писал своего дневника: то мешала бурная погода, то недостаток свободного времени. Быстро промчался месяц, и далеко уже мы передвинулись.
С тех пор, как вошли в полосу западных ветров, климат быстро изменился. Температура воздуха доходила порой до 3° Цельсия. И ветер все время свежий, доходящий нередко до силы шторма, тогда приходится убирать марсель. Поэтому здесь громадное волнение. Волны таких размеров, какими я и не представлял себе. Но «Фрам» хорошее судно, и довольно редко вкатываются на палубу волны. Зато качка адская! Как маятник, качается он с боку на бок. Запас воды истощается. Через неделю зайдем на Кергеленские острова за водой. Оттуда пошлем и почту с китобойными судами.
После тропиков холод в пять градусов с холодным ветром чувствуется довольно сильно. Но и нет недостатка в теплой одежде. Из склада получили по две исландских рубашки, четыре пары толстого шерстяного белья, две пары чулок из козьей шерсти, кожаную куртку, штаны и куртку из непроницаемой для ветра материи и тройку из темно-синего сукна. Башмаки с деревянными подошвами в сухую погоду и сапоги в бурную дают достаточно тепла.
ноября. В 7 часов вечера увидели небольшой клочок земли, но так как карта Кергеленской земли недостаточно точна, то ввиду надвигающейся ночи приходится лечь в дрейф до утра. Итак, мы добрались до 70° восточной долготы. Погода довольно спокойная.
ноября. Мы попробуем стать на якорь в одном из заливов. При входе, кажется, стоит маяк, поставленный китобоями. При тихом западном ветре с мотором и без волнения довольно быстро движется «Фрам»... Видны буруны. Один из рифов на карте обозначен «Террор-риф». Вероятно, по имени судна капитана Джемса Росса. Может быть, они нащупали этот риф своим днищем.
Остров открыт, насколько помню из прочитанной литературы, в 1772 году французским мореплавателем Кергеленом. С тех пор его посещали одна за другой экспедиции, направлявшиеся к Южному полюсу.
В общих чертах напоминает этот остров Исландию. То тут, то там видны высокие, до 1800 метров высоты, базальтовые горы. Но в общем он представляет плоскогорье, изрезанное бесчисленными фьордами. Льды, покрывавшие, вероятно, весь остров, теперь остались лишь на высоких горах, откуда мощными ледниками они спускаются в море. Благодаря своему суровому и однообразному климату остров не населен.
Климат Кергеленского острова чисто морской. Зима, как в Париже, и лето, как в Средней Гренландии. Средняя температура года плюс 5°. И этот-то вечно осенний климат со снежными западными бурями, в заливах, доходящими до размеров урагана, и есть причина необитаемости острова.
Только завтра мы можем добраться до гавани, если ветер не помешает. 7 часов вечера. Легок он на помине. Барометр пал. Ветер быстро дошел до степени шторма. Зарифили марсель. Прощай, остров! Нельзя порадовать родных письмами!
7 декабря. Получили эскимосскую одежду, из тюленьей шкуры: штаны, куртку и сапоги. Получили инструкцию командира, в которой он определяет, кто будет в береговой партии и на судне.
Береговая партия: Амундсен, Преструд, Иохансен, Хассель, Вистинг, Бьолан, Линдстрем, Стубберуд, X. Хансен.
Судовая партия: Нильсен, Ертсен, Бек, Л. Хансен, Ренне, Сундбек, Кристенсен, Нёдтведт, Кучин, Ульсен.
20 декабря. Кажется, западный ветер совершенно забыл нас. Уже три дня стоит штиль, и судно идет лишь под мотором.
Мы на меридиане Средней Австралии.
25 декабря. В полдень: широта 55°, долгота 150°. Так вот где пришлось праздновать рождество. Случалось ли какому-либо судну быть в этот праздник в этих широтах, где чуть-чуть видно полуночное солнце! Здесь проходят лишь одни экспедиционные суда.
Погода замечательно благоприятствовала. Легкий ветерок с юга, спокойное море. В 5 часов меня сменил на руле Нильсен, вернее привязал руль, так как судно превосходно держалось курса. В салоне уже собрались все, одетые в праздничную одежду, которую не одевали после Мадейры.
