В феврале Главная геофизическая обсерватория (ГГО) и Географическое общество в Петербурге отметили 100-летие со дня рождения ученого, аэролога и полярника Павла Александровича Молчанова. Он прожил недолгую творческую жизнь, уложившуюся в период между двумя войнами, но оставил яркий след в истории Арктики. Недаром его портрет висит на видном месте в парадном вестибюле Певекгидромета. В равной мере он может быть в любом аэропорту, ибо в конечном счете все труды Молчанова были направлены на обеспечение устойчивости, надежности и безопасности полетов бурно развивающейся авиации.
Родился П. Молчанов 18 февраля 1893 года в Волосово под Петербургом. В 1914 году окончил местный университет и был мобилизован в действующую армию. В военной гидрографии ему поручили обеспечивать полеты гидроавиации над Балтийским морем. И с тех пор он навсегда увлекся изучением атмосферы и ее высоких слоев.
В начале века с появлением первых аэропланов родилась и наука аэрология, выделившаяся из древней метеорологии. Главная задача аэрологии на первых порах заключалась в измерении условий в воздухе над поверхностью Земли. Для этого использовали сначала метеорографы на воздушных змеях, затем на воздушных шарах.
Подъем прибора воздушным змеем в Арктике впервые осуществили моряки полярной экспедиции на ледоколах «Таймыр» и «Вайгач» в 1913-1915 годах и особенно на зимовке в Карском море в 1914-1915 годах, где этими работами руководил штурман Н. Евгенов. Сам по себе этот факт весьма примечателен. Военные гидрографы, которым положено изучать морское дно и зондировать воду в глубину, еще в царское время одновременно зондировали и воздух до доступной «змеям» высоты в полтора-два километра. Теперь это называется изучением взаимодействия океана и атмосферы.
В 1918 году Главное гидрографическое управление (ГГУ) выпустило книгу «Краткие сведения по метеорологии и океанографии Карского и Сибирского морей». В этой книге П. Молчанов по материалам Евгенова установил в Арктике наличие четкой температурной инверсии, а также тяжелой «пленки холодного воздуха» в самых нижних, приледных слоях.
Наглядный пример того, как прошлое увязывается с на­стоящим. На этой «холодной пленке» «купились», попали впросак зарубежные ученые. В журнале «Труды американского Геофизического общества», том 64, номер 20 за 1983 год они на обложке поместили зимнюю спутниковую тепловую фотографию. На ней отчетливо видно наше Восточно-Сибирское море, белый (холодный) припай Новосибирских островов, за ним черная (теплая) полоса Сибирской полыньи и затем серый океанический массив, в котором стоит остров Беннета. И от этого острова тянется на северо-восток белесый шлейф на сотни километров. Этот шлейф означает действующий вулкан в Арктике, так расценили американцы.
С сенсацией, переполошившей ученый мир, оказалось, поторопились. Холодных извержений наука пока не знает. На Беннете вулкана нет. А странный холодный шлейф за островом — «холодная пленка», вывернутая свежим ветром в орографических, турбулентных завихрениях вверх под объектив спутникового аппарата. Такие шлейфы, полосы, хвосты нередко тянутся по ветру и от Врангеля, и от Чукотки, где явного вулканизма не проявляется.
Шары поднимаются выше привязных «змеев». В 1921 году в «Записках по гидрографии» Молчанов опубликовал статью «Наблюдения над шарами-пилотами на Диксоне в 1917 году». Но и этого ему было мало. Он поставил перед собой цель — увеличить высоту подъема. Судьба предоставила ему такую возможность.
Закончив службу в армии, в 1919 году Молчанов поступил в Главную физическую обсерваторию (с 1924 года она стала называться ГГО). И здесь ему поручили восстановить пострадавшую в годы войны аэрологическую обсерваторию в Павловске под Петроградом. На все последующие годы он стал руководителем этого учреждения. Вторая мировая война разрушила детище Молчанова. Сам он (по официальным данным ГГО) погиб в блокадном Ленинграде при эвакуации через Ладожское озеро в октябре 1941 года, не дожив до своего 50-летия. (Новую Центральную аэрологическую обсерваторию — ЦАО — построили в 1943 году, но уже под Москвой).
Два десятилетия во главе Павловской аэрологической обсерватории принесли Молчанову мировую славу. Под его руководством и при его непосредственном участии разрабатывали новые методы, приборы, вели наблюдения, закладывали основы для многих исследований по физике свободной атмосферы и синоптической метеорологии. Благодаря инициативе и изобретательности Молчанова обсерватория создала новые образцы метеорографов — змейковый (1920), зондовый (1921), самолетный (1922), ряд «змеев» и шаров, а также прибор для обработки шаропилотных наблюдений: знаменитый «круг Молчанова», известный до сих пор любому студенту и специалисту соответствующего профиля.
С 1923 года Молчанов работал над изобретением свободного радиозонда. Через семь лет, 30 января 1930 года, в Павловске первый в мире радиозонд ушел в высокие слои атмосферы. Это блистательное достижение намного опередило успехи ученых других стран. Радиозонд Молчанова стал пионером в международных исследованиях атмосферы, и прежде всего в арктических областях.