Стюард приготовлял елку. Все были в веселом настроении, что, впрочем, бывает всегда. Начали разбирать рождественские подарки. Я получил книгу, коробку с сигарами, галстук. Затем все получили серебряную булавку для галстука с надписью «Фрам», кольцо для салфетки, пепельницы, открытки, мундштуки и... даже зубочистки».
Этой записью от 25 декабря 1910 года обрывается дневник А. С. Кучина. Удастся ли когда-нибудь разыскать продолжение путевых записок русского полярника, сказать трудно. А ведь в них он, несомненно, рассказал о том, как Руал Амундсен и его спутники, готовясь к походу на Южный полюс, создавали на шельфовом леднике Росса зимовку — «Жилище «Фрама», как боролись с суровой природой. Большой интерес представили бы записи А. С. Кучина о плавании «Фрама» в южной части Атлантического океана, когда под его руководством проводились океанографические исследования.
Продолжая после островов Кергелен плавание к берегам Антарктиды, участники экспедиции встретили 1 января 1911 года на 62°15' южной широты первый айсберг. 2 января в 8 часов вечера судно пересекло Южный полярный круг. Приходилось часто менять курс, обходить ледяные поля. Все время держался густой туман. Наконец вечером 12 января «Фрам» подошел к входу в Китовую бухту, глубоко врезающуюся в ледяной барьер — шельфовый ледник Росса.
Южнополярное лето было в полном разгаре. Солнце не заходило. Полоса прибрежного припая оказалась довольно узкой, и «Фраму» удалось близко подойти к материковому льду. 14 января норвежцы ошвартовались в глубине бухты у кромки припая. Неподалеку от места стоянки судна, в небольшой долине, была выбрана площадка для зимовки. Вскоре лыжники пробили туда путь, и собачьи упряжки начали перевозку грузов. А их было много: в трюмах и на палубе судна находились самые разнообразные предметы, начиная от продовольствия, запаянного в жестяные банки, и кончая досками и бревнами разобранного на части дома для зимовки.
Вблизи от того места, где стоял «Фрам», ледяной барьер, к счастью, оказался не особенно высоким, и доставлять на него экспедиционное снаряжение не составляло большого труда. Но штормовые ветры и подвижки льда несколько раз заставляли прекращать разгрузку и переводить судно на новое место. Однажды ночью поднялось такое сильное волнение, что «Фрам» вынужден был сняться с якоря и уйти отстаиваться в море.
«Нашим бедным «морским разбойникам» (судовая партия.- Г. Б.) приходилось постоянно находиться в непрерывной деятельности, — писал Амунд­сен. — Нашим десяти товарищам... досталась тяжелая работа, но они относились к ней с изумительным спокойствием» [1, стр. 116].
Ночью 4 февраля вблизи стоянки «Фрама» к кромке льда подошел незнакомый парусный корабль. Это был барк «Терра Нова» английской экспедиции Роберта Скотта. Начальника английской экспедиции на судне не было, он находился на своей базе в проливе Мак-Мёрдо.
Моряки «Фрама» и «Терра Нова» побывали друг у друга в гостях и обменялись на память подарками. Когда англичане были на норвежском корабле, А. С. Кучин узнал, что в их экспедиции есть двое русских — уроженец Обского Севера Дмитрий Горев и дальневосточник Антон Омельченко. Первый из них был замечательным каюром. Он доставил собак для экспедиции Скотта из Сибири через Владивосток и Сидней в новозеландский порт Крайстчерч, откуда «Терра Нова» ушла в Антарктику. Антон Омельченко привез для экспедиции лошадей из Северо-Восточного Китая (8 В дальнейшем оба русских участвовали в создании главной базы экспедиции Скотта. Когда во время зимовки заблудился врач Эдвард Аткинсон, его разыскивал Дмитрий Горев. Русские входили в состав вспомогательных отрядов, сопровождавших полюсную партию Скотта в походе в глубь Антарктиды. Омельченко, которого Скотт называл «наш вечно бдительный Антон», проводил начальника экспедиции и его спутников до середины шельфового ледника Росса, а каюр Дмитрий Горев попрощался с путешественниками под 84° южной широты.
Дмитрий Горев и зоолог Эпшли Черри-Гаррард управляли собачьими упряжками, когда товарищи Скотта, обеспокоенные долгим отсутствием полюсного отряда, послали из главной базы навстречу ему помощь. Несмотря на крайне плохую погоду, двое смельчаков прошли почти 230 километров и пополнили запасы продовольствия и топлива на складе «Одной тонны». Здесь Горев и Черри-Гаррард ожидали возвращения Скотта и его спутников с Южного полюса, чтобы доставить их на главную базу к приходу «Терра Нова». В лагере «Одной тонны» русского и англичанина захватила жестокая пурга, бушевавшая четверо суток. Прождав два дня сверх условленного срока, они вернулись на главную базу и едва не погибли в пути).
Роберт Скотт в своем дневнике отмечал: «Антон и Дмитрий всегда готовы прийти на помощь. Они оба прекрасные малые... Я убедился, что нашим русским молодцам подобает не меньше похвалы, чем моим соотечественникам — англичанам... Очень отрадно видеть, какие хорошие отношения установились между нашими молодыми русскими и всеми остальными. Оба они усердно работают... отлично уживаются со своими сослуживцами...» [4, стр. 99, 163, 250].
Пока, к сожалению, не удалось разыскать каких-либо материалов о Дмитрии Гореве и Антоне Омельченко, в частности об их дальнейшей судьбе после возвращения из Антарктики.
Александр Кучин, Дмитрий Горев и Антон Омельченко были первыми русскими людьми, которые после открытия Антарктиды в 1820 году экспедицией Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева не только плавали у берегов южного материка, но и высаживались на него. Память о них увековечена советскими полярными исследователями в географических названиях на карте Антарктиды. Именем А. С. Кучина назван ледник на Земле Уилкса (66°57'ю. ш., 117°25' в. д.). У Берега Правды в море Девиса находится остров Горева (66°32' ю. ш., 92°59' в. д.). Одна из бухт на Берегу Отса (68°30' ю. ш., 151 °47' в. д.) носит имя Антона Омельченко.
... Разгрузка «Фрама» в Китовой бухте и организация базы продолжались почти три недели. Накануне ухода «Фрама» Амундсен прибыл на корабль и тепло попрощался с Нильсеном, Кучиным и остальными участниками судовой партии. Начальник экспедиции записал в дневнике: «Я должен был за многое поблагодарить этих славных людей... Всем им, почти без исключения, было тяжело оставлять нас в такой интересный момент и уходить в плавание, чтобы долгие месяцы бороться... со льдом и бурями, а потом еще раз проделать такой же путь на следующий год, чтобы прийти за нами. Право, это был очень тяжелый труд; никто из них не жаловался. Все дали обещание сделать все, что было в их силах, для осуществления нашей задачи» [1, стр. 133].
Из Китовой бухты «Фрам» ушел 15 февраля 1911 года. Сначала он направился вдоль ледяного барьера на юг и затем на северо-восток. Еще в 1842 году в этих местах под 78°09' южной широты и 161°27' восточной долготы английский мореплаватель Джемс Росс обнаружил признаки земли... В 1902 году, плавая на корабле «Дисковери», Роберт Скотт открыл здесь сушу, названную Землей короля Эдуарда VII. Однако никто из исследователей близко к ее берегу не подходил. Не удалась такая попытка и «Фраму».
Не обнаружив земли, «Фрам» повернул на север. На 69° южной широты и 175° восточной долготы судно вышло наконец изо льдов на чистую воду. Оно двигалось к южной оконечности американского континента. Кучин вел систематические наблюдения за температурой воды. Его, в частности, интересовал вопрос, изменяется ли температура поверхностной воды при приближении к айсбергам. 14 марта моряки встретили последнюю плавучую ледяную гору. За время плавания они насчитали около 600 айсбергов.
31 марта «Фрам» миновал траверз мыса Горн. Затем остались позади Фолклендские острова. Достигнув устья Ла-Платы, «Фрам» поднялся вверх и отдал якорь в пятнадцати милях от Буэнос-Айреса. Плавание от берегов Антарктиды до Южной Америки продолжалось 62 дня.