Летом 1931 года международное общество «Аэроарктика» организовало полярный перелет на дирижабле «Граф Цеппелин» из Германии через Ленинград, Землю Франца-Иосифа, через неизвестную Северную Землю, Новую Землю обратно в Германию. Один полет длился четверо суток. От нашей страны в экспедиции участвовали Р. Самойлович, Э. Кренкель и П. Молчанов. С борта дирижабля он выпустил четыре радиозонда, которые поднялись на высоту 17-20 ки­лометров. Со следующего лета, когда проводился Второй Международный полярный год, высотное аэрологическое зондирование стало распространяться по всему земному шару.
Летом 1933 года в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа была установлена первая в мире автоматическая метеорологическая станция конструкции Молчанова. Такие станции должны были облегчить труд людей в отдаленных местах. Жаль, что спустя более полувека ни в Арктике, ни в других районах таких станций все еще нет.
В 1934 году обсерватория начала работы по пеленгации радиозондов, чтобы получать направление ветра выше обла­ков. С 1940 года регулярные сведения о «заоблачном» ветре стали поступать в службу погоды.
В 1935-1936 годы Молчанов с сотрудниками налаживал приборы для изучения стратосферы на отечественных стратостатах «СССР-1» и «Осоавиахим-1». Эти приборы фиксировали, кроме обычных параметров, и интенсивность космической радиации на больших высотах.
Результаты своих исследований в области приборостроения, физики атмосферы и аэросиноптики он изложил в одноименных книгах «Атмосфера» (1923, 1938) и «Аэрология» (1931, 1933, 1938). В этих книгах он подробно излагал все те каверзы, препятствия и неожиданности, которые подстерегают летчика в воздушной среде в смысле перепада температур, сдвига ветров, видимости, болтанки, обледенения и так далее. Учебники Молчанова — классика в летных училищах.
В своей последней книге «Методы исследования свободной атмосферы» (1941) Молчанов поставил вопрос о необходимости создания трехмерной климатологии, то есть аэроклиматологии. Если аэросиноптика нацелена на краткосрочные прогнозы, то аэроклиматология — на долгосрочные. К сожалению, этот завет Молчанова по сей день выполняется плохо: приземный климат есть, а по высотам нет.
Вся аэрология с 50-х годов, как и сама Арктика, стала секретной. А за секретами большей частью кроется либо пустота, либо огрехи. В 60-х годах я спросил в А АНИИ начальника отдела аэрологии И. Долгина, почему в ваших закрытых справочниках публикуются только разовые подъемы, почему нет обобщенных характеристик по стандартным высотам. Он ответил: нам не нужно, а если тебе интересно, делай сам. Не поленился и, следуя Евгенову, занялся обработкой, благо, что антарктическая аэрология грифа секретности не имела. Начальство отнеслось к этому крайне неодобрительно: зачем океанолог залез не в свои дела. Однако океан и атмосфера в пределах ландшафтной оболочки — это единый слоеный пирог. И в каждом слое свой собственный режим. Если внизу тепло, то наверху может быть совсем иначе. На то она и инверсия, как установил Молчанов в 1918 году.
Результат специальной обработки аэрологических подъемов в Арктике и Антарктике подтвердил ожидания. Оказалось, что зимний относительный прогрев в виде междумесячного «теплого ядра» проявляется в воздухе в самом нижнем прилед-ном или приводном слое. Это косвенно свидетельствует об огромной теплоотдаче, о выносе тепла от океана в атмосферу в районах стационарных полыней среди замерзающих морей. Кстати, такое «теплое ядро» появилось в феврале этого года над северной частью Охотского моря, захватив краем и Чукотку. После таких зимних потеплений в морях восточной Арктики летняя ледовитость обычно не бывает высокой.
Традиционные аэрологи такого взаимодействия не принимают. На одном из совещаний по климату в 70-х годах академик Ф. Ф. Давитая поведал присутствующим, что он обнаружил удивительное непонятное явление: климат на высокогорных станциях изменяется не так, как на приземных! Такое в науке случается нередко: то, что для одного самоочевидно банальная истина, для другого неразрешимая загадка природы. Одним словом, научное наследие П. Молчанова по сей день достойно серьезного изучения и последующего развития. Без настоящей трехмерной аэроклиматологии вопрос о глобальных потеплениях или похолоданиях будет оставаться открытым.
С начала 80-х годов аэрология наконец выбралась из-под покрова секретности. Ежедневные подъемы на островах Четырехстолбовой, Айон, Врангеля, на станциях мыса Шмидта и Уэлена достигают высоты в 20-30 км.
Ныне имя П. Молчанова снова широко известно во всем мире. В 1966 году советские полярники в его честь назвали приметную гору в окрестностях станции «Новолазаревская» в южном полушарии Антарктиды.

Газета «Полярная звезда», 23 марта 1993 года.