... Близкие А. С. Кучина передали нам пожелтевшие листки его письма, посланного из Буэнос-Айреса матери и сестрам 5 июня 1911 года.
Кучин писал: «Как я жалел, что не удалось послать телеграмму о нашем приходе сюда... Из писем вижу, как вы ждали вести обо мне... Во всех норвежских и английских газетах были напечатаны телеграммы на второй день по нашем приходе сюда. Здесь в городе нас встретили довольно хорошо, и мы были на многих праздниках и вечерах.
Иногда становится скучно и хочется побывать дома, но надо окончить этот путь на «Фраме». Осталось уже меньше года.
Завтра снова уходим в море- на этот раз ненадолго, на два-три месяца. Теперь будет научная работа — моя любимая. Может быть, ради этой-то части экспедиции я и поехал».
После недолгой стоянки в Аргентине «Фрам» 8 июня 1911 года опять поднял паруса. Начались исследования в южной части Атлантического океана. Курс судна был проложен к африканскому берегу.
Молодые океанографы А. С. Кучин и X. Ертсен (норвежский штурман, как и его русский друг, учился на Бергенской биологической станции у Б. Хелланда-Хансена) работали энергично, с увлечением. В дневнике капитана Нильсена есть такая запись: «Ертсен и Кучин все время собирали планк­тон. Счастливая улыбка озаряла лицо последнего, когда ему удавалось поймать в сетку одно или два «морских чуда» [6, стр. 317].
У небольших островков Мартина-Васа и Южный Тринидад, затерявшихся в водной пустыне Атлантики, 19 августа «Фрам» закончил океанографические работы.
Пройдя в этом рейсе около 8000 миль в южной части Атлантического океана, моряки вернулись 1 сентября в Буэнос-Айрес. Кучин вместе с норвежскими моряками выполнил 60 глубоководных океанографических станций, взял 891 пробу воды с разных глубин (до 3000-4500 метров) и 190 проб планктона. Были замерены температуры воды на глубинах от 25 до 1000 метров.
«Атлантический океан пересекают различные течения, — писали позднее Б. Хелланд-Хансен и Фритьоф Нансен, — играющие большую роль в связи с их огромным влиянием на физические условия близлежащих районов моря и атмосферы. Поэтому ценным вкладом в науку явились океанографические исследования большинства этих течений, произведенных экспедицией «Фрама». Было проведено столько станций, сколько их осуществили все предшествующие экспедиции, вместе взятые.
Значительным результатом наблюдений, полученных во время рейса «Фрама», явилось представление о больших ежегодных изменениях в такой важной морской области, как Южная Атлантика. Когда в дальнейшем результаты исследований будут полностью обработаны, тогда это также будет способствовать пониманию климатических условий в близлежащих странах с многочисленным населением» [7, стр. 367, 379 и 403].
В первых числах октября «Фрам» покинул Буэнос-Айрес и направился к Антарктиде за полюсной партией Амундсена. На борту судна не было лишь
Кучина и еще одного моряка — Нёдтведта. К этому времени у них окончилась отсрочка по военной службе, и они были вынуждены прервать плавание.
Тепло распрощавшись со своими норвежскими друзьями, А. С. Кучин отплыл на пассажирском пароходе в Европу. Он вез для передачи Б. Хеллан-ду-Хансену собранный во время плавания на «Фраме» огромный научный материал.
Прежде чем попасть в Берген, Кучину пришлось задержаться в Осло. Здесь с ним встретился журналист А. А. Кааран — корреспондент московской газеты «Русское слово». В этой газете и появилась статья «У земляка Ломоносова», в которой говорилось:
«Три полярные экспедиции разных национальностей стоят теперь на берегах Южного Ледовитого океана, готовясь к зиме в дальний поход к Южному полюсу — немецкая (9 Здесь А. А. Каараном допущена ошибка. Речь идет не о немецкой, а о японской экспедиции лейтенанта Тиоку Ширазе на судне «Кайнан-Мару». Ее участники пытались проникнуть в глубь Антарктиды. В середине января 1912 года они посетили Китовую бухту, где встретились с экипажем «Фрама», прибывшим из Южной Америки за полюсной партией Амундсена.
Немецкая экспедиция Вильгельма Фильхнера на корабле «Дейчланд», с которой А. С. Кучин и моряки «Фрама» встретились в Буэнос-Айресе в сентябре 1911 года, не ставила своей целью достижения Южного полюса. Немецкие полярники занимались изучением моря Уэдделла. Они проникли в этом «ледяном мешке» дальше всех предшествующих экспедиций, открыли Берег Луитпольда и шельфовый ледник Фильхнера)., английская и норвежская. Последняя на знаменитом судне Нансена «Фрам». У каждой из них свой план действий, свой способ снаряжения, свой маршрут и старт, но цель у них одна и та же: добраться до... полюса и проникнуть в тайны этого сфинкса.
Преследуя попутно и научные цели, они все, однако, преимущественно имеют характер спортивного международного состязания. Каждая стремится первой достигнуть этого конечного пункта и первой водрузить на нем свой национальный флаг. Чтобы отвоевать честь этого открытия всецело для своей нации, каждая из них старательно избегала чужой помощи, снаряжаясь на свои национальные средства и работая исключительно своими людьми.
Два-три иностранца, участвующие в..... английской экспедиции (Антон Омельченко и Дмитрий Горев. — Г. Б.), работают там только в качестве простых матросов.
Исключение представляет только норвежская экспедиция капитана Амундсена, который из многих предлагавших свое участие в ней выбрал одного иностранца, назначив его заведующим научным отделом океанографии и гидрографии. Этот единственный иностранец, участвующий в национальной норвежской экспедиции, — русский моряк — помор А. Кучин. На днях он вернулся из Ледовитого океана в Христианию (Осло. — Г. Б.) и привез с собою для исследования около 1000 проб воды, 3 больших ящика планктона, метеорологические журналы...
Еще совсем молодой — ему всего 23 года — с открытым добрым лицом, немного мешковатый и застенчивый, он похож скорее на только что кончившего семинарию народного учителя, чем на отважного мореплавателя.
Как вам, иностранцу, удалось попасть в участники экспедиции?
Благодаря рекомендации Хелланда-Хансена, у которого я некоторое время работал ассистентом... Последний предоставил в мое распоряжение свою богатую библиотеку и лабораторию... Тут подошли приготовления к экспедиции Амундсена, и Хелланд-Хансен указал ему на меня, как на подходящего человека для заведования научной частью на «Фраме». Теперь моя задача кончена. В спортивном отделе экспедиции — самой поездке от берега Ледовитого океана до полюса и обратно — я и не намерен был участвовать.
Какие у вас планы на будущее?
Я послезавтра еду в Берген к Хелланду-Хансену для исследования привезенного мною научного материала... А к рождеству думаю быть обратно в России, надеюсь пристроиться к какой-нибудь русской научной экспедиции.
А как вы думаете, — спросил он меня вдруг, указав на лежавший на столе билет, — я вот приглашен сегодня в Географическое общество. Говорят, там будет король со свитой. Полагается, вероятно, черный фрак? Это ничего, что я в матросской куртке? У меня нет другого платья.
Я его успокоил на этот счет. Он надел фуражку и, бережно сжав под мышкой большой неуклюжий зонтик, вышел.
— Как бы только не потерять его, — сказал он, поясняя свою осторожность. — В Буэнос-Айресе у меня украли багаж, чемодан, в котором лежал мой дневник...» (10 Газета «Русское слово» № 255 от 5 (18) ноября 1911 г.)
Русский капитан и океанограф на заседании Норвежского географического общества был окружен общим вниманием. Президент общества представил А. С. Кучина норвежскому королю, который долго беседовал с ним об экспедиции Руала Амундсена. За участие в антарктическом рейсе норвежское правительство выдало А. С. Кучину награду — 3000 крон.
А когда русский моряк приехал в Берген, как много было рассказано Б. Хелланду-Хансену о путешествии через океаны на ледяной континент! Два месяца ушло у А. С. Кучина на предварительную обработку доставленного им материала наблюдений.
Научная работа молодого русского ученого получила впоследствии высокую оценку. В частности, Фритьоф Нансен в мае 1912 года отметил, что А. С. Кучин и его друзья на «Фраме» провели исследования, «научная ценность которых может приравняться с работой, проделанной их товарищами в неизведанной стране льдов. В то время как Амундсен и его спутники зимовали на юге, моряки «Фрама» изучали океан между Южной Америкой и Африкой. Они первые пересекли дважды эту малоизвестную часть океана, дополнили человеческие знания новыми сведениями о неизведанных морских глубинах, завоевав для науки новые области морского дна... Два океанографических разреза, выполненных «Фрамом», являются наиболее полными и длинными, которые были известны в какой-либо из частей Мирового океана» [2 стр. 7 и 8].
... Когда А. С. Кучин вернулся зимою 1912 года на родину, он познакомился в Архангельском обществе изучения Русского Севера (11 Архангельское общество изучения Русского Севера, членом-корреспондентом которого А. С. Кучин являлся с 1910 г., многое сделало для развития северных районов нашей страны и исследования Арктики. Членами общества являлись такие известные русские полярные исследователи, как В. Ю. Визе, К. М. Дерюгин, В. А. Русанов, Р. Л. Самойлович, Г. Я. Седов, Н. В. Пинегин, Б. М. Житков, капитаны А. П. Смирнов, И. П. Ануфриев, В. С. Гринер — товарищ А. С. Кучина по Архангельскому торгово-мореходному училищу. Общество издавало журнал «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера».) с известным русским полярным исследователем Владимиром Александровичем Русановым. Для молодого океанографа встреча оказалась знаменательной. Он получил приглашение принять участие в русской экспедиции, направлявшейся для изучения Шпицбергена и омывающих его вод.
Готовясь к этому рейсу, В. А. Русанов писал: «Для дружной и успешной работы весьма важно, чтобы экспедиция составилась из лиц, подходящих друг к другу, интересующихся самым делом и по возможности знакомых с условиями плавания в полярных водах.
В качестве помощника я могу предложить только одно, в данном случае, по моему мнению, самое подходящее лицо — Александра Степановича Кучина, единственного русского, приглашенного Амундсеном в его последнюю славную экспедицию к Южному полюсу. С чувством глубокого удовольствия могу сообщить, что... я уже заручился согласием этого молодого и энергичного ученого, готового принять участие в Шпицбергенской экспедиции... Приглашенный мной Кучин окончил по первому разряду Архангельское торгово-мореходное училище, и я думаю, что... ему можно было бы поручить командование судном» [5, стр. 277-278].
В мае 1912 года, когда отец А. С. Кучина, командовавший судном «Андромеда», вернулся на Мурман после зверобойного промысла, пришло письмо от сына. Он сообщал своим близким, что дал согласие участвовать в новой полярной экспедиции.
— Письмо не обрадовало отца, — рассказала нам Анна Степановна Кучина. — Он словно что-то потерял. Но уговаривать сына или задерживать его отец не мог. Это было бесполезно. Александр был настойчив... (12 Устное сообщение А. С. Кучиной.)
При снаряжении экспедиции А. С. Кучин стал ближайшим помощником В. А. Русанова. Для плавания было приобретено уже побывавшее во льдах Гренландского моря деревянное двухмачтовое судно «Геркулес», с двойной дубовой обшивкой, около 64 регистровых тонн и керосиновым двигателем.
«Судно настолько понравилось, — писал А. С. Кучин своему отцу в мае 1912 года, — что решили купить его. Лучшего, пожалуй, и не найти. Судном вполне довольны...
Я же лично чувствую себя превосходно. Сначала несколько пугался такой ответственной работы, но теперь освоился.
Сам Русанов очень симпатичный человек, и с ним будет хорошо работать».
Это письмо не изменило мрачного настроения отца А. С. Кучина. В его дневнике записано: «Он (А. С. Кучин. — Г. Б.) поступил капитаном в экспедицию Русанова на Шпицберген, ими совместно куплено маленькое судно «Геркулес». Они намереваются на таком судне рисковать идти в Карское море.
Я писал сыну письмо с Русановым, который отправлялся из Архангельска в Александровск (на Мурмане. — Г. Б.), куда пришел Саша, что не советую пускаться в такое опасное плавание. И как бы предвидя что-то ужасное, я упрашивал даже самого Русанова оставить попытку идти в Карское море и не ходить до поздней осени на таком маленьком суденышке, которому название дано совсем не по величине» (13 Рукописный дневник С. Г. Кучина).
За несколько дней до отплытия «Геркулеса» газета «Архангельск» сообщила, что В. А. Русанов пригласил себе в помощники по экспедиции и капитаном судна «архангелогородца А. С. Кучина — совсем еще молодого человека, только в 1909 году окончившего Архангельское мореходное училище. Кучину недавно исполнилось всего лишь 24 года. Несмотря на это, он успел уже составить себе в Норвегии имя гидрографическими работами во время экспедиции Амундсена. Совершенно случайно Кучин не попал в тот отряд экспедиции Амундсена, который достиг Южного полюса, и оказался свобод­ным...» (14 Газета «Архангельск», 23 июня 1912 г., № 141).
Помощником капитана в этом плавании был штурман К. А. Белов — товарищ А. С. Кучина по Архангельскому торгово-мореходному училищу. Старшим механиком — студент Петербургского политехнического института К. А. Семенов. Его рекомендовал известный русский кораблестроитель К. П. Боклевский. Младшим помощником механика шел Ф. Быковский — ученик архангельского технического училища.
Среди команды было еще несколько моряков-поморов, привычных к плаванию во льдах и управлению парусными судами. Когда А. С. Кучин подбирал экипаж «Геркулеса», то в одном из писем к отцу он просил: «Не можешь ли рекомендовать мне двоих или одного из твоих матросов, освободившихся после промысла». Так в экспедицию В. А. Русанова попал кок и матрос А. Раввинов. Он был не только отличным моряком, но оказался энергичным и незаменимым помощником при геологических исследованиях на Шпицбергене. Таким же отличным помощником ученых был и Ф. Быковский.
В дни, когда начальник экспедиции приобретал необходимое снаряжение в Петербурге и Архангельске, А. С. Кучин, К. А. Белов и К. А. Семенов находились в Александровске-на-Мурмане, где готовили «Геркулес» к плаванию.
Зная, что В. А. Русанов должен закончить все исследования на Шпицбергене до наступления зимы и вернуться в том же году, А. С. Кучин был в немалой степени удивлен тем, что на борт судна грузились большие запасы продовольствия и теплой одежды.
Участвуя уже однажды в экспедиции, которая вместо Арктики отправилась к южнополярному материку, моряк понял, что В. А. Русанов готовится не только к изучению Шпицбергена, но и к какому-то более длительному плаванию. В одной из бесед с капитаном «Геркулеса» В. А. Русанов упомянул о том, что после окончания работ на Шпицбергене, если позволит ледовая обстановка, он намерен заняться изучением доступных частей Северного Ледовитого океана, лежащих к востоку.
9 июля 1912 года «Геркулес» покинул Мурман. На борту судна, кроме команды, были: начальник экспедиции В. А. Русанов, его жена Жюльетта Жан — студентка Сорбоннского университета, врач и геолог, зоолог 3. Ф. Сватош, горный инженер Р. Л. Самойлович.
На пути к Шпицбергену экспедиция вела метеорологические и гидрологические исследования. Для изучения течений в Баренцевом море были брошены сотни бутылок с записками на русском, английском и норвежском языках.
За месяц работы у берегов архипелага Шпицбергена экспедиция успешно выполнила намеченную программу. Русанов и несколько его сотрудников обследовали на островах выходы каменноугольных пластов, а А. С. Кучин вел океанографические исследования. К западу от Шпицбергена был сделан гидрологический разрез.
В это время Фритьоф Нансен на небольшой двухмачтовой шхуне «Веслемё» плавал в водах, омывающих Шпицберген. Утром 24 августа судно вошло в Айсфьорд, а в полдень стало на якорь на рейде Грин-Харбора. Начальник местной норвежской радиостанции Улаф Хенриксен сообщил Нансену, что за несколько дней до его прибытия в Айсфьорде стояла экспедиция В. А. Русанова. Капитан «Геркулеса» с нетерпением ожидал Фритьофа Нансена. Русский моряк был сильно огорчен, когда ему пришлось покинуть Грин-Харбор, так и не увидев своего наставника по Бергенской биологической станции. Перед отплытием А. С. Кучин попросил Улафа Хенриксена передать от его имени самые добрые пожелания Фритьофу Нансену.
Норвежский ученый тоже пожалел, что не увидел А. С. Кучина. 24 августа 1912 года он сделал в своем дневнике следующую запись:
«Молодой мореплаватель Кучин был капитаном корабля и океанографом экспедиции (речь идет о «Геркулесе» и экспедиции В. А. Русанова. — Г. Б.). Человек энергичный и способный, он несколько лет тому назад прошел курс океанографии у профессора Хелланд-Хансена в Бергене. После этого он исполнял должность океанографа на борту «Фрама» во время экспедиции Амундсена к Южному полюсу в 1910 и 1911 годах» [3, стр. 374].
Закончив работы на Шпицбергене и отправив в Россию на попутном судне трех участников экспедиции, В. А. Русанов в конце августа 1912 года зашел в Маточкин Шар на Новой Земле. Здесь он оставил записку, из которой стало известно, что Русанов решил идти к северо-западной оконечности Новой Земли, а оттуда на восток, к Берингову проливу.
«Если погибнет судно, направлюсь к ближайшим по пути островам: Уединения, Новосибирским, Врангеля. Запасов на год. Все здоровы»
[5, стр. 52]
Таким образом, В. А. Русанов, А. С. Кучин и их спутники отважились на небольшом деревянном судне предпринять попытку совершить сквозное плавание по Северному морскому пути. Это было последнее сообщение об экспедиции: «Геркулес» исчез во льдах Северного Ледовитого океана. На судне не было радиостанции, и экспедиция ничего не могла о себе сообщить.
В томительном ожидании прошли осень 1912 года, зима, весна и лето следующего года... Отец А. С. Кучина уже не сомневался в том, что сын и его товарищи попали в беду. В дневнике Степана Григорьевича мы прочли следующую запись:
«Мы не получили никаких вестей. В навигацию 1913 года я плавал на «Андромеде», сначала на зверобойном промысле, а потом на Мурман... Опять наступила зима. Тяжелая тоска и неизвестность томила нас. Мы часто с женою тайком один от другого плакали, не выдавая, однако, своей грусти... Люди шли на верную гибель. На судне не было собак и саней, чтобы идти по льду к земле в случае гибели «Геркулеса» (15 Рукописный дневник С. Г. Кучина)...
— Радости нашей семьи, — вспоминает Анна Степановна Кучина, — исчезали, когда заходил разговор об Александре. Отец был убит горем. Мы, сестры, все еще не хотели мириться с мыслью, что экспедиция погибла, и ждали возвращения брата (16 Устное свидетельство А. С. Кучиной.).
Как известно, только в советское время (1934-1936) у северо-западного побережья Таймыра, в шхерах Минина, были обнаружены следы отважного экипажа «Геркулеса».

Находки позволили установить, Что экспедиции В. А. Русанова, несмотря на тяжелые ледовые условия 1912-1913 годов, удалось обойти с севера Новую Землю и проникнуть на северо-восток Карского моря. Дальнейшие следы «Геркулеса» и его мужественного капитана затерялись во льдах Арктики.

ЛИТЕРАТУРА

1. Амундсен Р. Южный полюс. Собр. соч., т. II, Л., 1937.
2. Нансен Ф. Статья в книге Р. Амундсена «Южный полюс». Осло, 1912 (на норвежском языке).
3. Нансен Ф. Шпицберген. Собр. соч., т. IV. Л., 1938.
4. Последняя экспедиция Роберта Скотта. М., 1955.
5. Русанов В. А. Статьи, лекции, письма. М.-Л., 1945.
6. Нильсен Т. Рейс «Фрама». Статья в книге Р. Амундсена «Южный полюс»,
   Осло, 1912.
7. Xелланд-Хансен Б. и Нансен Ф. Океанографические исследования «Фрама» в 1910-1911 гг. Статья в книге Р. Амундсена «Южный полюс». Осло, 1912.
   

Московский филиал Географического общества СССР